Парк Пермского периода - Скирюк Дмитрий Игоревич (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Эк тебя корежить… — сочувственно покивала Средняя. — Окунишка попался?
— Он, проклятый…
Горка рыбы быстро уменьшалась.
Месяца четыре прошло с тех пор, как счастливая избранница Змея, Скарапея Аспидовна, в которой он души не чаял, выполнила свои супружеские обязанности и удалилась в Муромские леса. Хоть там изредка и пошаливали татары, все же было поспокойнее и опять же не так голодно. А Змей, который на своем веку разменивал уже девятый десяток, остался охранять свое будущее потомство.
Старая знакомая, имени которой уже давно никто толком и не помнил и которую все звали просто Баба-Яга (хоть она и утверждала, что пришла сюда из древних мест и род свой ведет чуть ли не от греческих богов и богинь, а посему и звать ее надобно — Баба-Ягиня) взялась подсобить, а то караулить драгоценную кучу сутки напролет кому же в радость? Ночью Змей бодрствовал, сменяя головы на карауле, а днем пещеру охраняла бабуля. Горыныч в это время шатался по окрестным лесам, промышляя, чем бог пошлет. Бог посылал то утицу, то зайчонка, а то и кабанчика, всякое бывало. Хватало и самому на прокорм, и бабке за добро отплатить. Так прошло все это время.
Выпятив к небу сытый живот, Горыныч с довольным вздохом развалился на зеленой лужайке, подставляя вечернему солнышку то одно крыло, то другое, и постепенно его так разморило, что он с трудом стал воспринимать окружающее. Изба на курьих ножках, которую на время оставила хозяйка, сперва бесцельно бродила по опушке леса, попыхивая дымящейся трубой, потом решительно направилась в чащу и вскоре скрылась за деревьями. Пару раз ухнул филин. «Девять», — машинально отметила Средняя голова и, сонно потянувшись, лениво приоткрыла один глаз. Левая и Правая головы сладко похрапывали, наверняка представляя себе во сне жаркие объятия ненаглядной своей супружницы…
А перед самым носом Змея, на сивом лобастом тяжеловозе сидел верхом какой-то человек и остервенело таращил глаза. Конь бил копытом и храпел, испуганно роняя клочья пены с трясущихся губ. Звякая всевозможными железками и ругаясь вполголоса, мужик полез рукой куда-то за спину и извлек на свет колчан со стрелами и лук.
— Померещится же спьяну… — пробормотала Средняя голова, про себя размышляя, что, пожалуй, пора будить сменщицу. — Эй, просыпайся! — толкнула она Правую.
— Что, уже обед? — не открывая глаз, слабым голосом пробормотала та.
— Уже, уже, — ответила Средняя. — Хорош дрыхнуть. Примай караул.
— Сейча-ас… — Правая голова зевнула, потянулась и, открыв глаза, с недоумением уставилась на человека. Затем поспешно толкнула уже уснувшую Среднюю.
— Ну что там еще? — недовольно пробормотала та.
— А… э… вроде как мужик… — неуверенно сказала Правая. Когтистый палец указал на конника, который трясущимися руками пытался наложить стрелу на тетиву. — Откуда он взялся?
— Что? Где? — Средняя открыла-таки глаза. — Это ты зачем палец? Ах это… Это сон.
— Сон?! Чей?
— Ну, мой. И вообще отстань, я спать хочу.
В этот момент стрела стукнулась о грудь Горыныча, отскочила и упала на траву. Хмель окончательно вылетел из Правой головы.
— Подъем!!! — взревела она. Левая голова резко вскинулась и возмущенно зашипела, треснувшись макушкой в потолок пещеры.
— Что, гроза?! — спросонья заметалась она.
— Хуже… Вон, гляди.
Увешанный железяками детина к тому времени уже спрыгнул на землю, схватил копье и, прикрываясь круглым деревянным щитом, стал приближаться, выкрикивая всякие междометия. Змей испуганно попятился и замахал обеими лапами.
— Мужик! Эй, мужик, ты че, малость того, а? — Левая голова хотела покрутить пальцем у виска, но в суматохе попала себе в глаз и охнула от боли.
— Че надо-то? — визгливо крикнула Правая. В минуты волнения она обычно непроизвольно переходила на фальцет.
Человек остановился, осторожно высунул из-за щита бородатую физиономию и, выставив вперед для верности копье, спросил:
— Змей?
— Ну, Змей, — согласилась Средняя голова. — А что?
— А где бабуля?
— Я за нее.
— Слышь, мужик, — подытожила Левая, — тебе чего? Вояка некоторое время лихорадочно соображал, что сказать дальше.
— Ты эта, как его… — сдвинув на лоб шишак, он почесал в затылке и наконец нашелся. — Это ты, стало быть, за Марью-царевну выкуп требоваешь?
— Чего-о?! — Глаза у Правой головы, потеснив глазные щитки, от удивления полезли на лоб. — Вы… выкуп?
Головы переглянулись.
— Да я третий месяц дома сижу! — взорвалась Средняя, и Змей, тяжело переваливаясь, затопал вперед. — Какая Марья? Какая царевна? Охренел, мужик, да?
— Не подходи! — взвизгнул тот, прикрываясь щитом. — Изувечу! Не трожь! А-а-а!
Он швырнул копье, промазал и лихорадочно потянул из ножен у седла меч. Конь, испуганно заржав, взвился на дыбы, с силой ударил в землю копытами и, взбрыкивая, понесся к лесу.
— Стой! — всполошился мужик. — Тпру, кому говорю! Отдай меч, волчья сыть! Травяной мешок!
Прихрамывая и потрясая кулаками, он некоторое время носился за конем, оглашая поляну всяческими обидными прозвищами, пока наконец не выдохся и не остановился посреди лужайки, тяжело дыша. Вытер пот.
Средняя голова деликатно кашлянула, напоминая о своем присутствии. Мужик вздрогнул и оглянулся.
— Пуганем? — тихо шепнула ей на ухо Правая.
— На што? — отозвалась та.
— Чтоб неповадно было… Давай, ляпни че-нь'ть, ты же умеешь.
— Кха-ха-ха! — прочистила горло Средняя и взревела на весь лес первое, что пришло на ум: — Конь на обед, молодец на ужин!!!
Левая голова, прыснув, залезла под мышку и затряслась там от беззвучного смеха. Мужик побледнел и выхватил нож.
— А-а, ножичек! — ехидно протянула Правая, и обе головы облизнулись с показной жадностью.
— Ну, ну… Ножичком…
— …ножичком, значит…
— …меня бить собрался?
— Отлезь! — рявкнул «молодец», сорвал голос и сипло добавил: — Убью!
Из леса послышалось дикое ржание коня — видимо, плутая в потемках, он наткнулся на логово бабкиной избы. Та спросонья напинала бедной кляче и сама в жуткой панике удрала поглубже в чащобу.
— Ой, не могу! — донеслось из-под мышки, и утирающая слезы Левая голова вынырнула наружу. — Ох, потешил… Ты кто хоть будещь-то, а?
Мужик отступил на шаг и взмахнул ножом.
— Ну, хватит, хватит, — примирительно сказала Средняя голова. — Ты это брось. Пошутили и будет. Я ведь, по правде сказать, и не крал никого. И чего ты сюда приперся, никак в толк не возьму… Э-э-э… как там тебя?
— Иван, — хмуро сказал тот. — Можно — Ваня.
— И чего ж ты, Ваня, по лесам шляешься? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
— От дела лытаю… — грустно вздохнул тот, почесал в затылке и, сорвав с головы шишак, в сердцах так шваркнул им оземь, что тот погнулся. — А, пропадай моя телега, все четыре колеса! Понимаешь, э-э-э… Змей… Ты ведь Змей?
— Ну, да. Это я.
— Понимаешь, Змей, все ходят по свету, хотят чего-то, славы себе ищут. Войн уж почитай лет пять никаких нет, а мне прославиться — во, как надо! Мечта у меня, понимаешь, на княжеской дочке жениться… Ну, вот, понимаешь… и решил, понимаешь… это… А, да и так все ясно… Отпустил бы ты меня, а?
— Да я вроде тебя не держу… Вот только не суйся сюда больше, лады? Заповедное место. Ищи себе славы в других краях. Конь твой, кстати, где-то рядом бегает. Волков бабка поизвела, к утру покличешь — прискачет. Лошади нашего духу боятся.
— Эт' точно… — угрюмо закивал Иван, замялся, смущенно огляделся по сторонам и, понизив голос, заговорщически зашептал: — Слышь, друг! А может, ты мне кого присоветуешь? Я б его ухлопал — глядишь, и мне слава, и тебе польза. Бабу-Ягу, там, или Кощея Бессмертного. А?
— Ягу не трожь, — сердито сказала Средняя голова. — Да и если Змеев где увидишь — тоже не лезь. А не то — под землей найду, да там и оставлю. А Кощей помер намедни.
— Ишь ты! — поразился тот. — Как это? Как это помер? Не могет такого быть! Он же бессмертный!
— Ни лешего ты не смыслишь в наших колдовских делах. Кощей — он и есть Кощей. Сволота одна. Из вас он вышел, из людей. Ал… хи… Тьфу! Ал-хи-мией да магией всякого колдовства поднабрался. Вреднючий был — страсть! Сущий бес. Его окрестная нежить так и прозвала — «Кощей — Бес Смертный». Помер он. Над златом зачах. Опыты какие-то с ним делал, ну и траванулся. А жаль — ты б мог его уложить… ежели, конечно, сам бы жив остался.
