Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович (читать книги без .txt) 📗
– То есть их заинтересовало только количество нулей в графе «Гонорар»?
– Верно. А уж потом, когда им огласили условия работы, все начали требовать льгот, приплат, добавок, повышенных ставок.
– И как?
– Разумеется, во всем пошли навстречу. Все-таки это последняя битва!.. После этого все танковые армии распускаем, танки на переплавку, а танкистов – на обучение гражданским профессиям. Ради такой захватывающей дух перспективы жалко ли переплатить несколько лишних миллиардов долларов?
Файтер криво усмехнулся:
– Тем более что теперь не сами платим за все, а припрягли весь мир. Но все равно как-то нужно будет объяснить конгрессу, сенату…
Гартвиг вскинул брови:
– Не заранее, надеюсь?
Файтер усмехнулся. Сейчас, когда в район предполагаемых боевых действий начинают стягиваться морские силы, военно-космические, а элитные коммандос уже там, на месте, любое сообщение уж точно не будет «заранее».
– Но объяснить придется, – напомнил он.
– Члены конгресса почти все немолоды, – сказал Гартвиг успокаивающе, – многие из них еще помнят свое детство, когда варварские бомбежки превращали целые города в развалины! Подумать только, при каждом налете погибали тысячи и тысячи мирных жителей! Самым успокаивающим для них будет сообщение, что не будет танковых колонн, что прут через всю страну, разрушая кибуцы, разгоняя скот, а наши доблестные солдаты не стреляют по всему, что движется. Вы сами понимаете, что мир изменился…
Ваучер сказал сварливо:
– Это мир! А вы изменились?
– Вы лично меня хотите уесть, – поинтересовался Гартвиг, – или вообще военных, как меднолобых? Если о военных, то скажу вашим конгрессменам, как вот сейчас вам, что в современной войне все ограничится хирургическими ударами по военным объектам, электростанциям и прочим узлам израильской инфраструктуры. Массовой гибели людей уже не допускается. Вообще не будет гибели гражданских людей.
– А не гражданских?
– Даже потери среди израильских военных постараемся избежать. Зачем? Все мы люди, все должны жить и… работать на благо человечества. Всего человечества, напоминаю, если вы вдруг почему-то забыли. Война будет исключительно гуманной. Но зато будет дикий страх в Тель-Авиве, никто не хочет погибать, этот страх свяжет им руки.
Ваучер сказал раздраженно:
– Как же, помню, помню… Вот точно так же, в этой позе и поводя в воздухе ручкой, то же самое красиво и очень убедительно говорили насчет Ирака. Но ракеты часто отклонялись. Тем более нельзя, чтобы такое случилось в Израиле.
Гартвиг кивнул, взгляд его оставался непроницаем, как и лицо.
– Я понимаю вас. В самом деле, евреи – не арабы. Последних не жалко, мусульмане все – враги. Уверяю вас, сейчас на вооружение поступило оружие нового поколения. Ракета, запущенная за пять тысяч миль, попадает в брошенную на землю монету! И отклониться от цели уже физически не может: новейшая система управления полетом не позволяет отклоняться ни на миллиметр. Это будет трехминутная война: неожиданный массированный удар авиации и крылатых ракет неядерными высокоточными боеприпасами по стартовым позициям израильских ПВО, подавление всякой деятельности на военных аэродромах…
Ваучер буркнул:
– Ладно, это скажете конгрессу. А нам?
Гартвиг сказал с видимым удовольствием:
– Три года назад мы могли обрушить на противника три тысячи тонн высокоточного оружия, а в этом году уже тридцать тысяч тонн!.. Надо сказать, что за неимением другого противника я распорядился израсходовать все тридцать тысяч тонн. Я имею в виду, что следующим противником будет разве что космический флот из другой галактики, но к тому времени мы разработаем и оружие помощнее.
Файтер заметил сухо:
– Это разумно. Тем более что деятельность военных заводов мы начали сворачивать еще с прошлого года. За три года нужно остановить не меньше чем семьдесят процентов производства танков, боевых самолетов, подводных лодок. И освободить военные склады, которые сможем приспособить под более разумные цели.
Гартвиг указал на экран:
– Самые разумные цели – вот там.
Ваучер сказал напряженно:
– Я одного не понимаю. Если «Эллинизация» в самом деле напрямую продолжает то благороднейшее дело, которое начато было Александром Македонским, то зачем планирование этих жестоких ударов? Зачем взрывать мосты, дамбы, информационные центры и промышленные объекты? Если мы хотим всего лишь эллинизировать израильтян, то есть – американизировать?
Гартвиг окинул взглядом всех, его слушают внимательно, улыбнулся с явным превосходством человека с «кольтом» над простым пастухом.
– Современные «короткие войны» нацелены прежде всего на уничтожение экономики вражеского государства. Не пересекая территориальных границ, можно разрушить всю инфраструктуру. Делается это в первую очередь ударами высокоточных ракет… В войне нового, шестого, поколения живая сила – например, сухопутные войска – никак не влияет на ситуацию, да и противнику совершенно неинтересна. В Югославии погибли всего пятьсот двадцать четыре человека, но страна оказалась полностью обезоруженной и тут же приняла все условия, которые ей продиктовали войска НАТО, то есть наше командование. Оставшись без экономики и вооруженных сил, любое государство теряет независимость…
Ваучер задумался, ему показалось, что подобное где-то слышал или у кого-то читал.
– Тогда мотивы мне понятны, – пробормотал он, – однако все же высокоточные ракеты будут поражать, помимо точно накрытых целей, еще и массу непричастного к войне народа.
Гартвиг отмахнулся:
– Они все причастны. Это во времена феодализма солдаты враждебных армий сражались, а крестьяне на соседних полях с любопытством смотрели. Сейчас воюют все. Израильтяне воюют против нас уже тем, что не желают вливаться в единую семью народов, в человечество. Это и вина, и грех, и даже преступление. За что и будет им наказание. Всем.
Но говорил он слишком бодрым голосом, Ваучер посмотрел на военного министра пристально, словно отсеивая истину от брехни, в глазах вопрос: неужели все эти разговоры всерьез?
Файтер взглянул на экран, там деликатно мигает огонек, сообщая, что для него есть любопытная информация. Все замолчали, повернули головы к экрану.
Поколебавшись, Файтер включил, уже догадываясь, что увидит. Взволнованный женский голос быстро сообщал:
– …две ракеты «Касам», выпущенные из сектора Газа, упали в жилых кварталах города Сдерот. Одна ракета упала в районе Натан Эльбаз, вблизи городского кладбища, не причинив вреда, вторая попала в складское помещение дома, расположенного на улице Рон Шукрун. Пятерым жителям дома потребовалась медицинская помощь для выхода из состояния нервного шока…
Камера показывала картины страшных разрушений, плачущих женщин, залитое кровью тело ребенка на руках онемевшего от горя отца, а также сбегающихся молодых парней, что вскидывали кулаки и грозили с голыми руками пойти на проклятых оккупантов…
– Часом позже, – продолжил с экрана тот же голос, – минометному обстрелу подвергся израильский поселок Мораг, расположенный в секторе Газа. Как сообщил по телефону житель поселка, в сторону Морага выпущено по меньшей мере четыре минометных снаряда, один из которых разорвался на территории поселка, а два – вблизи въезда в Мораг. Жертв и разрушений нет…
– Вот видите, – воскликнул Ваучер – арабы сами обстреливают!
– …на это, – договорила дикторша, – израильская армия ответила рейдом отряда из двенадцати танков. Были обстреляны из тяжелых орудий ближайшие дома, в которых, как предполагается, скрываются снайперы. Также разрушены ракетным огнем дома на ближайшем холме, откуда, предположительно, корректировали огонь по израильским поселениям. По разным сведениям, убито от семи до пятнадцати палестинцев, количество раненых неизвестно…
Гартвиг сказал саркастически:
– Ничего себе, адекватный ответ.
– Сказано же, – огрызнулся Ваучер, – что воздавать надо сторицей!
