Фантастика 1967 - Яров Ромэн Ефремович (читать книги онлайн без txt) 📗
Инженер Махоркин частенько встречался у подъезда с Хромосомовым. Им было о чем поговорить — этим двум людям, единственным во всем доме занимающимся научной работой.
— Вы, конечно, размышляете, — говорил утвердительно инженер Махоркин. — Я тоже, на ходу. Нам, научным работникам, некогда терять дорогие секунды. Гипотезы не знают нормированного рабочего дня.
— Какой областью науки занимаетесь? — интересовался уважительно Хромосомов.
— Проблемами малой энергетики, — бодро рапортовал Махоркин. — Но вот, представьте себе, это бесконечное мелькание перед окнами — самый лютый враг гипотез. Людей бескрылых это, возможно, не трогало бы, но я не могу. А вы…
— Я что ж, я ничего… — как бы оправдываясь, произносил Хромосомов.
Инженер Махоркин не боялся никаких разговоров на равных с Хромосомовым.
— Для науки все одинаковы, — говорил он, — и лаборант не хуже академика. Истина настолько громадна и всеобъемлюща, что перед лицом ее ничего не стоят различные наши чины и звания. Волею обстоятельств я вынужден был сделать своей экспериментальной базой районный автомобильный клуб. Но, сами понимаете, частные и мелкие страстишки автолюбителей ничего общего не имеют с теми задачами всемирного масштаба, которые я хотел решить. Увы, нужны деньги, а презренные автолюбители…
— Но ведь вы тоже, кажется, владеете машиной? — робко прерывал Хромосомов.
— Экспериментальная, — рубил инженер Махоркин. — Больше разглашать не имею права. Денег меня лишили, работу пришлось прервать. Но сейчас я обдумываю новую гипотезу и некоторую экспериментальную проверку уже осуществляю. Как только я закончу ее, директору клуба некуда будет деваться; ему придется выхлопотать для меня ставку старшего научного сотрудника и представить на ученый совет Института ионных двигателей, расположенного недалеко от автомотоклуба, мою кандидатуру для утверждения в звании доктора наук. Скорей всего «гонорис кауза». Если же потребуют диссертацию — что ж, у меня есть что защищать…
— …Во всяком случае, — говорил инженер Махоркин крупному ученому профессору Хромосомову, — для участия в банкете вы приглашаетесь первым. Можете также прийти на заседание ученого совета. Охарактеризовать меня как творца.
— Благодарю вас, — отвечал культурно Хромосомов и торопился поскорее уйти.
— Мысль летит наподобие птицы, — поднимая глаза, декламировал инженер Махоркин, — наткнулась на потенциального тунеядца, что шатается там, — упала, разбилась.
— Почему же тунеядец, — удивлялся Хромосомов, — скорей всего труженик. — Каждый, кто работает от сих до сих, — объяснял инженер Махоркин, — потенциальный тунеядец. Ему дай волю — он трудиться не будет, лучше в кино пойдет. А мы с вами, — тут его голос вздрагивал, — трудимся оттого, что хотим познать истину. Но страшная помеха — роща эта… Глядеть не могу на людей, которые ни о чем не думают. Мысль моя устремляется в заоблачный полет — и вдруг фигура обывателя. Вся душевная устремленность, конечно, вдребезги… Давайте рощу под корень, а?… Чтоб не шлялись…
— Но ведь она людям нужна… — содрогался Хромосомов.
А инженер Махоркин долго не отпускал его, рассуждая о научных открытиях.
Особенно остро воспринял инженер Махоркин появление в роще детей. «Внушающие радость» избавляли их от злости, которая, зарождаясь в мелких стычках, развиваясь постепенно во взрослом человеке, становится матерью всех пороков, но озорство детей осталось неизменным. Они бегали, прыгали, гонялись друг за другом. И конечно, сарай, где стоял экспериментальный автомобиль, подвергался их бешеному натиску.
Они лезли на крышу, они отдирали железо, они расшатывали доски, чтоб заглянуть в щель, они дергали замок. Все это полностью разрушало достигаемое инженером Махоркиным с колоссальным трудом душевное равновесие, при котором рождаются научные открытия. И однажды он не выдержал.
Четким строевым шагом он пересек пространство между домом и рощей. Заведующая детским садом как раз пришла посмотреть на своих ребят.
— Вот что, — сказал ей инженер Махоркин, — я крупный научный работник. Но это к делу отношения не имеет. Дети — наше будущее, а о будущем надо заботиться всем. Вы приводите их сюда для того, чтобы они якобы получали добрые чувства. Это воспитание стимулируется извне, и потому оно не может считаться полноценным. Но самое главное — где самовоспитание? Где оно, я вас спрашиваю?
Заведующая робко глядела на него. Она училась всего лишь на четвертом курсе педагогического института и сознавала, что ее знаний очень мало для того, чтобы возражать этому решительному человеку.
— Я, как друг детей, — продолжал между тем инженер Махоркин, — настаиваю категорически, чтоб они покинули эту рощу и не приходили больше сюда до тех пор, пока вопрос о возможности искусственной обработки их нервных центров, а также ретикулодиэнцефалической и ринэнцефалической систем и эмоций не будет решен положительно академией педагогических наук и по соответствующим каналам не будет спущен документ, официально разрешающий посещение этого питомника — кстати сказать, экспериментального — детьми в возрасте до семи лет…
— А как же…
— Никаких «как же». Иначе вашему непосредственному начальству будет доложено о фактах вопиющего нарушения основных принципов педагогической науки.
Детей не надо было собирать: испуганные, они обступили свою воспитательницу. Их увели.
Эта акция инженера Махоркина произвела нехорошее впечатление на жителей дома. Свидетели утверждали, что инженер Махоркин позволил себе горячиться, махать руками и даже резко повышать голос, что в разговоре с женщиной недопустимо. Но инженер Махоркин решительно отвергал эти слухи как клеветнические.
Не давать возможности бесцельно шатающимся обывателям, под видом которых могли появиться и враги, приближаться к сараю с экспериментальной машиной, быть может, изгнать их всех из рощи, а если понадобится, и рощу срубить — эту задачу было неизмеримо сложнее решить, чем изгнать детей. Но энергичный человек, для которого к тому же познание истины — самая главная вещь на свете, перед препятствиями не останавливается. Инженер Махоркин разработал несколько вариантов плана изгнания.
Сидя за столом, инженер Махоркин набрасывал схему приемника лучей, отраженных Землей от Солнца, преобразователя этих лучей в кинетическую энергию и трансмиссии от преобразователя к ведущим колесам автомобиля, или шпинделю станка, или вообще рабочим органам любой другой машины. Был вечер, солнечные лучи диагонально разрезали комнату, и мысли инженера Махоркина, скользя по этой диагонали, достигали самого Солнца. Неожиданно он услышал с улицы скрип отдираемых досок. Было в этом звуке что-то надрывное, щемящее душу, угнетающее ее. Инженер Махоркин встал и подошел к окну.
Мальчишка лет семи, вцепившись в плохо держащуюся доску обшивки гаража, старался отломать ее.
Быть может, она была нужна ему как меч, а может, он просто хотел как следует рассмотреть машину.
Ее лакированные бока уже были видны сквозь щели. У инженера Махоркина хватило благоразумия не выскочить в окно, но он оказался внизу не менее быстро, чем если бы спрыгнул с третьего этажа. Мальчишка, увидев летящего на него великана, отскочил от стены и вцепился в ствол. Инженер Махоркин оторвал его руки от дерева и крепко дал по затылку, а потом толкнул. Мальчишка помчался в неизвестном направлении изо всех сил. Инженер Махоркин отряхнул руки и пошел домой. Навстречу ему от подъезда выступил Хромосомов. Он сорвал с глаз очки и храбро размахивал ими.
— Что вы сделали с ребенком? — спросил он решительно.
— Я этих сорванцов, которые лезут куда не надо, учил и буду учить, — с еще большим напором ответил инженер Махоркин. — А родителей привлекать к административной ответственности…
— Посмотрите, — грозно сказал Хромосомов.
Инженер Махоркин обернулся.
С дерева, под которым он только что лупил мальчишку, слетали листья, а остающиеся желтели на глазах, темнел ствол и вздрагивали ветви.
— Оно вянет! — вскричал горестно Хромосомов. — Сгорает, как перегруженный мотор. Оно преодолевает своим необъясненным пока излучением злые чувства в человеке. А в вас их столько, что оно не смогло преодолеть…
