Лучший гарпунщик (Ветер над островами - авторская редакция) - Круз Андрей "El Rojo" (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
– Ну да, верно. – вспомнил он о «моей беде». – В старом мире, говорят, был пиратский остров, ну и у нас кто-то так назвал. Сперва в шутку, а потом так и пошло– прилипло. Там бухты хорошие и между островов фарватеры сложные, так что лихой народ там в укрытии. Там и турки, и христиане, и даже негры при них есть, в общем – всякой твари по паре. Ковчег Ноев.
– А чем они лучше? – несколько озадачился я.
– Тем, что ватажники пленных сразу на продажу увозят, а пираты настоящие – сперва на Тортугу. а потом уже там решают, кого куда, лишь бы выгодней. – ответил Иван. – Поэтому пленных оттуда выкупают частенько.
– Кто?
– Церковь деньги на это дело собирает, сбор специальный, «полонный». Вот и выкупают частенько кого могут.
– А турок они в плен берут?
– Пираты-то? – переспросил Иван. – Берут. Им все равно, они отпетые, каждый с Тортуги давно вне закона, они себе на шею татуировку веревки делают, висельники, мол.
– Вешают?
– Если поймают – смерть сразу. Турки, например, акулам скармливают, причем с выдумкой – подвесят над водой за руки, так, чтобы только ступни в воде, и к каждой ноге по половинке рыбы привяжут. Ну акулы с пяток жрать и начинают. А дальше с ума сходят, и рвут остальное.
– Изобретательно. – поразился я, заодно и отметив для себя наличие такой радости теплых морей как акулы.
– Ага. – кивнул Иван. – Франки их в воде по грудь вешают, чтобы петлю слабо затягивали и умирали дольше, а у нас просто топят с балластом на шее. Так заслужено все.
– А что говоришь, что на Тортугу в плен лучше? Что-то я не понимаю…
– А надежда все же есть. – пояснил он. – Попало нас в плен шестеро, хозяин, шкипер и матросов четверо, из тех, что живы остались. Я среди них самым молодым был. В первый вечер они Петра, из матросов старшего, на костре сожгли. Принято у них так, из любой кучки пленных одного убивать, чтобы остальные боялись. А с хозяина выкуп затребовали. Ну и нас решили подержать, потому что до прихода церковной яхты, что выкуп за пленных возит, два месяца оставалось. Если бы дольше было, то продали бы туркам нас, а так им подождать проще было, деньги сами приплывут.
– Выкуп прямо туда возят? – удивился я.
– Туда. – кивнул он. – Они невозбранно к себе пускают одно судно от нашей Церкви, одно от турецких муфтиев, и одно от франков, с иезуитами. Никогда их пальцем не трогали и всегда отпускали. Ну и курьерская яхта к ним забегает, через нее вся переписка о выкупах и прочее.
Ну, это как раз понятно. Пираты все же за деньги «работают», нельзя мешать тем, кто тебе эти самые деньги привозит. Такое раньше между Русью и Крымом было – «полонный» налог и выкуп пленных соотечественников, пока сил не хватило решить проблему радикально.
– Пока ждали, пираты еще одного сожгли. – продолжал между тем Иван. – Пьяные были, злые, где-то на ватажников нарвались, вот злобу и выместили. Фому сожгли, у него четверо детей было. А когда за хозяина выкуп привезли, он торговаться взялся, и тогда они еще одного, тоже Петра, лошадьми разорвали. А хозяин за нас торговался, не хотел, чтобы мы церковное судно ждали.
– И как?
– Выторговал все же. – ответил он. – На Встречном острове нас обменяли, без обману какого, так и вернулись домой. Хозяин с того момента как умом тронулся – вместо новой шхуны выкупил яхту в двадцать пять метров, все деньги за нее отдал, дело свое продал, собрал ватагу в восемнадцать человек при двух пушках, приватирскую лицензию выбив, и три битых года за пиратами гонялись. Яхту «Мстителем» назвали, там я на моториста и выучился. Честно скажу – за все натешились, слава о нас такая была, что пираты и ватажники даже в бой не вступали, сразу бежали. Только с одной Тортуги четыре судна изловили и…
Вот оно как. А вообще мотивация неизвестного хозяина мне понятна, я сам злопамятный – страсть. За такое мстить стоит. Долго и вдумчиво.
– А через три года что было? – спросил я.
– Хозяин в бою погиб. – ответил он. – Яхта по завещанию экипажу отошла. А мы к тому времени и местью натешились, и пора было чем другим заниматься. Продали судно с торгов, деньги поделили, и отправились кто куда. До этой шхуны я на «Баклане» ходил, лихтере, с этим же хозяином, а как «Чайку» достроили, так на нее перешел.
– Так ты главного не сказал – когда в прошлый раз от пиратов бегал?
– Да прошлым годом. – отмахнулся он. – Но тогда просто ушли, это обычные ватажники были, на шхуне, какая даже медленней нас. Не серьезно. А вот сегодня могли и влипнуть. Даже уверен был, что абордаж будет, до револьверов с мачете дойдет. Так что, как на Большого Ската придем – тебе со всей команды стол и праздник. В кабак тебя ведем, как канонира хорошего. О чем, собственно говоря, тебе поведать и хотел.
– Кабак – это я со всей радостью. – честно ответил я. – Особенно когда платить не надо. Кстати, ты мне вот что скажи – а почему они так вооружены жидковато? По носу там вполне пару пушек можно поставить.
– Ну ты спросил! – даже удивился он. – А как в порты заходить, с досмотрами всякими? Есть правило – одна пушка на судно, если ты не приватир, под приватирским же вымпелом, не церковный пакетбот и не мобилизован. А это контрабандисты были, не пираты, они сегодня закон нарушают, а завтра с честным товаром куда-то идут, лишь бы выгодно. Эти наверняка с негритянского берега шли, товар сгрузили.
– Не из– за них ли часом на караван напали?
– Не то, чтобы именно из– за этих… – задумался Иван. – … Но из– за таких. Именно турецкие контрабандисты неграм ружья возят, тут ты верно подметил. Да что толку? Биться с ними все равно не могли, хорошо, что сами ноги унесли. А вот какие суда с Тортуги, то там и по две пушки бывает, и по три – сколько захватят. Правда, с боеприпасом у них труднее, пока захватят кого – те или расстреляют свой, или просто утопят. Мы пока приватирствовали, на каждый их выстрел могли три давать.
Поболтали еще немного, а затем Иван, соскучившись видать, снова к своему Стирлингу полез, уже заглушенному, что-то там драить и проверять. Ну а я, снова вернувшись от должности судового канонира к должности судового бездельника, решил таковым не быть, а делом заняться. А дело было простое – надо патроны снарядить.
Поводом было как раз то, что Иван полез в свой моторный отсек, а я к этому времени уже знал, что у него там горелка имеется. От конфорки, которой обогревался цилиндр Стирлинга, отходила в сторону еще одна трубка, как раз на случай всяких работ, и на нее я и навелся. Иван не возражал, и скоро у меня в специальной манерке плавился первый кусочек свинца, а рядом, наготове, на стальном листе, лежали целых три пулелейки – две мои и еще я одну у Веры прихватил. Ей тоже к «бульдогу» доснарядить боекомплект придется, постреляла, а вот за «детскую» винтовку позже возьмемся, по прибытии – не до нее сейчас.
Хоть я раньше этим и не занимался никогда, но механику процесса знал неплохо, наблюдать доводилось, да и по инструменту все понятно. Налить свинца в леток, закрыв его сдвижной стальной пластинкой, подождать немного, а затем рывком раздернуть рукоятки похожего на щипцы приспособления, выбросив из него две сверкающие, еще не окисленные и поэтому похожие цветом на ртуть пули, каждая с тремя ровными поясками посередине. Дождаться, пока остынут, и заровнять следы стыков.
В общем, примерно через час неспешной возни, перемежаемой болтовней с Иваном, у меня накопилось по немалой кучке пуль каждого калибра, которые я расставил на донышки в три ряда. Даже красиво получилось. Затем пришла очередь гильз – следовало удалить старые, пробитые капсюли из них, и на их место вставить новые. Слава богу, и для этого в наборе приспособа была – конус с дырочкой, чтобы донце гильзы опереть, ну и штуковина вроде шила, только не острая, по которой надо молотком стучать. Сунул ее внутрь аккуратненько, да и выбил капсюль. Справился, в общем, ничего сложного.
Озадачила какая-то штука вроде стального стаканчика с кольцевой бороздкой, с явными следами все того же молотка на обратной стороне. Потом сообразил – это для того, чтобы дульце гильзы немного сжать внутрь, оно все же растягивается от выстрела. И пуансоны к ней есть, под два калибра. И с этим справился, совсем молодец. Вроде и стрелять умею, а переснаряжением никогда не занимался, хорошо, что хоть со стороны видел, запомнил что-то. Но пока справляюсь – не тороплюсь, и стараюсь делать все аккуратно.
