Рыжий - Ксионжек Владислав (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
И правда, наблюдать за котенком было очень весело. Ни минуты звереныш не мог усидеть на месте. Но однажды, когда усатый баламут чуть было не разбил мамину любимую китайскую вазу (сорвавшись и шлепнувшись в нее с голографического гобелена), мальчик вдруг осознал, сколь опасна живая игрушка. За все, что натворит котенок, отвечать придется его хозяину. Укоров, наставлений, нравоучений не оберешься, а то и шлепнут по мягкому месту.
Уходя на прогулку, будущий Режиссер "поставил котенка в угол" - засунул в щелку за печь. Когда же вернулся, по всей квартире разносился запах паленой шерсги. Автоматическая плита, принявшись готовить ужин, разогрелась и сильно обожгла котенка.
Получив обезболивающее, несчастное животное затихло, а потом, набравшись сил, лизнуло мальчику палец. Обработать рану было нетрудно.
Ожоговая мазь застывала на боку зверька плотной коркой. Через часдругой отвалится. На месте раны останется только широкий уродливый шрам.
И тут мальчик подумал, что сделает с ним мама, когда вернется с работы и увидит изувеченного котенка. Она своего ребенка... шлепнет.
Нет, выпорет ремнем! В тот раз, когда он вымазал грязью, посадил в лужу соседскую девочку, не пожелавшую расстаться с бестолковыми механическими человечками, обитавшими в коробке-общежитии, мать не выполнила угрозу лишь потому, что с ним и без того приключилась истерика. При виде ремня семейная реликвия принадлежала, кажется, еще прадедушке - виновник затрясся, начал кричать, и вопли его были такими пронзительными, словно с него живьем сдирали кожу. И тогда орудие возмездия, так и не пущенное в ход, повесили на стене в детской в качестве предостережения.
Мальчик смотрел на покалеченного котенка, но перед глазами вставал ремень - толстый, кожаный, с массивной металлической пряжкой, на которой была оттиснута пятиконечная звезда. Ремень внушал ему ужас.
Будущий Режиссер абсолютно не терпел, не выносил собственной боли.
Сама мысль о том, что его могут отшлепать, была для него нестерпима.
Ведь это, наверно, очень, очень-очень-очень больно...
Вернувшись с работы, мама застала сына в слезах.
- Котенок, мой котенок! - всхлипывал он.
- Что с котенком?
- Он про-о-пал!
Долго мама искала пропажу, но так и не узнала, куда исчез веселый рыжий баламут. Весь вечер она утешала ребенка, успокаивала как могла и даже предложила принести другого котенка. (Сын отказался наотрез.) Жаль, не заглянула она в плазменную духовку под печью. Все, что осталось от Рыжикагорстка пепла...
Ночь будущий Режиссер провел плохо, кричал, просыпался, но всякий раз видел склонившуюся над ним маму. Он хватался, как утопающий, за ее руку, и мама вытаскивала его из кошмара. Ему становилось спокойно и хорошо. Однако наутро, переболев, он стал другим. Теперь он знал: чтобы избежать наказания за проступок, нужно совершить проступок намного худший предыдущего. Боль, хотя бы малую, которую должны причинить тебе, можно с выгодой обменять на пускай очень сильную, но у другого живого существа. Для человека, который страшится собственной боли пуще всего на свете, это прекрасный выход из положения.
Будущий Режиссер пользовался подобным приемом не раз. А со временем у него выработался условный рефлекс - причинять боль другому стало приятно само по себе.
Проще всего мучить, унижать, убивать - роботов. Это можно делать, не задумываясь о том, как оправдаться в глазах окружающих. Да и зачем оправдываться? Существует ведь правда жизни. Чтобы ее показать, нужно быть жестоким, нужно иметь мужество увидеть страшное там, где, казалось бы, все хорошо, а затем вытащить на свет божий темные силы человеческого естества.
По нюху на "мрачную правду жизни" Режиссеру не было равных.
(Удивительно, как легко вводить в заблуждение людей, прикрываясь высоким искусством!) Среди знатоков обязательно находились два или три умника, которые замечали в кровавом садизме нечто, в душе у кого он получал затаенный, пещерный отклик. А в зрителях недостатка не было.
Их интриговало, что Режиссера нарекли "великим гуманистом". Они добросовестно пытались проникнуть в смысл его работ и... некоторые проникались.
Что ж, по отношению к роботам Режиссер действительно был гуманистом. Он - человек, роботы - нет. Он себя любит, а роботов не задумываясь приносит в жертву собственным прихотям...
А у Режиссера стихия - не ветер, не море. Грязь, грязь - вот его родная среда. Это, можно сказать, основной продукт его жизненной деятельности.
Но ассистента грязь не испугала. Он прыгал за Режиссером буквально по пятам.
Преступник остановился у края воронки. Понял, что очутился в западне. Остановился и ассистент. Солнце находилось у него за спиной.
Потому его фигура, ставшая вдруг намного внушительнее, излучала золотисто-рыжее сияние.
Режиссеру показалось, что это рыжий варяг - воскрес и пришел расквитаться за... ну за тот жест... и зачем я трогал девчонку? - отругал он себя. Но фигура на глазах начала покрываться волосами-лучиками, и вот уже не варяг, а огромный рыжий кот стоит перед ним на задних лапах, и не видно (полыхающая шерсть слепит глаза), то ли он в улыбке щерит пасть, то ли та перекошена болью. Вот и поймало наконец его проклятое животное. И уже не проснуться, никуда не деться.
Рыжий кот шагнул вперед, поднял лапы-руки, чтобы заключить хозяина в Объятия. Режиссер отступил назад и... плюхнулся в воронку.
Он сразу же погрузился в вязкую жижу по пояс. Вонючая бездна, причмокивая, разверзалась все глубже. Она явно почувствовала в Режиссере родное существо. Тому, чья стихия - грязь, легко в ней остаться навсегда.
- Мама, мамочка! - закричал так и не возмужавший мальчуган.
Теперь как никогда ему была нужна надежная рука. Он ведь слабый, беспомощный. Самому ему из ямы не выбраться.
- Помогите! Спасите! Кто-нибудь!
Грязь подступала к горлу. Режиссер уже не кричал. Он судорожно елозил руками по скользкому откосу воронки. Зрачки трех его глаз расширились от ужаса.
Мстители - ассистент, варяг, рыжий кот - трое в едином лице стояли на краю воронки и смотрели на гибнущего врага. Вот-вот все будет кончено. Мир избавится от никчемного, подлого, мерзкого существа Самым слабым (мягкосердечным) среди мстителей оказался ассистент.
У него в груди шевельнулась жалость к утопающему. Он попробовал бороться с нарастающим чувством, но понял, что пересилить себя не сможет. Как человек, он был надежно и бесповоротно запрограммирован на жалость.
Ассистент опустился на колени и протянул Режиссеру спасительную руку...
И его - великого гуманиста - по лицу? Если бы мог, Режиссер бы разорвал своего ассистента на кусочки, но вся жидкая кровь этого выскочки не стоила и маленькой царапины на лице Режиссера, не говоря уже о том, что царапиной здесь могло не обойтись. Ассистент - бешеный, а значит, смертельно опасный щенок.
Режиссер правильно сделал, что побежал. Надо бы ему уносить ноги еще быстрее, да они увязали в угольно-черном месиве. Режиссера понесло к центру площади. Зачем? Может, как и всякого преступника, потянуло на место преступления, а может быть, просто он себя чувствовал уютней в грязи. Не каждый в нее полезет. Чистоплотный побоится испачкаться,
