Грех межзвездный - Фармер Филип Хосе (серия книг .TXT) 📗
Вошла медсестра и сказала:
– Доктор, вас к телефону. Лопушок вышел.
Ярроу снова забегал по комнате, еще одну сигарету закурил. Лопушок вернулся минуту спустя и сказал:
– А к нам вот-вот нагрянут компаньоны. Один из наших, что наблюдают за кораблем, сообщил, что Макнефф и двое аззитов отбыли на гичке в город. Будут здесь, в больнице, с минуты на минуту.
Ярроу остолбенел. Челюсть отвисла.
– Здесь? Как они могли дознаться, что я здесь?
– Легко себе представить, что для этого у них имеются средства, о которых как-то недосуг было вас уведомлять. Но не робейте.
Бежать? Ноги не шли. Сигарета, догорая, обожгла пальцы. Уронил ее на пол, растер подошвой.
В коридоре раздалось клацанье кованых сапог.
Вошли трое. Впереди долговязый тощий призрак – архиуриелит Макнефф. А следом два коренастых плечистых мужичка в черном. В мускулистых руках пусто, но поза у каждого: чуть что – мгновенно извлекут весь набор из карманов. Хмурыми взглядами окинули сперва Лопушка, потом Хэла.
Макнефф шагнул к ШПАГ'у. Водянистые глаза полыхнули, безгубый рот растянулся, зубы оскалились, как у черепа.
– Выродок! Нет для вас другого слова! – люто выкрикнул Макнефф.
Дернул рукой, свистнула отстегнутая плеть. Красные полосы вспыхнули на бледном лице Ярроу, начали наливаться кровью.
– Вы будете доставлены на Землю в цепях, и там вас выставят публично как мерзейшего извращенца, как предателя, как…
Макнефф задохнулся, ему не хватило слов.
– Вы! Вы прошли элохимметр, вас сочли безупречнейшим из безупречных, а вы – вы предались сладострастию, валялись с насекомым!
– Что?!
– Да. С существом примитивнее любого зверя полевого! Такое Моисею даже в голову не пришло, когда он запрещал скотоложество, такое Впереднику не предначерталось, когда он подтверждал Моисеев запрет и назначил за его нарушение высшую меру, – а вы это совершили! Вы, Хэл Ярроу, удостоенный носить на груди «ламед», означающий безупречность!
Лопушок встал и произнес густым басом:
– Позвольте вам заметить, вы не точны в таксономии. Это существо не относится к классу насекомых. Оно относится к классу хордовых псевдочленистоногих. Если угодно, предложите равноценное наименование.
– Что? – повторил Хэл в полной растерянности.
– Помолчите, когда я говорю, – рыкнул жуча. И обернулся к Макнеффу. – Вам известно об этом существе?
– Буверняк, известно. Ярроу готовил побег вместе с ним. Но как ни хитрят еретики, все равно попадаются. В данном случае он попался, когда спросил у историка о французах, покинувших Землю. Историк, ревностный слуга Госуцерквства, донес об этом разговоре. Мне было сообщено немедленно. Я прочел и передал донесение психологам. Они доложили, что вопрос ШПАГ'а выходит за рамки ожидаемых. Наличие такого вопроса – показатель того, что особь поддерживает нежелательные связи, а мы об этом не осведомлены. Отказ отрастить бороду только усилил подозрения. Было установлено наблюдение. Наблюдение показало, что поднадзорный закупает продукты в двойном количестве. Вы переняли у нас обычай курить табак, стали изготовлять сигареты, и поднадзорный был прослежен при покупке этих сигарет. Вывод был очевиден. У него в месте проживания прячется некая самка. Причем не жуча, поскольку жуче прятаться незачем. Значит, женщина. Невозможно было понять, каким образом он об завелся женщиной на Оздве. Провезти ее сюда на «Гаврииле» он не мог. Одно из двух: либо она прибыла сюда на каком-то другом корабле, либо является потомком народа, который располагал такими кораблями. Беседа Ярроу с историком дала ключ к загадке. Очевидным образом, французы побывали здесь и женщина, которую он прячет, – их потомок. Как они встретились, нам неизвестно. Да это и не столь важно. Важно, что мы оказались правы.
– Вы не договариваете, – спокойно заявил Лопушок. – Каким образом вы дознались, что она не человек?
– Мне бы сесть, – пролепетал Ярроу.
19
Хэл попятился и рухнул на стул у стены. Один из аззитов сделал движение к нему. Макнефф жестом остановил аззита и сказал:
– Этот историк сыскал жучу, который прочел ему книгу об истории оздвийских людей. Там столько про этих «лэйлит» написано, что само собой возникало предположение насчет породы этой красотки. А на прошлой неделе один из ваших медиков в беседе с тем же историком похвалился, что недавно лично наблюдал «лэйлиту». И упомянул, что она совершила побег. Сопоставив все эти данные, нетрудно было догадаться, где она скрывается.
– Друг мой, а вы разве не прочли книгу Уиинэи? – обернулся Лопушок к Хэлу. Тот помотал головой.
– Начали было, но Жанетта ее куда-то дела.
– И, несомненно, изрекла по этому поводу, что у вас есть иные предметы для занятий… более занимательные для мужчин. Вполне допускаю. Таковы жизненные цели «лэйлит».
Лопушок повел носом и продолжил:
– Что ж, придется взяться за объяснения мне. «Лэйлиты» – самый совершенный из известных пример мимикрического паразитизма. И уникальное явление среди мыслящих существ. Уникальное тем, что, все они самки. Если бы вы прочли книгу Уиинэи, вы весьма просветились бы на этот счет. Судя по костным останкам, еще в ту пору, когда «человек оздвийский» был мартышкоподобным насекомоядным, в его семейных группах наличествовали не только самки его собственного вида, но и существа, относящиеся к совершенно иному зоологическому типу. Эти существа выглядели почти так же, как самки палеогоминидов-мартышек и, по-видимому, выделяли такие же ароматические аттрактанты. Это позволяло им спариваться с самцами палеогоминидов и таким образом организовать себе комфортную продовольственную нишу. У них был внешний облик млекопитающих, и только вскрытием можно было выявить их происхождение от псевдочленистоногих. Разумно предположить, что эти предшественницы «лэйлит» паразитировали на «человеке оздвийском» задолго до обезьяноподобной стадии его развития. Возможно, этот симбиоз существовал еще с момента выхода предков «человека» из моря на сушу. Первоначально двуполые, «лэйлиты» приобрели все признаки самок. И в ходе неизвестного нам эволюционного процесса выглядели сначала как самки пресмыкающихся, позже – как самки примитивных млекопитающих, и так далее. Но зато мы точно знаем, что «лэйлиты» – это увлекательнейший опыт матери-природы в области паразитизма и эволюционной конвергенции. По мере прогресса «человека оздвийского» «лэйлиты» следовали за ним шаг в шаг. И, будучи самками, заметьте, нуждались в самце, принадлежащем к иному зоологическому типу живых существ, для продолжения собственного вида. Остается лишь строить догадки относительно того, каким образом они вливались в первобытные стаи оздвийских питекантропов и неандертальцев. Но подлинные затруднения начались у «лэй лит» лишь с появлением оздвийского «хомо сапиенс». Некоторые племена и роды принимали «лэйлит», некоторые уничтожали их. Им пришлось прибегнуть к хитрости и полностью уподобиться женщинам людского племени. Это было нетрудно, пока они не беременели. Забеременев, они погибали. Хэл застонал и закрыл лицо руками.
– Грустно, но – истиннизм, как выразился бы наш любезнейший друг Макнефф, – сказал Лопушок. – В этом случае вид мог существовать лишь при наличии тайной организации «лэйлит». Успешно маскирующаяся в повседневной жизни, забеременевшая «лэйлита» должна была покинуть человеческую общину. И гибла в каком-нибудь укромном месте, где ее товарки принимали на себя заботу о детве, – (тут Хэла передернуло), – пока та созревала для контакта с человеческой средой в качестве найденышей или подмененных детей. В древнем племенном фольклоре имеются сказки и мифы, в которых «лэйлиты» действуют как центральные и побочные персонажи, причем довольно обиходные. Их считали ведьмами, демонами, а то и худшими существами. Однако с изобретением вина положение «лэйлит» изменилось к лучшему. Алкоголь делал их стерильными. А это в свою очередь означало для них, если не принимать во внимание несчастных случаев, инфекционных заболеваний или прямого убийства, практическое бессмертие.
