Очаг на башне - Рыбаков Вячеслав Михайлович (читаем книги бесплатно txt) 📗
Дело шло к шести. Наползли лохматые красивые тучи и повисли, готовые пролиться. Ася опять засмеялась. На кухне едва слышно бубнили. «А вот эти фото передал „Пайонир“. Видишь, как здорово. Называется Красное пятно. Никто не знает, что это за штука такая». У Аси даже во рту пересохло от симагинского голоса. Все сжималось внутри, горячо обваливаясь вниз, навстречу… Покрутилась по комнате, размахивая руками. Чуть поташнивало, но от этого уже не уйти. Интересно, он чувствует, что я проснулась? И зову? Я всегда чувствую… Симагин.
— Пойду гляну, как мама спит, — сказал на кухне Симагин. — Посиди пока.
Слышит, ликовала Ася. Он все понимает, все чувствует… Да разве есть еще такие люди в мире? Она спряталась за дверью, и, когда Симагин вошел и замер, растерянно уставившись на покинутый кокон одеяла, Ася закричала и бросилась ему на спину. От неожиданности он чуть не упал.
— Аська! — ахнул он. Она взахлеб целовала его в затылок, в шею, по коже у него побежали заметные мурашки. — Аська, черт! Ты живая? Подожди…
Она отпрыгнула, смеясь, и он сразу повернулся к ней.
— Ничего не хочу ждать, — заявила она. — Все сейчас.
— Аська… — он еще не мог прийти в себя и озадаченно, опасливо улыбался.
— Все прошло, — не задумываясь, сказала она. — Это я вчера перевеселилась, — она воровато глянула на дверь и лихо захлопнула ее ногой; одним рывком расстегнув рубашку, сдернула к подбородку захрустевший лифчик. Восторг переполнял ее, организм ликовал, празднуя какую-то одному ему известную победу. С девчачьим взвизгом она опять бросилась на Симагина, обхватив коленями, повисла на нем и самозабвенно запрокинула голову, выгибаясь, вдавливаясь ему в лицо — он прижал ее к себе, целуя в грудь. — Жуй меня… Ешь скорей… живьем глотай, пожалуйста… — умоляла она. Из коридора послышались скребущие звуки, и Антошкин голос спросил: «К вам можно, или как?», и Симагин уронил ее, она отпрыгнула к окну, стремительно приводя себя в порядок, и звонко закричала: «Еще бы нельзя! Только тебя и ждем!» Тошка вошел, и тогда она подхватила его, как только что ее — Симагин, и принялась начмокивать в макушку, в затылок, в щеки, а он растерялся сначала, потом стал отбиваться, но она все крутила его, кружила, что-то приговаривая, а Симагин смеялся рядом, и глаза его сверкали.
— …А не поздно гулять-то?
— Время детское, не дрейфь!
— Аська! — он смеялся. — Ну, тебя кидает! Тошку возьмем?
— Натурально. Анто-он! — закричала она, как в лесу. — Пойдешь гулять?
Антошка высунулся из своей комнаты.
— Пойду, — заявил он и скрылся.
— Неужели все прошло? — спросил Симагин. — Ты такая веселая… А ведь было что-то ужасное. Ты не притворяешься?
— Я тебе сейчас за такие слова!.. — свирепо воскликнула Ася и стала дергать Симагина за нос. Симагин мычал и нырял головой. — Ах ты, слоненок! Ты кому не веришь? Разве есть такой закон — чтоб любящим женам не верить? Ты скажи! Есть? Если есть, я к депутату пойду, пусть отменит!
— С пустяками к депутату не пускают…
— Прорвусь! Ты что, не знаешь, что для влюбленной женщины нет препятствий? Попру, как бульдозер! — она изобразила бульдозер и, взревывая моторами, покачиваясь на ухабах, поползла на Симагина. Загнала в угол и опять стала целовать в подбородок, в шею, в расстегнутый ворот рубашки, потом упала на колени, прильнула. Он смеялся, запрокидывая голову:
— Нет, ты с ума сошла. Правда, ты с ума сошла…
— Да! — отпрянув, закричала Ася и начала делать страшные гримасы. — Я с ума сошла! Я Клеопатра, — величественно возвестила она, принимая позу. — Нет, я мадам де Богарне, — сказала она с французским прононсом, принимая другую позу. — Ой, я же вся с поросячьими ресничками!
— Не надо! — безнадежно взмолился Симагин.
— Ничего не понимает, — деловито сообщила она в пространство. Она уже стояла у зеркала, раздирая косметичку, движения были поспешны и суетливы. — Тупой, грубый, неотесанный, — она выставила один глаз к зеркалу. — Неужели тебе не сладостно видеть, как я становлюсь красивее? Лицезреть. Вот я… — доверительно призналась она немного странным голосом, потому что лицо ее было неестественно напряжено, — вечно обмираю, когда ты бреешься. Мужское таинство, вот что это такое. А ты… эх, ты.
— А браво у тебя выходит раздеваться, — завороженно следя за ней, сказал Симагин. — Я думал, все пуговицы брызнут.
Ася хихикнула и тут же ойкнула, потому что где-то что-то положила не так.
— Женщина, — справившись с аварией, сказала она, — которая не умеет мгновенно раздеваться, не стоит и кончика мужского мизинца. Вас же надо на испуг брать. Лови момент и рви пуговицы. Тогда еще есть надежда на ломтик простого бабьего счастья. Не надо печалиться, вся жизнь впереди — разденься и жди…
— У нас парни пели — напейся и жди.
— Каждому свое… Все, готова! — она отшвырнула косметичку и стала моргать на Симагина новыми ресницами. — Здорово? Где Тошка?
— Жду, когда позовете, — ответил Антон, высовываясь из приоткрытой двери. — Меня отпустили, — сообщил он важно, — хотя момент очень ответственный. Микромодуль маневрирует неправильно, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Симагина. — Хорошо, что цапфы выдержали.
Было начало девятого, когда они вошли в парк. Ну надо же, думала Ася, слушая Симагина. Он опять открытие сделал. Вот так вот болтаем, целуемся, за нос его дергала — а он что, и впрямь гений? С ума сойти. Телепатия. Только телепатии и не хватало. Вербицкого бы протелепать — что он тут вьется. Она попыталась всерьез представить то, о чем рассказывал Симагин, и не смогла. Это было совершенно несовместимо с обыденным миром. Не может этого быть, все-таки. А вдруг, все-таки, может? На краю какой бездны он стоит, подумала она и даже головой качнула, представив. И лицом разрубает ледяной ветер этой жуткой беспредельности. Кажется, так все тепло можно растерять, а он — вон какой. Живой и весь светится. Она прильнула к нему. Вот какой. Теплый. Нежный. И как я заслужила эту честь — быть ему ближе всех? А сколько времени не верила, что он такой. А он и не был. Он бы таким и не стал, если бы меня не оживил. Потому нам нельзя теперь врозь, разрежь — и все. Странно, надо бы ущербность чувствовать, что сама по себе не можешь, — а вот поди ж ты, гордость.
Странно, думал Симагин, рассказывая. Быть рядом с такой женщиной — это… это… Надо горы сворачивать, чтоб хоть как-то оправдать это. Чтобы быть достойным ее. Как она чувствует все, как откликается на красоту — вечерний лес вокруг, и она сразу, как этот лес, тиха, отуманена нежностью и покоем. Как бы я жил без нее? Как я жил до нее? С полуденной ясностью он понял, что весь прорыв последних лет, позволивший лаборатории Вайсброда далеко обогнать всех биоспектралистов мира, возникновением своим обязан Асе, и только ей.
Антон чинно двигался рядом и даже не пытался обследовать, как обычно, беличьи скворечники — постучать по стволу дерева, прижав ухо к твердой коре, поглядеть вверх и отойти, по-хозяйски отметив: спит… Тоже заслушался.
— …Опять все раскидал, — укоризненно сказала Ася, складывая Антошкины штаны и рубаху и вешая на спинку стула.
— Я забыл, — ответил Антошка виновато и, предвосхищая следующий пункт вечерней программы, накрылся одеялом по грудь и положил руки поверх. Победно глянул на Асю. — Мам, а мам… Я спрошу, ладно?
— Ладно, — Ася присела на краешек постели, и Антошка немедленно ухватил ее за ладонь.
— Мам, а у меня правда скоро будет братик?
Ася улыбнулась потаенно и счастливо. Нагнулась и поцеловала Антошку в лоб.
— Правда, — ответила она. — Или сестричка.
— А почему так — не было, не было, и вдруг будет?
— Когда мама и папа очень любят друг друга, раньше или позже у них обязательно появляется сынок или дочка.
Лоб Антошки собрался маленькими, симпатичными морщинками. Антошка размышлял.
— А тогда… мам, — нерешительно спросил он. — Значит, ты… раньше очень любила не папу?
