Абсолютный развод - Никитин Юрий Александрович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Страх сковал ее тело. Если она ведунья, видимо, пречистой девы Даны или Роданицы, то почему ее настойчиво подталкивают к военному символу мужчин?
Молоденькая девушка, совсем подросток, обеими руками подала тяжелый каменный нож, а другая, тоже совсем юная, босоногая, протянула ей голубя. Наталья взяла птичку, та не вырывалась, только испуганно и доверчиво поглядывала то одним глазом, то другим.
Она прижала теплое тельце к мокрому от крови помосту, ударила ножом. Каменное лезвие рассекло перья. Голубь выдернул крыло из-под руки, забился. Среди воинов возник ропот. Стиснув зубы, она ударила второй раз, уже изо всех сил, камень снова не отрубил голову, и тогда, закрыв глаза и едва не теряя сознание от ужаса и отвращения, она стала пилить ножом, трудно отделяя головку с вытаращенным в недоумении на нее глазом, словно обвиняющим в предательстве.
Воины негодующе зашумели. Наконец она бросила голову голубя и тушку отдельно на хворост перед помостом, вернула нож помощнице. Шестеро мускулистых мужчин уже быстро-быстро дергали широкие ремни, вертикально поставленный столб бесшумно вертелся острием в колоде, поднимался дымок…
Живой огонь, вспомнила она, переводя дыхание. В эту эпоху давно забыли о таком способе добывания огня, забыли о каменных ножах, но религия освящает обряды, сохраняет традиции… Эти пришли еще из каменного века!
Подошли, стали полукругом ведуны, называемые у невров волхвами. Волки, вспоминала она напряженно, наиболее почитаемые звери ведийской мифологии, а лучшие из героев могут по ночам превращаться в волков, как и герои русских былин, правда, лишь старшего и среднего поколения героев, младшие уже не могут… В индоевропейской мифологии волки – демоны мрака и холода. Чего стоит один Фенрир, гигантский волк скандинавской мифологии! Волк и Красная Шапочка – это зима и красное солнышко, волчий и вечерний – эпитеты равносильные. Вечерницу – Венеру называют Волчьей звездой, зимние месяцы зовутся волчьими, февраль по-украински – лютый, а зиму провожают чучелом волка, волчицами вскормлены ведийские Ашвины, Ромул и Рем, немецкий Дитрих, украинские Валигора и Вырвидуб, родоначальник тюрков Турок, вот только грозный Аттила произошел от дикого пса, как и родоначальник калмыков… Древнеславянские боги Лель и Полель освободили перепелку из пасти волка… Пустяк? Но волк – это зима, а перепелка – весеннее солнышко…
Наталья напряженно всматривалась в волхвование, кляня себя за то, что древнюю историю знает недостаточно. Большой поход, если в жертвоприношении участвуют даже ведуньи, ведь у них свои боги, капища, обряды!
– Пусть всегда с нами святый Юр! – закричал ведун страшно.
Воины дружно ударили в щиты рукоятями мечей, взревели:
– Слава!
Святой Юрий, вспоминала она спешно. Древний солнечный бог, которому принадлежали волки: «Что у волка в зубах, то Юрий дал», затем бог войны у вторгшихся в Индию ариев, у эллинов впоследствии стал зваться Ареем, словом, начинается война… С кем? За что?
От группы волхвов отделился высокий иссохший старик, седой, лицо темное, как кора дерева, исхлестанное ветрами, в глубоких морщинах, серебряные брови нависают над глазами, как крыши. Встретившись с его взглядом, Наталья вздрогнула, ощутила озноб. Глаза смотрели с магнетической силой, подчиняли себе. Это был человек, для которого судьба была не царицей, а рабыней.
Опираясь на резную палку с набалдашником, он вышел на помост, властно простер руку.
– Воины! – заговорил он хриплым страшным голосом. – Настал час, для которого рождаются дети богов и героев. Мы идем в поход, чтобы добыть себе чести, а народу славы! Враг могуч и страшен, тем почетнее нас ждет победа. Если же падем… Но для чего же появляются на свет дети нашего солнечного бога, как не для битв и славной гибели? Позор прожить, не познав, на что способны твои дух и тело, позор умереть в постели! Народы, что чтили благополучие и безопасность, уже с лица земли сгинули, и жаба за ними не кумкнула! Не будем и мы жалиться. Нас называют великанами сумрака, так будем же достойны! Но стада наши жиреют, нивы колосятся, мужчины отвыкают носить оружие, становятся слабыми…
Среди воинов возник ропот. Волхв поднял руку, шум утих.
– Да, слабыми! Человек должен жить на меже, на краю гибели, чтобы жилы рвались от натуги, чтобы кровь кипела! Из всех дорог жизни мы обязаны выбирать самую трудную, лишь тогда мы – люди!
Наталья задержала дыхание. Вот они, настоящие!.. Это не мужчины ее времени, последней четверти двадцатого века. Бабники, пьяницы, трусливые, нервные, закомплексованные, не умеющие справляться с трудностями, растерянные, все чаще пасующие в житейских сложностях, прячущиеся за женские спины! А эти вот жаждут жить в полную мощь, не находят путей, мучаются, ищут выхода в войнах… С нежностью вспоминают потом тяготы боев, ведь тогда жили в полную силу!
– Великий поход! – гремел голос волхва. – Идут все мужчины, все! Останутся только единственные кормильцы и безнаследные…
Среди неженатой молодежи возник ропот. Крепкие молодые парни угрюмо отводили глаза от счастливцев, что успели нарожать наследников: их род в любом случае не оборвется.
– Пусть дух Перуна войдет в каждого, – бешено кричал ведун. В его руке невесть откуда появился окровавленный меч, и волхв страшно потрясал им над головой, и кровь капала на серебряные волосы. – Тело тленно, слава вечна! Кто не смотрел смерти в глаза, кто не дрался с врагом, на кого не кидался барс, кто не висел над пропастью, не падал со стен чужих крепостей, кто не страдал – тот еще не человек!
Сердце Натальи колотилось. Воины замерли, повернув к волхву лица, их глаза горели красным огнем.
– Кто из вас впервые идет в бой, – кричал ведун страшно, жилы на его шее надулись, лицо покраснело, – тот еще глина, из которой может получиться человек, а может и не получиться! Капля воды, перенеся муки плена в перловице, становится перлом, а человек превращается в человека только после тяжких испытаний! Вперед! Пусть непобедимое солнце будет на ваших знаменах!
Ниже в долине уже резали быков. Над скопищем людей и скота возвышался железный котел размером с дом, настолько был огромен. Он держался на трех гранитных глыбах, размером со скалы, бревна бы не выдержали, валуны и так вминались в твердую сухую землю, та проседала под чудовищной тяжестью.
