Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса (электронные книги бесплатно txt) 📗
Она снимала комнату на окраине города и, по всей видимости, едва сводила концы с концами, подрабатывая официанткой в ночном клубе и поэтому стабильно пропуская первую пару. Никита Симонян, завсегдатай всяческих кабаков, рассказывал, что едва не подавился коктейлем, узнав официантку ее лицо в сиянии огней бара было просто жутким. Почему-то никто из начальства не пытался поставить ей на вид пропуски занятий, хотя на филфаке на этот счет все было строго. Она была в документах, ученых карточках, журнале, ведомостях и в то же время ее как бы и не было.
Говорят, бывают мертвые души, которые заводит ректорат вуза, продавая потом дипломы; так вот, эта девушка была вроде бы из таких.
По документам ее звали Анна. Анна Алтуфьева, 1990 года рождения, уроженка города Благовещенска. И никто не знал, чего бы это ее принесло сюда.
В действительности девушку звали Алиной. И в этот провинциальный город ее выплюнул коридор, когда окончательное решение было принято, и небеса закрылись.
Вероятно, Алину надлежало оставить голяком среди чиста поля, чтобы начинала с нуля; однако Исцелитель не любил крайних вариантов и подготовил все, чтобы Алина не плюхнулась в грязь во всех смыслах.
Теперь она жила в квартире с подселением в сталинском доме. Достаточно просторная комната, которую в иное время она назвала бы уютной со всеми этими аккуратными занавесочками, кружевными салфетками и подголовниками кресел выводила Алину из себя. Больше всего ее бесила фарфоровая статуэтка советской лыжницы в обнимку с обколотыми лыжами; выбросить эту жуткую безвкусицу было, конечно, нельзя и Алина загородила ее открыткой с Элвисом, подаренной соседом Вовой, прочно застрявшим в шестидесятых. Из-за головы короля рок-н-ролла высовывались фарфоровые лыжи; Элвис Алине никогда не нравился, но его хотя бы можно было терпеть.
Среди врученных Исцелителем документов Алина обнаружила студенческий билет местного пединститута. Первый курс, филологический факультет с дополнительной специализацией по культурологии что ж, это было вполне удобоваримо. К билету резинкой прикреплена была и зачетка; выяснилась, что по итогам первой сессии студентка Алтуфьева круглая отличница. Конечно, Алине было не по себе, когда она впервые переступила порог лектория и увидела совершенно незнакомых людей, однако вот чудеса! ее узнали и вполне радушно поздоровались, а староста, растрепанная блондинка в растянутом шерстяном платье изумительного вишневого оттенка, даже вручила деньги: повышенную стипендию в группе получила только Алина.
Работу Алина нашла сама новый клуб открылся на соседней улице и предлагал удобный график и бесплатные обеды, что к удивлению Алина оказалась правдой.
Жилось ей почти хорошо.
Конечно, Алина безумно скучала, страстно, почти до боли желая увидеть родителей, Мишу, одноклассников даже тех, кто ее терпеть не мог. Она и не предполагала, что может так тосковать.
Но больше всех она скучала по Дэну.
Конечно, он был с нею. Он сидел рядом на лекции, провожал ее на работу по темной улице, Алина видела его силуэт в мятущихся огнях клуба. Однажды ранним утром, когда большинство посетителей разошлись, а Алина, вооружившись ведром и тряпкой, пошла драить женский туалет, воспоминание о Дэне кольнуло ее так сильно, что она расплакалась и сползла по стене на грязный, заплеванный пол. Возможно, в эту минуту Дэн был рядом, отделенный пластом реальности не толще папиросного листка. Алина сидела на полу, слезы текли ручьями, пропитывая на груди форменную блузку, тьма парка за стеклами казалась вечной, а весна нереальной, и хотелось умереть, прямо здесь и сейчас.
Она была всего лишь девочкой. Неделю назад ей исполнилось четырнадцать. По паспорту семнадцать.
Она работала как вол, до полного изнеможения. Разумеется, для подростков существуют свои нормы труда, но хозяйка клуба, Асият Хасавова, была в городе большой шишкой и могла позволить себе глядеть на все сквозь пальцы. Посмотрев на Алину через дымчатые стеклышки модных очков без оправы и почесав тонкой сигаретой дно малахитовой пепельницы, она со спокойствием скифской каменной бабы вымолвила:
Хочешь работать работай. В деньгах не обижу.
И теперь с девяти вечера до четырех утра Алина разносила коктейли и закуски, а когда клиенты расходились, надевала огромные резиновые перчатки и отправлялась драить туалет, чтобы добраться домой к шести и в полном бесчувствии свалиться на кровать до десяти. Потом, наскоро перекусив, она бежала на лекции, проводя день в тягостной полудреме с тяжелой головой, затем до половины шестого сидела в читальном зале, готовясь к семинарам и наживая гастрит, жуя чипсы и сухарики, после забегала на квартиру, где принимала душ, переодевалась, красилась, и все начиналось сначала.
Иногда, когда работы было чересчур много, лица посетителей сливались в лепешку, а музыка в низкий гул почти на грани болевого порога, Алине казалось, что все, происходившее с ней осенью и зимой, только снилось, а на самом деле она просто сбежала из дому, получив злосчастную двойку по географии и разнос от мамы на глазах у всех. В это верилось очень легко, тем более, что высшие силы, похоже, не заглядывали в клуб Зодиак.
Алина усомнилась в своей истории только однажды, когда у стойки мелькнул человек, очень похожий на Исцелителя. Она кинулась к нему, едва не разроняв стаканы с подноса и сбив кого-то с ног (в спину ее хлестнуло короткое сука!), по посетитель, выпив свою стопку, буквально растаял в мятущемся свете клуба, и через несколько минут Алина уже была убеждена в том, что ей померещилось. А в зале сразу стало холоднее и накуренней.
* * *
С клубом Алина рассталась через две недели, когда весна окончательно вступила в свои права, а в головы котам и мужчинам вдарили гормоны.
Промоутер Егор Перейма почувствовал силу весны в полной мере, когда вдруг понял, что всю зиму провертелся как белка в колесе, приглашая самых молодых артистов и, выражаясь языком местной желтой прессы, замучивая (от слова мутить) нехилые вечерины, которые принесли немало зеленых американских денег мадам Хасавовой и ему лично. И вот вам пожалуйста март идет вовсю, жизнь бьет ключом, а у него, знаменитого дамского угодника и любителя женщин, нет ни супруги, ни любовницы, ни временной подруги. Однако Егор переживал недолго искомое обнаружилось прямо на рабочем месте.
Конечно, девке далеко было до Памелы Андерсон, но Егор никогда не считал смазливое личико чем-то важным, поминая анекдот про Люсю и мешок. Зато изящество и гибкость, несомненно, присущие молодой официантке, давно входили в число ценимых промоутером достоинств, а в имени Анна на бэджике девчонки Егору померещилось что-то благородное. Он испытывал нечто вроде пиетета перед теми чертами характера, которых не имел сам.
Егор был большой чистоплюй, и ему не нравилось, что официантка, имеющая дело с едой и напитками, моет по утрам сортир. Впрочем, кто сказал, что у поваров чистые руки? И не ему указывать Асият на необходимость разделения труда эти чебуреки и не подозревают о том, что на свете существуют правила личной гигиены, а задницу нужно вытирать, и никакая СЭС им в этом не авторитет.
Егор подловил Анну на кухне, когда наплыв клиентов спал, и она получила возможность сделать передышку и поесть. В плане кормежки Хасавова была щедра по-восточному: официанты ели отменный обед из трех блюд. Промоутер прошел среди плит и разделочных столов, отирая пот по-простому, рукавом пиджака на кухне было жарко, как в сауне или адском пекле и приблизился к девчонке, поедавшей котлету. Она (Анна, конечно, не котлета) вскинула голову и взглянула на Егора с изумлением.
Привет, сказал он, усевшись на ближайший табурет. Как жизнь молодая?
Официантка нахмурилась, понимая, что промоутеры не подходят к разносчикам снеди просто так. Егор поспешил придать лицу совершенно невинное выражение.
