Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

Команда работала без лицензии и с недостаточными мерами защиты. Нилса Саркку обвинили в непредумышленном убийстве, и он пять лет провел в тюрьме. Сразу после освобождения он бежал с Первой, обосновался на Либертарии и принялся тратить остатки состояния на свою гипотезу, превратившуюся в манию.

Из факта существования червоточины, ведущей к Солнцу и Земле, говорил он, следует, что была такая же связь с родными планетами Старших Культур, населявших некогда миры и мирки Пятнадцати Звезд. И эти червоточины должны существовать поныне, схлопнувшиеся до диаметра меньше атома водорода или скрывшиеся в недрах газовых гигантов либо на орбитах у самых звезд, где их невозможно обнаружить по истечению странных кварков и частиц высокой энергии. А это значит, что есть шанс найти родной мир гайяров или другой Старшей Культуры и узнать, что с ними сталось. Возможно даже, что еще живы где–то последние представители одной из нечеловеческих цивилизаций — либо в своем родном мире, либо где–то еще.

Фанатики — а Саркка, несмотря на свои убеждения и опалу, имел много поклонников — почитали его непризнанным гением, отважным интеллектуалом, рискующим отстаивать отвергнутую истеблишментом теорию. Для ученых собратьев он был крайне безответственным эгоистом, воспользовавшимся известностью для продвижения фантазий, столь же смехотворных, как потерянный континент Му или гипотеза о венерианском происхождении летающих тарелок, не задумывавшимся об ущербе, который он причиняет этим серьезной науке. С точки зрения ООН, Саркка был преступником, готовым на любой риск ради технологий Старших Культур. На Либертерии он оставался вне нашей досягаемости, но за ним присматривали.

А теперь он отправлялся невесть куда, унося с собой либо отзеркаленный с навигационной программы код, либо сведения о местонахождении его оригинала. Судя по тому, как Саркка рисковал, возвращаясь в Порт–о–Пленти, он, видимо, считал, что код как–то связан с его безумной идеей: отыскать родной мир или уцелевших представителей Старшей Культуры. И скорее всего, именно он убил Джейсона Синглтона и наемника Абело Баеза. Даже если код был безвреден, Нилсу Саркке предстояло ответить за их смерть.

Проблема состояла в том, чтобы отыскать простывший след его корабля. Он мог выйти в любой точке сети червоточин, направиться на любую из оставшихся четырнадцати звезд — и даже вернуться, описав круг, на Первую. ООН, исcледуя сеть, расставила спутники–шпионы у горловин всех червоточин, но они постоянно страдали от саботажа, и в конце концов поддерживать их работу сказалось слишком дорого.

— Даже если Саркка и Хью приземлятся на Либертарии, наша юрисдикция на нее не распространяется, — сказал Марк.

— Можно договориться с либертарианцами, — предложила я.

— Не исключено, что нам удастся. Для этого неплохо бы знать, что именно украли Хью и Синглтон, — заметил Марк.

— Значит, надо еще раз потолковать с Лэнски, — сказала я.

Но Мейер Лэнски исчез вместе с женой и малолетними сыновьями. Полиция наблюдала за домом с фасада. Похоже, что семья вышла с другой стороны, через поле для гольфа. То ли по собственной воле, то ли за ними кто–то явился.

Сейф, встроенный в пол кладовой в доме Лэнски, оказался открыт, но из него гак и не забрали ни наличные, ни драгоценности. На месте остались и кредитки, и телефонные карты, зарегистрированные на разные имена. На стенах и на ковре хозяйской спальни нашли следы крови, принадлежавшей Лэнски и его детям. Я решила, что они были убиты, а тела — брошены в море или в заросли за окраиной города либо закатаны в фундамент строящегося здания или подземного перехода. Еще я предполагала, что убийцы забрали из сейфа копии записей фермы с подробностями как законных, так и незаконных операций.

Коротко обсудив ситуацию с Марком и помощником городского поверенного, я объявила семью Лэнски в розыск и договорилась о встрече с боссом Мейера, Пак Ян Мином. Марк считал это пустой тратой времени, но у меня появилось неприятное чувство, что след остывает, и мне хотелось немножко расшевелить события. Кроме того, пришла пора предъявить ордер на обыски и приостановку дет фермы, а поскольку Мейер Лэнски пропал, я сочла логичным вручить бумаги его шефу.

Пак Ян Мин был младшим из сыновей Пак Ян Гуна, в прошлом главы американо–корейской мафиозной семьи Сиэтла, который «удалился на покой» в Порт-о-Пленти. Ян Гун, как обычно бывает с гангстерами, достаточно разбогатевшими, чтобы вырваться из когтей закона, честолюбиво мечтал легитимировать свое семейство. Три его старших сына занимались строительным бизнесом и торговлей недвижимостью, управляли страховой и залоговой компаниями, а также казино на озере Маммот. А вот Пак Ян Мин был ретроград, кындаль старой школы со взрывным темпераментом и любовью к изысканному насилию. Кодовую ферму Мейера Лэнски ему передал отец в надежде отвлечь от уличной жизни.

Я назначила Пак Ян Мину встречу в офисе строительной компании его старшего брата, Пак Кван Го. Помещение размещалось на верхнем этаже новенького «зиккурата»: белый бетон, тонированное в медно–розовый оттенок стекло, широкие зеленые террасы — и потрясающий вид на город до самой бухты Дискавери с космопортом и дельтой реки на одном берегу, электростанцией и доками на другой и изгибом пляжей и набережной посередине. С этой точки город смотрелся чистеньким и аккуратным, как на карте, и не заметно было свар между этническими районами. При взгляде отсюда легко верилось, что будущее уже наступило. Казалось: посмотри в небо — и увидишь летающие машины и дирижабли.

Пак Кван Го встретил меня у высоких дверей своего кабинета. Стройный, подчеркнуто вежливый мужчина в хрусткой белой рубашке и штанах в сложную клетку пожал мне руку, предложил на выбор десять сортов чая, после чего представил двум адвокатам, которые в дальнейшем всеми силами старались слиться с фоном, и брату, Пак Ян Мину.

Младший гангстер нависал над архитектурной моделью торгово–развлекательного комплекса: мощный широкоплечий бодибилдер, втиснутый в блестящий костюм с желтой шелковой рубахой и сапогами из змеиной кожи. По его шее вилась татуировка, волосы были подбриты на висках, оставалась только блестящая черная шапочка на макушке. Когда Пак Кван Го меня представлял, его брат не поднял глаз, притворяясь, что ему интереснее гонять по площади машинку–модель, сбивая игрушечных пешеходов.

Пак Кван Го заверил, что его семья всегда счастлива оказать помощь полиции, но в данном случае, поскольку бизнес его брата связан с Мейером Лэнски, он вынужден просить доказательств, что беседа наша совершенно неофициальна. Я заверила, что мне нужна только информация о прошлом Лэнски, хотя у меня действительно есть ордер на его кодовую ферму.

— Надеюсь, это означает, что ее уже можно будет открыть, — вставил Пак Ян Мин. — Я теряю деньги на каждом дне простоя. Весьма неудобно.

— Будет еще неудобнее — мы ее закрываем до дальнейших уведомлений, — сказала я и протянула конверт с двадцатью четырьмя листами судебного распоряжения.

Пак Ян Мин, взяв, передал конверт адвокатам и сказал, что его люди все проверят и обратятся ко мне.

— Вы должны подписать, — напомнила я.

— Почему бы вам не спросить о том, ради чего вы сюда пришли? — предложил Пак Ян Мин. — Я человек занятой. Много дел. Важных дел.

Я решила с ним не цацкаться и, взглянув прямо в глаза, спросила:

— Когда вы в последний раз виделись с Мейером Лэнски?

— Много дней не виделся. Я слышал, он сбежал после вашего допроса о двух сгоревших гиках, — ответил Ян Мин. — Если догоните старого негодяя, дайте мне знать. У меня тоже есть к нему вопросы.

— Вы не представляете, куда он мог деться? — спросила я. — Вместе с семьей?

— Я последнюю неделю провел на озере, — ответил Пак Ян Мин и достал золотой портсигар, пропустив мимо ушей слова брата, что у него тут не курят. Черную сигаретку «Собрание» он прикурил, чиркнув спичкой о ноготь.

— Один из трупов в мотеле оказался Джейсоном Синглтоном. Служащим вашей фермы.