Солдаты Вавилона - Лазарчук Андрей Геннадьевич (читать книги без регистрации TXT) 📗

– Ну? – подал голос Филька.

– Не по-русски написано, – сказал Мишка.

– Хочешь, за словарем сбегаю?

– За русско-нерусским? Скажи лучше, где ты его взял?

– Взял вот где-то, – вредным голосом сказал Филька. – Не скажу.

– Отобрал, – прошептала Любка.

– У кого?

– Не твое дело, – разозлился Филька. – Взял вещь – и иди себе. Иди-иди. А с тобой мы еще потолкуем, – повернулся он к Любке.

Заступаться за девочек, думал Мишка, спускаясь по лестнице. Ага, тут заступишься – бабка в квартире. Ты же и виноватым будешь. А он ей, гад такой, руки выкручивает…

Но какая девчонка! Вот бы такую сестру…

Дома он положил меч на стол и долго его разглядывал, все пытаясь представить себе, каким же должен быть воин, владеющий этим мечом. Потом пришли мать с отцом.

– Обедал? – спросила мать. – Суп ел?

– Ел, – сказал Мишка. Суп он действительно ел.

– Ничего он не дурак, твой Лесников, – сказала мать отцу. – Помести он твой материал – его тут же взгреют, а зачем ему это? Он лучше будет тихо-мирно вести борьбу с грязью на улицах да хаять молодежные танцы…

– Правильно, – сказал отец. – Он не дурак, через три года его переведут куда-нибудь с повышением, а через пять лет придется возить воду для всего города за сто километров, а я буду страшно горд, что во-он еще когда об этом предупреждал… Просто обидно, когда на глазах газету превращают в семейный календарь пополам с миндальным сиропом…

А как бы хорошо было иметь маленьких человечков, думал Мишка. Строить им дома, а они ездили бы в заводных машинах, а еще можно было бы делать для них корабли и самолеты, и чтобы они еще воевали – понарошку, конечно. Он представил себе, как на ковре сходятся две армии. Только им надо будет наделать деревянных мечей, эти слишком острые…

А ведь еще весной кто-то говорил о маленьких человечках – будто видел их на тополях. Тогда пускали в луже у забора новую Димкину яхту и заговорили, что хорошо бы на нее экипаж – и вот тогда-то кто-то сказал, что видел человечков на тополе. Не поверили… то есть не то чтобы не поверили, а решили, что выдумывает для интереса. Кто же это говорил?..

– Я еще на улицу, – сказал Мишка. Меч он спрятал в ящик стола – не стоит брать с собой, потеряется. А фонарик…

– Только не допоздна, – сказала мать.

– Ладно, ма.

Не было смысла искать на деревьях, что ближе к дому. Если лезть, то на те, которые в глубине двора, у каменного двухэтажного сарая, где раньше держали дрова, а теперь, когда в дом провели отопление, – всякое барахло. Попробовать на этот? Сучья высоко… Мишка приволок от сарая доску, подставил к стволу – держится. Занозистая, черт… По доске он добрался до нижних сучьев, подтянулся и оказался на дереве. Дальше легче, дальше по сучьям – как по лестнице… Здесь был свой отдельный мир, зеленый, ажурный, воздушный. Отсюда, от ствола, тополь был совсем не такой, как снизу, с земли, снаружи… этого не объяснить, только был момент, когда Мишка почувствовал, что может не спускаться вниз, может остаться здесь, остаться и жить… Никого он, конечно, не нашел. Дупла были, и много, но узкие и глубокие, и, как Мишка ни заглядывал, как ни светил фонариком, так ничего и не увидел. Руку он тоже просунуть не смог, ход шел извилистый, и рука так не гнулась. Потом он увидел сквозь листья, как по галерее второго этажа сарая прошел Филька, за ним еще кто-то, потом еще – трудно было разобрать сверху, кто именно – а потом прошел Козел со стеклянной банкой в руках. Мишка, торопясь, стал спускаться. Козла он не любил и побаивался, но все равно…

В сарае было светло, горела электрическая лампочка на шнуре, и все стояли, окружив большую ржавую железную бочку, и смотрели в нее. Стараясь держаться незаметно, Мишка подошел к бочке и заглянул через край.

Лампочка висела прямо над бочкой, и весь свет падал в нее. На дне бочки был насыпан песок и набросаны камни и сучья. И на одном сучке, как на бревне, сидели, опираясь спинами о стенку бочки, два маленьких человечка. Два настоящих человечка, только с белку размером. Оба были одеты в синие штаны и черные куртки. У одного на голове была шляпа.

– А у лили-лилипутика ручки меньше лю-ти-ка! – пропел Филька. – Ловите! – он, перегнувшись через край, сронил с ладони под ноги человечков заточенную велосипедную спицу и выструганный из щепки меч. Человечки шевельнулись, но не встали со своих мест и голов не подняли.

– Не станут они сражаться, – сказал кто-то.

– Гордые, – презрительно сказал Козел. – Ну, мы вас расшевелим. Ап!

Он опрокинул свою банку над бочкой, и из банки на песок плашмя шлепнулась крыса! Человечки вскочили. Один быстро схватил спицу, ладонью проверил острие и взял ее наперевес, как пику. Второй взял меч. Рукоять меча была остругана скверно, пальцы ее не обхватывали.

Крыса шевельнулась, приподнялась, шмыгнула к стенке и там замерла. Усики ее шевелились.

– Два дня не кормил, – сказал Козел. – Как уехал, так и…

Прижимаясь боком к стенке, крыса двинулась по направлению к человечкам. Тот, что со спицей, сделал шаг вперед – так, чтобы прикрывать своего почти безоружного товарища. А тот, подняв меч над головой, закричал:

– Это же подделка! Люди вы или нелюди? Это же подделка!!!

– Убери крысу! – заорал Мишка и бросился на Козла. Что-то темное вдруг поднялось в нем, подкатило к горлу и глазам, и он уже не видел Козла, а только огромную ненавистную рожу, а под рожей – голубое пульсирующее горло, в которое нужно вцепиться и не отпускать… Он не достал Козла – тот поспешно отскочил назад и два раза ударил Мишку кулаком в губы. Мишка упал, но тут же вскочил, бросился – ему подставили подножку и стали пинать ногами. Он опять вскочил, повалил кого-то, кого-то отшвырнул, ухватился за край бочки, но повалить ее не смог, бочка устояла; Мишку оторвали от нее и пинками и кулаками выбили за дверь. Позвать, понял Мишка, кого-нибудь позвать! Отца!

– Зуб выбили! – закричала мать, увидев Мишку такого – в грязи и крови. – Никаких больше улиц!

Мишка молча пробежал мимо нее в комнату. Отец сидел за столом и печатал на машинке.

– Папка, пойдем скорее, – заговорил Мишка быстро, глотая слова, – папка, она их загрызет, скорей пойдем. У них мечи поотобрали, понимаешь, и дали деревянный…