Антропогенный фактор - Забирко Виталий Сергеевич (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Она смотрела на меня, улыбалась, и я понимал, если поддамся, то буду бегать за ней как собачка. Как Энтони Холодков.
— Зачем? — Я пожал плечами. — Не хочу навязываться. Решил, если захочешь, сама позвонишь, когда вернешься с фторсиликонового моря.
— Какие мы самоуверенные… — поджала она губы.
— При чем здесь самоуверенность? С точки зрения своего возраста я реалистично смотрю на наши отношения.
Ютта смерила меня недовольным взглядом, но пикироваться не стала. Весьма прагматичная особа, и ей явно от меня нужен не только секс. Возможно, даже вовсе не секс. Он так, прелюдия к чему-то.
— Весь день сиднем и просидел?
— Да. Работа у меня нынче такая.
— Тогда переодевайся, поиграем в бадминтон. Будем жирок трясти.
— Я есть хочу! — заявил я. И только когда сказал, понял, насколько голоден. Даже под ложечкой засосало.
— Именно так и образуются жировые складки, — язвительно заметила Ютта.
— И черт с ними! Что ж теперь, голодом себя морить? Жировые клетки не исчезают, а утончаются.
Ютта снова смерила меня взглядом и снова уступила. Как опытная женщина, понимала, что спорить с голодным мужчиной бесполезно.
— Вообще-то я тоже не обедала, только прилетела. Не против, если присоединюсь?
— Заходи.
— Минут через пять буду! — заверила она и отключилась.
Нет, определенно она от меня чего-то хотела, чего-то добивалась. И уж конечно, не того, чтобы я бегал за ней собачонкой — это, так сказать, побочный эффект.
Я сходил в лабораторию, отключил экран, проверил, не оставил ли чего-нибудь, демаскирующего мою деятельность, и вернулся в холл.
Ютта, как и положено женщине, появилась не через пять минут, а через пятнадцать. В руках она держала темную бутылку.
— Красное натуральное вино, — сказала она. — Восстанавливает кровяные тельца и способствует активизации умственной деятельности. В умеренных количествах, конечно.
Я улыбнулся и покачал головой. Почти полная аналогия с моим посещением медиколога. Мне тоже от него было кое-что нужно, и я тоже воспользовался универсальным коммуникационным средством.
— Активизирует в умеренных количествах?
— Потребляется!
— По меркам Борацци умеренность, — это цистерна.
— Надеюсь, ты его не пригласил?
— А что, надо? Я сейчас…
— Не паясничай. — Она поставила бутылку на столик. — Чем кормить будешь?
— Я не гурман. Сейчас по-быстрому закажем что-нибудь из стандартных блюд. Голоден, как волк.
— Стандартное блюдо под красное вино? — возмутилась Ютта. — Ну уж нет! Все вы, мужчины, одинаковы. Не едите, а перехватываете, делаете все бегом, с наскока… — Она отстранила меня от кухонного агрегата. — Позволь-ка, я закажу.
Я позволил. Вопреки заявлению, что не гурман, вкусно поесть я любил, но на то, чтобы возиться у кухонного агрегата, вводя рецепты, не хватало терпения. Забудешь ввести какой-нибудь ингредиент, и можешь смело выбрасывать пищу в утилизатор.
— Все бы вам наспех… — продолжала бурчать Ютта, быстро бегая пальцами по клавиатуре кухонного агрегата. — Есть — наспех, в постели — на скорую руку…
Я подошел к ней сзади, приобнял, коснулся губами шеи.
— Так уж и на скорую руку?
— Не подлизывайся! — Она ловко вывернулась и отступила на шаг. — Ты хотел есть?
— Да.
— Тогда сядь и жди.
Я уселся на диван и пару минут слушал ее ворчание: какие мужчины ленивые, когда дело доходит до стряпни. Похоже, она собиралась взяться за меня всерьез и надолго. В такие минуты женщины наиболее откровенны — что на уме, то и на языке. Либо она была очень хорошей актрисой, либо… Меня покоробило.
— И что там любопытного у фторсиликонового моря? — спросил я, чтобы сменить тему.
Ютта оборвала нотации и с минуту молча стучала по клавишам кухонного агрегата. Все-таки актриса, почувствовала, что переигрывает. Странные мы создания, мужчины. Секунду назад я поежился от ее матримониальных поползновений, но когда понял, что это наигрыш, испытал сожаление.
— Все! — Ютта, как пианистка, вскинула руки после последнего аккорда и повернулась ко мне. — У фторсиликонового моря для ксенобиолога ничего интересного нет. Туда надо планетолога посылать — его юрисдикция.
— Баранов считать? — притворно ужаснулся я.
— Нет. — Ютта не поддержала шутливого тона. — Констатация факта. — Она села за стол. — К проявлению разумной жизни феномен не имеет никакого отношения, это чисто природное явление. А природные явления, по определению, раздел планетологии. Не так ли, господин планетолог?
Я развел руками.
— Увы, госпожа ксенолог. Но что-то меня не тянет ни баранов считать, ни волны наблюдать. Здесь мне деньги платят не за это.
— А как же естественное человеческое любопытство?
— Увы, оно в прошлом, вместе с давно ушедшей молодостью…
— Не прибедняйся! — фыркнула Ютта. — Может, еще на моей груди поплачешься?
— Приемлемый вариант, — согласился я. — Мне нравится твоя грудь. Хочу поплакаться на ней.
— А больше тебе ничего не хочется?
— Жрать мне хочется!
Словно услышав вопль моего желудка, кухонный агрегат пискнул, доводя до сведения, что обед готов.
— Все мужчины одинаковы… — повторилась Ютта, но в ее голосе не чувствовалось обиды. Нравятся женщинам комплименты по поводу их груди, и еще им нравится кормить мужчин своей стряпней.
Она встала и принялась вынимать из окошка кухонного агрегата готовые блюда. Расстаралась она на славу — блюд было много, блюд разнообразных, красиво украшенных, и у меня от голода зарябило в глазах.
— Волка бы съел… — сказал я, протягивая руку к тартинке.
— Лапы прочь! — строго осадила меня Ютта. — Каннибал какой-то — то он сам волк, то волка бы съел… Потерпи, сервирую стол.
Я промолчал. Есть хотелось так, что на пикировку не осталось сил.
Ютта разложила вилки, ложки, поставила чистые тарелки, бокалы и, наконец, села.
— Теперь можно? — мрачно поинтересовался я.
— Вино открой.
Я открыл бутылку, налил ей в бокал, себе.
— Приятного аппетита, — пожелала она, приподняв бокал.
— Взаимно…
Я залпом выпил и принялся есть. Все подряд, без разбора. Удивительно, как сказывается на мужчине присутствие женщины — не приди она, не приготовь деликатесы, я бы состряпал что-нибудь на скорую руку и ел бы спокойно, не ощущая голода, хотя с утра во рту, что называется, маковой росинки не было. Кроме кофе, естественно.
И только когда чувство голода притупилось, я поднял глаза от тарелки.
В очередной раз Ютта мне соврала — перед приходом сюда она явно обедала. К еде она практически не притронулась, задумчиво вертела в руках бокал с вином и смотрела на меня матримониальным взглядом. Как любящая жена на мужа.
Меня опять покоробило. К чему бы это? В спонтанную любовь с первого взгляда я не верил — не тот у нас возраст.
— Так что там все-таки с феноменом фторсиликонового моря? — спросил я, твердо решив, что сегодня мы ограничимся совместным обедом и до постели дело не дойдет.
Ютта отвела взгляд и передернула плечами.
— Ничего интересного. Есть необъяснимый феномен волн, одинаковых по амплитуде при полном безветрии. И нет никаких доказательств того, что кто-то на дне моря мутит воду. В данном случае, конечно, не воду, а фторсиликон.
— А амплитуда волн не совпадает с амплитудой шороха марауканского прибоя?
Ютта улыбнулась и покачала головой.
— Это первое, что приходит в голову любому, услышавшему о феномене. Нет, не совпадает. Поверхностное натяжение фторсиликона меньше, чем у воды, а плотность выше, поэтому волны на море частые, набегают на берег бесшумно. Что же касается их частоты, то она чаще шороха марауканского прибоя на дробную иррациональную величину.
Я не донес вилку до рта.
— То есть их частоты не совпадают ни при каких соотношениях? Большая редкость. Ты веришь в случайность такого соотношения?
Ютта рассмеялась.
— Конечно, верю. Иначе задачу о квадратуре круга следует приписать проискам иного разума. Там тоже присутствует иррациональное число.
