Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

— Скрыть эту историю не удастся, местные телевизионщики обо всем прознали. И корейцы если еще не вмешались, то скоро подтянутся. Пак Ян Мин скажет несколько неласковых слов своему Лэнски.

— Хорошо, если обойдется словами, сэр.

— Как бы то ни было, Лэнски постарается, если еще этого не сделал, подчистить улики. Я получу приказ на прекращение деятельности в его конторе, и от судьи Провензано добьемся подтверждения. После этого тебе надо будет заглянуть к мистеру Лэнски и пригласить его к нам на беседу.

— Я уже подготовила бумаги, — сказала я и объяснила, где их искать.

— Ты, как всегда, предусмотрительна, Эмма.

— Должно быть, интуиция сработала.

— Встречаемся у меня в кабинете в… сколько времени у тебя займет все это?

— Я только дождусь, пока подъедет Варник, — сказала я.

— Жаль мальчишек, — продолжал Марк, — но, может быть, у нас теперь найдется кое–что против господ Лэнски и Пака.

— Да, во всем надо видеть светлую сторону, — сказала я.

Позвольте мне немножко поговорить об умерших. Отдать им должное, как сказал бы Август Закариас.

Как все, кто выиграл в эмиграционной лотерее и не продал затем свой выигрыш крупной корпорации или агентству, не отдал его родственнику, который того больше заслуживал или желал, и не был ограблен соседом, супругом, отпрыском или случайным незнакомцем (по статистике ООН, больше четырех процентов победителей эмиграционной лотереи исчезают или становятся жертвами убийства), и не отложил его на неопределенное «потом», с тем чтобы до времени остаться на руинах Земли (ведь после краха экономики, после войн и радикальных перемен климата, после всех безумств и даже после того, как джакару предоставили нам доступ к сети червоточин, связывающих пятнадцать красных карликов, в обмен на внешние планеты Солнечной системы, все еще можно было жить более или менее обычной жизнью с ее маленькими радостями и трагедиями, с любовью или без любви, вступая в брак, рожая детей, хороня родителей, переживая из–за карьеры, или из–за потери места, или из–за опухоли в груди, или из–за крови в унитазе) — словом, как все, кто выиграл в эмиграционной лотерее и поверил, что выигрыш — это шанс выбраться из рутины или беды и начать жизнь сначала (опять же статистика ООН: тридцать шесть процентов женатых разводятся в течение двух месяцев после выигрыша), Джейсон Синглтон и Эверетт Хью надеялись изменить жизнь к лучшему. Им было мало той старой жизни, которой жили почти все. Люди думают, что, переместившись на другую планету, на самый дальний край света, они радикально изменят и жизнь, — но только они забывают, что берут свою жизнь с собой. Счетоводы летят на корабле, мечтая о приключениях, а находят себе очередную бухгалтерскую работу; полицейский становится полицейским либо телохранителем при крупном бизнесмене или богатом гангстере; фермер возделывает клочок земли на побережье к западу от Порт–о–Пленти или на одном из тысяч мирков, вращающихся вокруг других звезд системы, и так далее, и тому подобное. Но Эверетт Хью и Джейсон Синглтон были совсем молоды и считали, что перед ними открыты все пути. Они мечтали разбогатеть. Мечтали прославиться. Почему бы и нет? Удача уже коснулась их своим крылом, когда они выиграли билеты в новую, лучшую жизнь среди звезд. После такого кажется, что нет ничего невозможного.

Парни познакомились на челноке, который унес их за низкую земную орбиту к устью червоточины, заякоренной на точке Лагранжа между Землей и Луной, а затем нырнул туда, в мгновенье ока преодолев пять тысяч световых лет, и вынырнул в точке Лагранжа между большим, как Марс, спутником зеленовато-голубого метанового гиганта и неприметным красным карликом класса МО, а потом свернул к Первой Ступени и приземлился на космодроме рядом с городом Порт–о–Пленти.

Я проделала тот же путь двадцатью двумя годами раньше, когда, через две недели после первого развода, выиграла в эмиграционной лотерее. В то время это показалось мне знаком судьбы: собирай все, что осталось от твоей жизни, отправляйся в новый мир, начни сначала. Когда я добралась до Первой, Порт-о-Пленти был захолустным поселком среди чужих руин. Я три года трудилась в городской полиции, потом завербовалась в агентство безопасности ООН и, работая на космодроме, познакомилась со вторым мужем, мы поженились, и все очень скоро стало плохо — но это уже другая история, да к тому же человека уже нет в живых.

А Порт–о–Пленти тем временем рос вокруг меня, вытягивался к берегу бухты Дискавери, поднимался на голые холмы, подбирался к окраинам Большой центральной пустыни. Сегодня Порт–о–Пленти — мегаполис, местный Лос–Анджелес или Мехико. На Первой Ступени выросло целое поколение, все эти люди завели детей, а челноки по–прежнему прибывают, нагруженные выигравшими, а также теми, кому хватило денег перекупить выигрыш, и теми, кому билет оплатила корпорация, или городские власти, или ООН, или еще какие–нибудь спонсоры. Наше первоначальное поселение — уродливые фавелы и трущобы, строившиеся без всякого плана, — выросло в чистый современный город. В центре — просторные офисные кварталы, где работают корпорации и частные финансовые компании. Набережная, арки, рестораны и торговые центры. Пригороды. О да, мы устроились как дома. Но это не дом. Это чужой мир со своей долгой историей. И поселенцы, высыпая из червоточин, открывают древние корабли в Саргассах и обживают их, заселяют луны и мирки–рифы, оставшиеся после бесчисленных разумных рас, Старших Культур, вымерших или перебравшихся в другие места, оставив за собой руины и разнообразные изделия, порой действующие.

Вот тут пора сказать про отдел по контролю за технологиями при ООН — он же «полиция гиков». Часть технологий Старших Культур, к примеру действующие при комнатной температуре сверхпроводники и парные виртуальные частицы, позволившие создать кьюфоны, гиперкомпьютеры и еще много чего, — полезны. Часть — герзеры и прочее лучевое оружие — полезны, но опасны. А кое-что просто опасно. Попадаются вещи, которые позволили бы одиночке захватить целый мир и потребовать выкупа. А еще такие, которые могут изменить род человеческий, так что мы либо вымрем, либо перестанем быть людьми. Вот почему ООН создала юридический аппарат, покончивший с нелегальной торговлей артефактами Старших Культур, и требует, чтобы новые технологии разрабатывались лицензированными компаниями, проходили строгое тестирование и все такое.

Отдел технологий — острый конец этого юридического аппарата. Я, как раньше, так и теперь, несмотря ни на что, считаю нашу работу важной. Кто–то в любой момент может наткнуться на артефакт, который изменит нашу жизнь, наше представление о себе, наши мысли. Вот что, по большому счету, пытается сохранить ООН. Наше право оставаться людьми. Джакару вручили нам великий дар. Шанс начать сначала после страшной войны и двух веков неконтролируемой индустриализации и роста населения, едва не уничтоживших родную планету людей. Наше дело — распорядиться этим даром наилучшим образом, позаботиться, чтобы мы по жадности и по глупости не погубили себя, столкнувшись с техникой настолько продвинутой, что ее, как говорили в старину, невозможно отличить от магии.

К счастью, всякому, кто пожелает нажиться на функционирующей и потенциально полезной крупице технологии Старших, приходится лететь на Первую, в Порт–о–Пленти. Там расположена научная и производственная база, позволяющая преобразовывать артефакты Старшей Культуры в пригодные для применения вещи, она же регулирует торговлю пятнадцати систем с Землей — а Земля все еще остается самым большим и выгодным рынком, единственным местом, где действительно можно нажить состояние. Тем не менее попадаются и такие, кто желает применять артефакты и технологии Старших, не думая о последствиях. Гениальные ученые или типы вроде Нилса Саркки, из легиона в шапочках из фольги. Чокнутые теоретики, авторы «сенсационных» обращений в газеты, маньяки. И еще такие, как Мейер Лэнски, — самые обыкновенные преступники.

На первый взгляд, кодовая ферма Мейера Лэнски представлялась нормальным бизнесом: одной из дюжины небольших компаний, разбирающих нарытое старателями на кораблях, брошенных прежними обитателями системы червоточин, гайярами. Это была кочевая цивилизация, и они, как и другие Старшие Культуры, вымерли или пропали, не оставив после себя следа, кроме этих кораблей. Большая их часть болтается на орбитальной свалке Саргассов: или пустые корпуса, или застывшие в глубокой спячке. Несколько разбитых валяются на планетах и лунах, на мирках Пятнадцати Звезд. Кое–кто из археологов полагает, что обломки кораблей — это следы междоусобной войны гайяров: другие считают, что они выбросились на берег, как бывает с китами и дельфинами на Земле — при катастрофе, в панике или от самоубийственной скуки заплыли на мелководье и попали в приливное течение. Так или иначе, все эти корабли — живые, мертвые или разбитые вдребезги — в той или иной степени заражены кодами. Их квантовые компьютеры и софты были встроены в спины [14] фундаментальных частиц в составе молекулярных матриц корабельных корпусов. Они сырые, фрагментированные, полные ошибок и некротизированных участков, накопившихся за тысячелетия под космическим излучением.