И несть им числа... - Барнс Джон Аллен (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗

— Пора снова садиться в кресло, мистер Перипат.

Я пристегнулся, все проверил и стал готовиться к посадке, когда меня окликнул контроль Сурабайо и предупредил, что сегодня посадка разрешена только на автопилоте. Именно из-за этого я несколько лет назад перестал летать в Батавию — там практически никогда нельзя садиться вручную, — а теперь, похоже, и в Сурабайо решили пойти тем же путем. Я заворчал, но все же переключил контроль на автомат и ответил:

— Все в порядке, придерживайся траектории, которую они тебе дали, и приземляйся мягко и спокойно.

— Как пожелаете, мистер Перипат, — сказал корабль.

Минуту спустя мы начали выравниваться на сверхзвуковом планировании. Нас швыряло из стороны в сторону, пока мы не сбросили скорость настолько, чтобы раскрыть крылья. Я налил себе кофе из автомата, стоящего сбоку, и откинулся в кресле, наслаждаясь полетом и видом из окна.

Итак, крылья раскрылись, и мы заскользили вниз к Сурабайо. Небо посветлело и приобрело нежно-голубой оттенок, облака становились все ближе и ближе, и наконец мы прорвались через стаю пушистых барашков и увидели испещренный волнами Тихий океан. Корабль резко пошел вниз, грациозно, как большой гусь, спускающийся на безмолвную гладь пруда и с плеском садящийся на воду. Умолкли насосы, и мой «студебеккер» присоединился к длинной веренице малых судов, степенно входящих в порт. Я с большим удовольствием "сделал бы это сам, но достаточно насмотрелся на горе-водителей, чтобы понимать, почему руководство порта просит включать автопилот.

На входе в порт большинство малых судов и прыжковых катеров брали право руля, в сторону общественных доков, но мой корабль шел прямо, держа курс на пирс Контека. Контек построил себе огромный остров, который служил волнорезом бухты, делая Сурабайо отличным местом для стоянки судов. Часть острова, прилегающая к городу, представляла собой великолепное сочетание высоких зданий, куполов, причалов и антенн, как будто какой-то фасетчатый глаз гигантского насекомого уставился на город сквозь толщу воды.

Машина делала все возможное, чтобы аккуратно провезти меня, но в тесном порту не так-то много места для стоянки, а прямая траектория, которую рассчитал для нас Транспортный Контроль, заставляла вилять, не изменяя заданную скорость. Когда корабль наконец пристал к назначенному месту, я здорово разозлился. Корабль выпустил трап и спросил:

— Следует ли уменьшить расход энергии, мистер Перипат?

— Да, — ответил я. — Определенно следует. Думаю, меня не будет несколько часов.

Я опустился по трапу, волоча за собой чемодан и компьютер. Корабль закрыл за мной люк, убрал трап, захлопнул металлические крышки на вентиляционных люках и замер в ожидании моего голоса или телефонного звонка: тогда он вновь оживет. Я обернулся посмотреть, не подойдет ли кто ко мне, но увидел только толпу детей, подбежавших, чтобы попытаться всучить мне дешевые сувениры. Я удостоверился, что на чемодане и компьютере прочные замки — бумажник все еще лежал во внутреннем кармане куртки.

Самые шустрые детишки уже почти настигли меня, вопя и размахивая обломками какого-то старья. В этот момент за их спиной взвыла сирена. Они вдруг все как один замолчали и обернулись посмотреть: огромный черный лимузин с грохотом проезжал мимо в сторону пирса.

— С дороги, маленькие ублюдки, или я размажу вас по асфальту! — заорала летящая прямо на них машина сначала по-немецки, потом по-голландски, затем по-английски, а в конце на непонятном мне языке, который скорее всего был одним из местных наречий. Дети восприняли ее слова достаточно серьезно, отскочили в сторону, прыгнули прямо с пирса в воду и поплыли по-собачьи, сплевывая и чертыхаясь.

Я стоял ошеломленный, не зная, что делать дальше: никогда я не видел, чтобы машина вела себя подобным образом. Я знал, что в Двенадцати Рейхах искусственный разум обладал ограниченными гражданскими правами и был несколько менее учтив и более бесцеремонен, чем новозеландец или австралиец, но никогда еще не видел ничего подобного.

Черный лимузин с визгом притормозил передо мной, и сказал:

— Здорово, Мак! Ты небось доктор Перипат?

— Да, — ответил я. — А ты из Контека?

— Мы с тобой два сапога пара, Мак. — Лимузин с шумом распахнул багажник, и я кинул туда компьютер и чемодан. Через мгновение открылась дверца, и я устроился на просторном заднем сиденье.

— Они наверняка разрешили тебе обращаться с детьми грубее, чем это дозволено машинам в Новой Зеландии, — сказал я.

— Ага, но не настолько, как ты думаешь. Я могу дерзить им и пугать, но мне не дозволено причинять им вред. У меня тут есть четыре гидротормоза, и при необходимости я могу моментально остановиться, потому что сильно давлю на покрышки колес. К тому же, если надо, могу спустить шины, так что увеличится площадь поверхности и, соответственно, сила трения.

— Ты так поступаешь и когда едешь с пассажирами?

— Только если они пристегнуты. Гидротормоза не дают перевернуться и делают еще чертову кучу полезных вещей.

Но эта поездка будет мягкой и спокойной. Мак, — начальство приказало. Единственное, что может грозить тебе веселенькой тряской, — так это если мне придется спасать пешехода. Однажды я даже пролил на кого-то чай, потому что был вынужден притормозить из-за старой идиотки, которая сошла с тротуара, не посмотрев по сторонам. А как-то раз я вытащил ребенка, который вывалился из машины прямо под колеса автомобилей, — пришлось принять удар на себя, из пассажиров на заднем сиденье была каша.

— — У тебя что — позитивная защита? — поинтересовался я. Читал я про таких, но они ушли далеко вперед по сравнению с нашей отсталой страной. Они не только не причиняли вреда окружающим, но были достаточно рассудительны и быстро соображали, так что им можно было дополнительно поручить спасать человеческие жизни, если представится такая возможность, вместо того чтобы просто защищать пассажиров и воздерживаться от причинения вреда стоящим неподалеку людям.

— Ага, позитивная. И это всем на пользу, понимаешь, не только людям вокруг, но и мне тоже, ибо чтобы заставить нас работать эффективно, приходится позволять более свободно мыслить. А это уменьшает ежедневный стресс, и мы не ломаемся так часто, как обычно, ты понимаешь, о чем я, Мак? Чувствую себя больше человеком.

Я ответил, что рад это слышать и надеюсь вскоре увидеть позитивных и у себя в Новой Зеландии; затем откинулся в кресло, разглядывая из окна местные достопримечательности.

Лимузин дважды сворачивал и наконец взял курс на автостраду, ведущую к пляжу, чему я несказанно удивился, так как после нескольких визитов в Сурабайо у меня сложилось впечатление, что офисы Контека находятся совсем в другом месте. Однако не годится психовать из-за обыкновенного робота — они до смешного чувствительны к подобным вещам. Если человек не доверяет машине, то она работает намного хуже, зная о чувствах, которые к ней испытывают, а принимая во внимание, что позитивники имеют больше внутренней свободы, не хочу даже и думать, что этот робот может со мной сделать. Видел я, как он обошелся с толпой ребятишек.

Мы съехали с автострады к побережью, а я так и не собрался сказать что-нибудь, хотя мне стало любопытно: если эти роботы ломаются реже, чем обыкновенные, может быть, если уж они ломаются, то намного сильнее? И не имеют ли они большую свободу действий, находясь в невменяемом состоянии?

— Нервничаешь, Мак? Массаж хочешь? Или тебя что-то беспокоит? Я должен заботиться о тебе. Часть позитивной защиты.

Теперь мы быстро катили по пляжу, пробираясь между загорающими. Я судорожно сглотнул и произнес:

— Уф, не ожидал, что мы поедем этой дорогой.

— Не волнуйся, Мак, ты же едешь не в центр города потрепаться с лакеями, ты будешь беседовать с самим Ифвином в Большом Сапфире. Я не хочу переходить на режим зависания, чтобы не засыпать песком полпляжа вместе с людьми. Как только мы доберемся до берега, где песок мокрый, то сразу же поднимемся — и вперед.