Ночь черного хрусталя - Михайлов Владимир Дмитриевич (е книги txt) 📗
– Прелестно, – сказал Милов. – Кто только будет стрелять? Ну, а здесь что вы успели сделать?
– Побеседовать с начальством.
– У меня с ними, как пишут в газетах, не возникло взаимопонимания.
– Меня тоже поначалу слушали очень скептически. Но я их расшевелил, потому что у меня нашелся аргумент, какого у вас не было. Вы ведь лишь предположительно говорили о том, что на Центр могут напасть. Ну, а я видел отряды собственными глазами. Пришлось немножко попетлять по дорогам. Стягиваются со всех сторон. И сейчас они уже недалеко отсюда.
– Добровольцы? Если только они, то чем черт не шутит – таких солдат и тут полно, может, и отобьемся. А вот если вступят волонтеры…
– Думаю, что подойдут и они, но сильно опасаюсь, что их первым объектом будет электростанция – чтобы оставить Центр без энергии, простейшая логика диктует такой образ действий. А потом уже могут подойти и сюда – к тому времени, как это их ополчение докажет свою неспособность… Волонтеры, видите ли, честолюбивы. Везде свои сложности…
– Вернемся к начальству.
– Охотно. Моя информация заставила их призадуматься, и они поручили мне разыскать вас.
– Почему же вы искали не его, а меня, Гектор? – усмехнулась Ева.
– Потому что вас здесь видели; ну, а раз и он здесь, то искать его нужно было рядом с вами, поскольку его тут не знают, а вы известны. Так вот, Дан, они созрели для того, чтобы предоставить нам радио. Мы с вами должны составить текст. Давайте работать. Движением руки Гектор смахнул посуду на пол – никто, кажется, даже не услышал звука, не оглянулся, не подбежал – вытащил из кармана крохотный диктофон, поставил на стол. – Нет, пожалуй, на таком звуковом фоне мы и сами себя не поймем. – Он вынул блокнот, раскрыл. – Ну, вперед. Что для начала?
– К правительствам и народам всех стран… – начал Милов.
– К мужчинам и женщинам всего мира, – сказала Ева.
– Ну конечно, – усмехнулся Гектор. – Решающее слово всегда остается за женщиной.
– Потому что оно правильно, – сказала Ева.
– … Теперь вы поняли, насколько положение серьезно. Не только здесь, где беда уже произошла, и не только наши жизни в опасности. Так будет и у вас. В вашей стране. На вашей улице. В вашем доме. События будут развиваться быстро, очень быстро. Вы должны успеть предотвратить их. Спасти природу, не забыть о человеке. Руководствоваться разумом и требовать того же от вашего правительства. Вы не должны опоздать! И еще… мы просим спасти нас. Мы ведь тоже хотим жить…
Закончив, Ева откинулась на спинку стула. Красная лампочка погасла. Передача закончилась.
– Хорошо, – сказал оператор из своего отсека. – И записалось нормально. Будем повторять непрерывно.
– Пока есть энергия, – негромко проговорил Милов.
– Кажется, мы ничего не забыли, – сказал Гектор.
– Но решится ли хоть одно правительство выбросить десант? – усомнился Милов. – Это ведь не просто. Существует международное и всякие другие права…
Гектор пожал плечами:
– Поживем – увидим. А пока давайте послушаем эфир. Лондон? Вашингтон, Ди Си? Или кого-нибудь поближе?
Они внимательно прослушали известия. Полным ходом шла подготовка конференции по Ближнему Востоку. Снова – в который уже раз – кто-то из великих спортсменов был уличен в употреблении допинга. Министры иностранных дел стран НАТО собрались на совещание, посвященное предстоящей встрече в верхах. Экипаж орбитальной станции чувствовал себя прекрасно…
«Из Намурии сообщают…»
– Ага! – воскликнул Гектор.
«Власти провинции, в которой расположен Международный научный центр ООН, потребовали его закрытия. Данные наблюдений со спутников позволяют предположить, что столица все еще залита водами, хлынувшими из водохранилища после прорыва плотины. Связь со страной по-прежнему прервана, и новых сообщений, в том числе и о судьбе правительства, не поступало. Правительства некоторых стран привели в готовность спасательные отряды, однако еще не ясно, будет ли им разрешен въезд на территорию страны. Остальные ее районы внешне не пострадали, и в них наблюдаются активные действия населения. Погода на завтра…»
Гектор выключил приемник:
– Мы, конечно, слишком многого захотели: чтобы сразу…
– Вы должны что-то сделать! – сказала Ева. – Придумайте, вы же умные люди!
– Пройу раздавать оружие, – сказал Гектор. – Поможете, Ева? По-моему, все остальное, что могли, мы сделали.
– Теперь вы должны сказать: «И можем умереть с чистой совестью», – добавила Ева иронически.
– Черта с два, – сказал Милов и обнял ее за плечи. – У нас еще все впереди.
– Миссис Рикс и джентльмены, – сказал шеф Центра. – Последний вопрос: как мы используем наш вертолет? Он дает нам возможность спасти хотя бы несколько ученых – людей с мировым именем. Цвет науки. И некоторые, уже законченные, работы. Я наметил вот кого… – Он прочитал фамилии. – Боюсь, что это последний и единственный способ. Надежда, что мир отзовется на наш крик отчаяния, пока не оправдалась – и никто не может сказать, оправдается ли вообще. Так что иного решения, я полагаю, быть не может.
– Не только может, – сказала Ева, – но и должно быть. Дети. Вертолет оборудован кислородной установкой для их перевозки. До границы – час полета и еще час – от границы до ближайшей клиники с термобоксами. Надо спасать детей. Почему вы не подумали о детях?
– Было бы по меньшей мере странно, если бы мы не подумали о них, – ответил шеф. – Но мы решили, что они нужнее здесь. Как ни неприятно говорить это, однако они оказались как бы в роли заложников. Это ведь их дети – тех, кто нападает. И нигде в стране больше нет установок для устойчивого обеспечения их жизни. Дети находятся в Кристалле. И это обстоятельство может спасти Кристалл, если даже погибнет все остальное.
– А станция? – спросил Милов. – Если они взорвут ее, ни о каком жизнеобеспечении и речи не будет.
– Мы рассчитываем, что на станцию покушаться не станут. Взорвать ее – значит вызвать сильнейшее радиоактивное заражение местности. Это не в их интересах, не так ли?
– Вы полагаете, что они руководствуются логикой, – ответил Милов, – а это не так. Сейчас это – клубок эмоций. И еще одно обстоятельство: взрыв и заражение потом свалят на вас, и оно послужит еще одним доказательством бесчеловечности науки.
– Хватает и подлинных доказательств, – негромко проговорил кто-то из ученых. – К чему еще выдумывать их? Ну что же, ваша логика подсказывает, что мы ни в коем случае не можем позволить им хозяйничать на станции. Можем ли мы защитить ее?
Милов покачал головой.
– Значит, в критический момент придется уничтожить ее отсюда. Вы, мистер Милов, может быть, не знаете, но наша станция покоится на плите, прикрывающей шахту глубиной в милю с лишним. Мы заглушим реактор и взорвем плиту. Станция провалится, а потом сработают заряды, обрушивающие породу.
– И мы останемся без энергии, – сказал Милов.
– Да. Останемся без энергии.
– И дети погибнут, – сказала Ева. – Самыми первыми.
– Да и не спасут они никого и ничего, – добавил Гектор. – Потому что народу еще утром объявлено, что дети вывезены. Их даже показывали с балкона.
– Но это же неправда! – сказал шеф.
– Объясните это им, когда они начнут стрелять.
Наступило молчание.
– Вряд ли кто-нибудь из нас; – сказал один из администраторов, человек, известный всем, ветеран физики, чье имя стояло третьим в списке, – согласится спасти свою жизнь за счет ребенка. Меня, Майк, во всяком случае вычеркните. Я всю жизнь старался оставаться порядочным человеком и, думаю, это мне в общем удавалось – зачем же на склоне лет… И я вам ручаюсь, Майк: при такой дилемме не согласится никто. Среди нас есть люди более способные и есть – менее, но подлецов я здесь не встречал.
– Джеп, – сказал шеф. – А может быть, это у вас просто срабатывает комплекс вины?
– Вот если я воспользуюсь вашим предложением, такой комплекс просто убьет меня. А так… да, каждому из нас можно осудить многое в своей жизни и работе, но я человек религиозный и отвергаю самоубийство в любой форме. Нет, Майк, я просто действую в соответствии с логикой. А вы на моем месте?
