Вереница - Синклер Элисон (прочитать книгу txt) 📗
Конечно же, Стивена тоже фотографировали, причем не раз. Как правило, очередные приемные родители снимали и его, и других приемышей из безродного племени. Дети частенько устраивали перед этим истерику. Возможно, как и Стивен, они ненавидели эту комедию, понимая, как они будут выглядеть на снимке – кучка отверженных, нашедших наконец свою семью. Но снимки только подчеркивали, что это ложь. Настоящие семьи, такие, как у этой девочки, шли рука об руку через года. На первой фотографии женщина с тяжелыми веками и худой, болезненного вида мужчина сидели в саду. На коленях у мужчины сидел ребенок, а двое других стояли по сторонам, вцепившись в подлокотники шезлонга. Девушка похожа на мать, отметил Стивен; в ее темных глазах отражалась история колонизации. На другом снимке женщина стояла одна, с младенцем на руках, а четверо других детей стояли рядом как часовые, с вызовом глядя в камеру. На третьем, рождественском снимке, семья была запечатлена рядом с мохнатой и не перегруженной украшениями елкой. Женщина смущенно куталась в темно-красный стеганый халат, младшая девочка позировала в балетной пачке, остальные дети сгрудились вокруг кучки подарков, ревниво оберегая свои трофеи. В альбоме были еще детские фото – по одному, по двое, по трое или вчетвером; вырезанный из газеты снимок одной из девочек на катке: напряженная улыбка, крошки льда, летящие из-под коньков; открытка с поздравлениями с днем рождения, подписанная “Мама, Пета, Дэйв, Джон”; вторая открытка, написанная взрослым почерком, и еще одна, накарябанная неуклюжей детской рукой и подписанная “Джой”.
В несессер была засунута пачка исписанной бумаги. Стивен вытащил ее и уселся, скрестив ноги, на полу. Потом встал, подошел к картинной стене и продолжил чтение. На страницах играли блики ярких разноцветных красок. Картинам девчонки не хватало отточенности, но они были полны жизни, и это придавало им неотразимое обаяние. Такими же полными жизни и откровенными были ее письма. У Стивена похолодело в груди, когда он читал, как она описывала его во время болезни. Она явно слишком наблюдательна. И эта девушка, почти подросток, одинокая и плохо образованная, установила с кораблем куда более глубокий контакт, чем все они вместе взятые!
Стивен присел, рассматривая изображение корабля. Корабль висел в космосе – и это был ответный дар. Да, посадила она всех экспертов в лужу!
Последняя страница была исписана каракулями, расплывшимися от пота, а в одном месте запачкана желчью. Стивен содрогнулся; рука его сжалась, смяв страницу. Он швырнул бумажный шарик в стену. Запах прилип к его ладоням.
Стивен собрал все ее пожитки и как попало сунул их в рюкзак – фотоальбом и несессер, самодельные кожаные штаны и пробковую шляпу… Когда он поднял шляпу, из нее выпало что-то голубое, блеснув на свету. В мозгу у Стивена мелькнули ассоциации: “Перо? Нож?”, но хотя формой и цветом предмет напоминал и то, и другое, больше всего он походил на чешую. Чешуйка длиной около восьми-девяти дюймов, ярко-голубая в центре и постепенно блекнущая к краям. Поверхность ее была слегка волнистой. Стивен никогда в жизни не видел ничего подобного. Он протянул к ней руку, замер – полупрозрачные края выглядели острыми как бритва, – а потом с холодной решимостью поднял чешую. Если он порежется – черт с ним! И так вся душа кровоточит… К его удивлению, пластинка оказалась не совсем твердой. При нажатии она прогибалась – и чуть зеленела. Стивен провел по ней пальцем, ощущая мелкие бороздки и гребни, слегка шуршавшие под ногтем. Голубая, написала она. Лица цветов. И совы. Стивен встал, все еще держа в руке чешуйку, и пошел за письмом, которое он с такой яростью швырнул куда подальше. Присев и пристроив на одном колене легонько покачивавшуюся чешую, расправил листок. Наспех накарябанные слова были именно такими, как он запомнил. Стивен подумал о неясных бесформенных тенях, которые он мельком видел в подземелье. Значит ли это, что голубые совы и лица цветов из ее бреда действительно были инопланетянами? Зачем они приходили? Изучать ее? Помочь ей? Забрать ее туда, куда они забрали людей из подземелья? Может, она тоже копнула слишком глубоко, и ее решили наказать?
У него свело желудок. Старая слабость. Стивен сделал несколько глубоких вдохов, пока не отпустило, а затем аккуратно разложил все ее вещи из рюкзака и тщательно осмотрел их одну за другой. Он исползал на коленках всю пещеру, обследуя зеленое покрытие, но ничего не нашел, кроме тонких ниточек от спального мешка. Ничего удивительного, ведь вначале он вел себя достаточно небрежно и затоптал все возможные следы своими башмаками. Стивен положил чешую и письмо в кожаную папку и продолжил обследовать пещеру.
Он ничего не нашел. Ни следов, ни еще одной чешуи, ни сломанных веток или осыпавшейся хвои. Тьма застигла его врасплох, и Стивен, вернувшись в синей призрачной мгле на прежнее место, зажег одну из своих бесценных ламп. Уснуть он так и не смог.
Через два дня она вернулась.
Стивен отчаянно сражался с красками на стене. Факт, что она рисовала линии любого цвета, служил ему постоянным упреком и приводил в недоумение, потому что его оранжевые линии местами желтели, а желтые – зеленели, причем без всякого изменения в силе нажима, в чем он мог поклясться… и клялся вслух, и клял все на свете. Стена издевалась над его усилиями. Все руки были в синяках, особенно костяшки пальцев – но и стена тоже покрывалась синяками, багровея в тех местах, где он молотил в нее кулаками в приступе отчаяния.
– Какого черта ты портишь мою стенку? – донесся голос за спиной.
Стивен повернулся так быстро, что потерял равновесие. В глазах у него полыхнуло, и все вокруг залило белым светом. Даже ее зеленая, как жидкость для полоскания зубов, рубашка в клетку, стала похожей на известняк.
– Эй! – сказала девушка. – Я не хотела тебя пугать, но это моя стена.
Острые, очень живые, темные миндалевидные глаза осматривали результаты его усилий.
– Я думал, – пробормотал Стивен, – что ты умерла.
– Прости, если я тебя разочаровала. – Усмехнувшись, она повернулась и увидела свой рюкзак и кожаную папку рядом с ним. – Я что, разрешила тебе в них рыться? – Она встала на колени, закрыла папку и подтащила к себе рюкзак. – Ты даже не зашел проведать меня! Ты просто приперся сюда и все себе присвоил! – Девушка повысила голос. – Я не умерла, и это мое место! А вы, мистер Купер, убирайтесь отсюда подобру-поздорову! Живо!
– Я думал, что ты умерла…
– Ты что – врач? Или медэксперт? Он думал, я умерла! – передразнила она Стивена и швырнула в него рюкзаком. Стивен отпрянул к стене. – Ты даже не пришел посмотреть, как у меня дела! Ты просто сбагрил меня с рук, и все!
– Я видел, как люди умирали от этой болезни.
Это ненадолго утихомирило ее, и Стивен скользнул в сторону, смазав рисунок на стене. Девушка возмущенно фыркнула.
Сам не зная почему, Стивен повел ее к могильному холмику Флер, ставшему значительно более плоским. Девушка уставилась на продолговатый зеленый холмик – и с отвращением отступила назад, когда до нее дошло, что это такое.
– Колоссально! Ты притащил труп в мою пещеру! Стивен бросил на нее угрожающий взгляд.
– Она была моим другом.
– Да ты просто чокнутый!
Стивен невольно рванулся к ней. Она не отступила – только сбросила рюкзак и выставила вперед руки с растопыренными пальцами.
Пальцами, которые своими прикосновениями раскрашивали пустую стену в яркие и великолепные оранжевые, желтые и голубые цвета. Пальцами, которые нарисовали Армстронга и Магеллана – и добились от корабля ответа. Пальцами, которыми она писала письма…
Стивен замер на месте. Они долго смотрели: он – на нее, она – на него.
– Другом, говоришь? Ладно, извини.
Девушка снова бросила взгляд на могильный холмик, присмотрелась повнимательнее, опустилась на колени и вытащила нитку, торчавшую из травы.
– Мой спальный мешок! – Она повернулась и уставилась на Стивена, обвиняя его еще в одном предательстве. – Ты похоронил мой спальный мешок!
