Злоцветы - Мартин Джордж Р.Р. (онлайн книга без .txt) 📗
— У тебя был длинный нож, был меч, — ласково сказала Моргана, — но убить вампира ты не сумела, дитя, ведь так? Нет! — Она пошла через комнату. — Ты моя, Шон Карин, моя возлюбленная, моя дочь, моя сестра. Научись доверять. Я многому тебя научу. — Она взяла Шон за руку и отвела к окну. — Встань здесь, Шон. Стой здесь, Шон, стой и смотри. И я покажу тебе другие чары Морганы. — У дальней стены она прижала свои кольца к доске из блестящего металла с тусклыми квадратными светильничками.
Шон смотрела, и ей вдруг стало страшно.
Пол под ее ногами задрожал, а в уши ей вонзился такой пронзительный вой, что кожаная маска не помогла, и она прижала к ушам руки в толстых перчатках. Но все равно слышала его, точно биение внутри своих костей. У нее заныли зубы, а в левом виске заметалась боль. Но хуже всего было другое.
Снаружи, где только что все было холодным, ясным, неподвижным, теперь скользил, танцевал и окрашивал весь мир жуткий голубой свет. Сугробы стали бледно-голубыми, а взлетающие над ними вихри мелкого снега казались еще бледнее, и по речным обрывам метались голубые тени, где прежде не было ничего похожего. И Шон увидела, что свет этот отражается даже в реке и ложится на развалины, угрюмо высящиеся у дальнего гребня. У нее за спиной захихикала Моргана, и тут за окном все смешалось, исчезло, остались только краски яркие и темные, сливающиеся воедино, точно обломки радуги, кипящие в огромном котле. Шон не сделала ни шагу, но ее ладонь легла на рукоятку длинного ножа, и она не сумела сдержать дрожи.
— Смотри, дитя Карина! — вскричала Моргана, но Шон еле расслышала ее сквозь вой. — Мы прыгаем в небо, прочь от этого холода, как я обещала тебе, Шон. Сейчас мы достигнем Ледяной Повозки. — И опять она что-то сделала с металлической доской, и вой затих, и цвета исчезли. За стеклом было небо.
Шон вскрикнула от страха. Она видела только тьму — и звезды, звезды повсюду. Никогда еще она не видела столько звезд. И поняла, что погибла. Лейн показал ей все звезды, чтобы она могла с их помощью находить путь из любого места в любое другое место, чтобы они ее вели, но эти звезды были не те, не такие. Где Ледяная Повозка, Дух Лыжника или хотя бы Лара Карин с ее ветроволками? Ничего знакомого — только звезды, звезды потешаются над ней, как миллионы глаз: красные, и белые, и голубые, и желтые… и ни одна из них даже не мигнет…
Моргана встала у нее за спиной.
— Мы в Ледяной Повозке? — спросила Шон слабым голосом.
— Да.
Шон содрогнулась, швырнула нож так, что он со стуком отлетел от металлической стены, и повернулась к хозяйке металлического замка.
— Значит, мы умерли, и Возница везет наши души в ледяную пустыню, — сказала она. Но она не заплакала. Ей не хотелось умирать. А в глубокозимье
— особенно. С другой стороны, она скоро увидит Лейна.
Моргана начала развязывать шарф, которым окутала шею Шон. Камешки стали совсем черными и страшными.
— Нет, Шон Карин, — сказала она спокойно, — мы не мертвые. Живи здесь со мной, дитя, и ты никогда не умрешь. Вот увидишь. — Она сдернула шарф и стала развязывать шнурки личной маски, стащила ее с головы девушки и небрежно швырнула на пол. — Ты красива, Шон. А впрочем, ты всегда была красива. Я помню, пусть и прошло столько лет.
— Я не красива, — возразила Шон. — Я не закаленная, слишком слабая, и Крег говорит, что я тощая, и лицо у меня худое. Я не…
Моргана прикосновением губ заставила ее умолкнуть, а затем расстегнула застежку, и потрепанный плащ Лейна соскользнул с ее плеч. За ним — ее собственный плащ, а пальцы Морганы взялись за шнурки куртки.
— Нет! — сказал Шон, отпрянув. Ее спина прижалась к огромному окну, и она ощутила тяжесть страшной тьмы. — Я не могу, Моргана. Я — карин, а ты не член семьи. Я не могу.
— Сбор! — прошептала Моргана. — Притворись, будто сейчас Сбор. Ты всегда бывала моей возлюбленной на Сборах.
У Шон пересохло во рту.
— Но сейчас же не Сбор, — возразила она. Ей довелось побывать на одном Сборе возле моря, где сорок семей собрались для обмена товарами, новостями и любовью. Но это было до ее крови, а потому никто ее не взял: она была неприкосновенна, так как еще не стала женщиной. — Это не Сбор! — повторила она почти со слезами.
Моргана хихикнула.
— Очень хорошо. Я не карин, но я Моргана, полная чар. Я могу сотворить Сбор. — Мелькая босыми ногами, она пробежала через комнату и вновь прижала кольца к доске, поворачивая их так и эдак непонятным образом. Затем она воскликнула:
— Взгляни! Обернись и взгляни!
Шон растерянно обернулась к окну.
Под двойным солнцем разгар лета зеленел светлый мир. Ладьи неторопливо скользили по течению реки, и Шон увидела, как слепящее отражение двойного солнца колышется и качается у них за кормой, точно шары мягкого желтого масла, катящиеся по голубизне. Даже небо выглядело ласковым и маслянистым; белые облака плыли, как величавые парусники семьи Крайен, и нигде не было видно ни единой звезды. Дальний берег был усеян домами — и маленькими, точно придорожные приюты, и башнями, больше Каринхолла, высокими и гладкими, как отполированные ветром скалы Изломанных гор. И тут, и там, и повсюду были люди — гибкие, смуглые, незнакомые Шон, и люди из семей, все вперемешку. Каменное поле было свободно от льда и снега, но на нем везде стояли металлические здания, одни больше Морганхолла, другие (таких было большинство) меньше, все со своими отличительными знаками, все словно присевшие на трех ногах. Между ними располагались шатры и ларьки семей со своими значками и знаменами. И коврики, яркие пестрые коврики любовников. Шон увидела совокупляющихся и почувствовала на плече легкое прикосновение руки Морганы.
— Ты знаешь, что ты сейчас видишь, дитя Карина? — шепнула Моргана.
Шон обернулась к ней с изумлением и страхом в глазах?
— Это Сбор.
Моргана улыбнулась.
— Вот видишь, — сказала она. — Это Сбор, и я выбираю тебя. Отпразднуй со мной. — Ее пальцы соскользнули на пряжку пояса Шон, и Шон не сопротивлялась.
В металлических стенах Морганхолла времена года превращались в часы, превращались в десятилетия, превращались в дни, превращались в месяцы, превращались в недели, снова становились временами года. Время утратило смысл. Когда Шон проснулась на пушистом меху, который Моргана расстелила у окна, разгар лета уже сменился глубокозимьем, а семьи, ладьи и Сбор исчезли. Заря занялась раньше положенного, и Моргана как будто была раздосадована и потому сотворила вечерние сумерки, пору замерзания, несущего зловещий холод, а там, где мерцали звезды солнечного восхода, теперь по медному небу бежали серые тучи. Они ели, а мель сменялась чернотой. Моргана подала грибы, и хрустящую зелень, темный хлеб, сдобренный медом и маслом, чай из душистых трав со сливками и толстые ломтики сырого мяса, плавающие в крови. На заедки был сладкий снег с орехами и в заключение горячий напиток из девяти слоев, разного цвета и вкуса, в высоких кубках из невозможно тонкого кристалла, и от него у Шон заболела голова. И она заплакала, потому что пища казалась совсем настоящей и очень хорошей, но она боялась, что умрет с голоду, если будет есть ее Моргана засмеялась, вдруг ушла и вернулась с валяными кожистыми полосками вампирьего мяса, и сказала, что Шон может спрятать его в своем тюке и жевать, когда проголодается.
Шон хранила мясо долгое время, но ни разу не откусила ни кусочка.
Сперва она пыталась вести счет дням, запоминая, сколько раз они ели и сколько раз спали, но вскоре постоянные изменения зрелищ за окном и беспорядочная жизнь в Морганхолле совершенно ее запутали. Это волновало ее несколько недель (или дней), но затем она перестала тревожиться Моргана может менять время, как ей заблагорассудится, и, значит, Шон нет смысла принимать это к сердцу.
Несколько раз Шон просила разрешения уйти, но Моргана ничего не желала слушать. Она смеялась, творила новые удивительные чары, и Шон забывала обо всем. Как-то, пока она спала, Моргана унесла ее меч и нож, все ее кожи и меха, так что Шон пришлось уступить желанию Морганы и обрядиться в пестрые шелка и дурацкие лохмотья — не могла же она ходить совсем голой! Сначала она сердилась и расстраивалась, а потом привыкла. Да и внутри Морганхолла ей в прежней одежде было жарко.
