Цвета штандартов - Колодзейчак Томаш (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Доктрина летников и многих союзных с ними кланов исходила из трудов философов, считающих весь мир единым великим организмом, надсознанием, Богом. Летники повидали все проявления жизни, отличающиеся от белковой схемы планетарной эволюции, из которой возникли и расцвели цивилизации людей, парсков или кайагоний. Культовой планетой был Софорион, газовый гигант в системе Алатеи, единственная планета такого типа в известном Космосе, на которой самостоятельно возникла жизнь. Софорион был основным центром летников, там находилась резиденция Клана, там обучались мэтры и рождались пророки. Однако свои резидентуры Клан содержал в большинстве заселенных людьми звездных системах. Мэтры поддерживали школы летничества и миссии своей религии. Одновременно получали фонды на организационную и исследовательскую деятельность, а также поиски новых сторонников. Из среды наилучших летников-любителей, или летунов, выбирали новых мэтров.
Клан обладал большим влиянием. Многие серьезные люди занимались полетами, часть даже попала под религиозное влияние доктрины летников. Такой вид связей несколько десятилетий назад даже привел к делегализации Клана во многих малых свободных мирах, опасавшихся за свою независимость. Однако не известен ни один случай, когда Клан проводил бы какую-либо внегосударственную политику или представлял интересы Солярной Доминии после того, как она решила восстановить свое влияние на свободные колонии. Совсем наоборот, Клан и подобные ему организации стали восприниматься как источник разнообразия и самостоятельности, благодаря которому распространяющаяся на десятки систем и сотни миров человеческая цивилизация не будет подавлена одним центром. Впрочем, последние годы Мозговая Сеть начала ограничивать независимость и привилегии научных цехов, верований и кланов и одновременно усиливать давление на политически независимые колонии.
Такие организации, как Клан Летников или сотрудничающий с ним Клан Световых Парителей, летающих на своих яхтах между мирами, помогали человечеству ещё и тем, что были как бы его посланцами при контактах с Неведомым. Эти необычные люди, исповедующие таинственные религии, придерживающиеся странных обычаев, взглядов и способов познания мира, прекрасно владели определенными специфическими и, казалось бы, враждебными им условиями. В будущем они могли оказаться единственной группой, способной вступать в контакт с чужим и непонятным, притаившимся за очередными гиперпространственными проходами.
Однажды такой случай уже имел место. Земной разведывательный корабль, исследовавший пространство за неохраняемым гиперпространственным проходом, наткнулся на удивительный мир. Вблизи прохода перемещалась гигантская конструкция, на которой влачили жалкое существование паукообразные разумные существа – явно деградировавшие потомки создателей искусственной планеты. Земные ученые никак не могли найти с ними общий язык, без чего нельзя было отыскать, прочесть и понять архивы, которые, несомненно, должны были находиться на корабле-планете.
И тогда кому-то в голову пришла гениальная мысль использовать для изучения Чужаков арахноуков – секту, заселяющую континент в мире Карбанар, принадлежавшем наполовину Земле, наполовину парскам. Они жили общественными колониями со строго разграниченным распределением ролей. Они были генетически модифицированы. Имели перестроенные арахноидальные тела. Арахноуки практически не пользовались присущими людям органами чувств зрением и слухом. И вдобавок обладали химическими, термическими и радиоактивными рецепторами. Земные ученые подкинули на корабль Чужих детей арахноуков. Большинство не выдержало общения с примитивными обитателями искусственной планеты, но часть «подкидышей» сумела слиться с сообществом арахноидов, воспринять их характер мышления и общения. Психически они перестали быть людьми, однако благодаря контакту с иными существами познали частицу мира Чужих. Эту частицу тщательно извлекли из них обычные арахноуки, а потом передали земным ученым. Это позволило обнаружить, прочесть и интерпретировать частицу знаний, записанных в системах памяти искусственной планеты.
Как знать, может быть, в будущем человечество столкнется с расой, в незапамятные времена возникшей в недрах газового гиганта, на котором софорионское чудо не только повторилось, но и развилось? Быть может, именно тогда из «спятивших» летников сформируется контактная группа?
Пока же летники-монокрылисты были не контактерами человечества, а лишь загадочными сектантами, мастерами полусумасшедшего спорта, инструкторами людей, жаждущих сильных ощущений. Вряд ли гладианская армия сотрудничала с Кланом, а может быть, мэтры монокрылизма решили поддержать независимые миры в их борьбе с Доминией? Даниель надеялся вскоре услышать ответ. В таком случае события на Гладиусе – отказ помочь в борьбе с коргардами, установление марионеточного Совета Электоров, пропагандистский прессинг можно было считать прелюдией к чему-то гораздо более опасному. К конфликту, который грозил вовлечь в себя множество миров и миллиарды человеческих судеб.
– Ты ко мне? – услышал он за спиной тихий голос и, почувствовав легкий шлепок по руке, повернулся. За ним стоял гомик, с которым он познакомился ночью. Одет он был в совершенно прозрачный инструкторский комбинезон, под которым было видно все то, чем гомик хотел прельстить потенциальных любовников, – увеличенные груди, женские пропорции тела, волосатый низ живота и большой пенис. Но именно этот типчик и был связным Даниеля.
– Я готов, – тихо сказал Бондари.
Он летел.
Руки Даниеля стали крыльями. Все его органы чувств воспринимали сигналы внешнего мира: перепады давления, боковые порывы ветра, завихрения, вызванные вторым летуном. Конечно, в действительности до него не доходил ни один раздражитель. Ни температура в семьдесят градусов ниже нуля, ни давление порядка трехсот мегапаскалей, ни вой ветра, несущегося со скоростью полторы тысячи километров в час. Все эти сигналы анализировала и перерабатывала аппаратура, а в нервную систему Даниеля поставлялись только слабые импульсы. Он множество раз летал на имитаторе, дающем полное ощущение планирования. Однако всегда, реально превращаясь в «птицу», он чувствовал себя совершенно необычно, неповторимо.
Опекун Даниеля двигался рядом. Бондари видел на дисплее шлема серебристый контур летни – абрис крыльев и аэродинамическое тело висящего под ними скафандра. Случись катастрофа, крылья немедленно лопнут от невероятного напряжения, бронированный гроб с заключенным внутри человеком будет падать все ниже и ниже к жидкому ядру планеты. Но ещё прежде, чем достигнет его, давление расплющит титановый панцирь, как яичную скорлупку. Так уже погибло множество мэтров, пытавшихся проделывать головоломные эволюции, побить рекорды глубины погружения в атмосферу, или совершающих ритуальные самоубийства. Так же умирали неосторожные неофиты монокрылизма, не выполнявшие указаний своих опекунов.
Из шлюза вылетела группа учеников и инструкторов, занимая поочередно свои секторы пространства. Они не удалялись от базы, положение каждой пары регистрировали радиобуи, в боевой готовности находилась спасательная группа. Даниель был уверен, что связник решит передать ему инструкцию именно теперь. А значит, у опекуна была возможность каким-то образом автономизироваться от контрольной сети, навязанной летунам ради их же блага.
Начало полета прошло спокойно. Даниель летал, широко раскинув крылья, используя для медленного подъема восходящий поток теплого газа, что на жаргоне летунов называлось «уйти в трубу». Примерно через четверть часа он услышал то, что ожидал.
– Кальбар Маэнзи, – так звали его опекуна, – базе. Подопечный правильно выполняет упражнения. Спускаюсь ниже в ускоренный поток. Погодные условия переданы. Знаком тревоги прошу считать отсутствие сигнала свыше десяти секунд.
Летня Кальбара начала медленно спускаться к расположенным ниже радиобуям.
