Чужая жизнь - Циммерман Борис (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
Быстрые и медленные разноцветные отвратительные тела мелькали перед моим взором даже в те часы, когда я был далеко от бассейна. По ночам дикие кошмары истязали мой мозг, и очень часто просыпался я в холодном поту. Уже проснувшись, я все еще видел мириады переплетшихся тел, ползущих, пожирающих друг друга в дикой, смертельной схватке. И холодные прутья кровати казались мне скользкими телами, а укусы москитов мгновенно рождали содрогающие мысли о длинных и тонких, проникающих к самое сердце, жалах.
Помню, измученный в конец, я решил дать отдых своим чувствам, слишком обостренным густотой и разнообразием впечатлений. Я решил целую неделю не заглядывать в бассейн. Впервые со дня приезда меня осенила мысль пойти развлечься на улицах города или у моря.
Весна пропитала воздух особенным запахом жизни пышного расцвета.
Я брел мимо белоснежных вилл, нежно и легко разбросанных в ковре садов. Пятна прудов и озер мягко поблескивали и гуще зелени, под белым туманным светом солнца. Эвкалиптовые аллеи радушно расступались перед отдыхающим взором… Банановые рощи и тростниковые плантации уносили взор в беспредельность горизонта. Слева — море: вблизи — нежное, голубое, вдали — слепящее молочно-белым сиянием. Справа — неподвижные вершины, словно шепчущие лазоревому небу мрачную тайну: «Чаша Пунша» и «Даймон-Хэд». Прелестная картина!
Удивительно радостное чувство наполняло меня. Какая-то неожиданная легкость делала меня словно невесомым. По примеру городских жителей я украсил себя гирляндами пряно-желтых цветов «маили-илима», полузакрыв глаза, медленно шел вперед. Воля словно растворилась в необъятности простора и красок и, казалось, какая-то сила медленно несла меня вперед. Свежая, бодрящая струя вливалась в легкие, и тело наполнялось животворящими соками. Волны своеобразных запахов мимолетно, ласково окутывали со всех сторон и в блаженном успокоении нашептывали сонно о тепловатых терпко-соленых водах моря, мирно шелестящего вдали; о мягкой, едва загорающейся сиянием, утренней лазури неба; о белоснежных и розовых цветах лотоса.
Я шел и, кажется, пел что-то, пел в восторженном, даже благоговейном экстазе. И со мною пели разноцветные птицы, порхая в кустах, пело солнце, горы, вся вселенная, слившись воедино в тихих томных звуках радостного гимна весне.
Да, в этот момент непонятная жуть, сковывавшая меня, когда я стоял у парапета бассейна, наклонив голову вниз, была далеко от меня. Я всецело отдался волне чувств, без моей воли, благотворно, капля за каплей, пропитавшей все мое существо сладостным нектаром. В своей монотонной, однообразной жизни никогда, кажется, не испытывал я такого полного чувства довольства, как в то блаженное утро. Пусть это не покажется смешным — я, помнится, улыбался и в порыве всепрощающей доброты шептал ласковые напутствия пролетающим бабочкам.
Но это был только первый день полного отрешения от захватывающей и тягостной слежки за неведомой жизнью, все шире разроставшейся, все глубже пускавшей корни в глубине бассейна моей виллы.
На другой день прогулка не показалась такой освежающей, как в первый раз: наоборот, — несколько утомила меня. Все потеряло исключительную, захватывающую прелесть новизны, и мои мысли очень часто возвращались к тому месту, от которого я только что почти бежал. Я подбадривал себя и все дальше уходил вдоль берега, но какое-то глухое чувство шевелилось где-то в скрытом уголке сознания. Мне недоставало чего-то.
Я присел у одного из маленьких озер, воды которых зеленоваты у берега и мягко-лазоревого оттенка посреди; создается впечатление, будто смотришь в голубое зеркало, окаймленное зеленоватым бордюром. Я лег у самой воды и задумчиво глядел в ее спокойную глубину. Все было тихо. Иной раз только мелкая рябь, как нервная дрожь пробегала по гладкой, казалось, твердой поверхности. Но, наконец, взор мой проник под жидкий мутноватый покров. Я увидел длинное змеящееся тело, и вокруг целую стаю мелких быстрых телец, вьюном сверлящих прохладную толщу. Мгновенно вернулся мысленным взором к бассейну моей виллы… Мне показалось, что это в него смотрю я сейчас… в его жуткие, пугающие воды… И тут я понял, чего мне не доставало… Меня потянуло обратно… Будто сильные руки подняли меня с земли, повернули… Я бежал… Можно было подумать, что случилось несчастье с кем-то самым дорогим для меня на свете. Я запыхался. Солнце не ласкало, а жгло. Удушливая испарина подкатывала к горлу. Почти задыхаясь, я потянул веревку гонга… Еще и еще. Лицо слуги-гавайца недоуменно, растерянно глядело в прорезе чугунных ворот.
Я принял душ и, спустя десять минут, был уже у бассейна. И, странно, только теперь я успокоился. Правда, зашевелилась сейчас же тоска смутного ожидания, похожая на страх, но, вместе с ней, выползшей из сумрака бассейна, потонула в ней накипь безотчетного беспокойства, незаметно долбившая хрупкую оболочку моего спокойствия и течение этих двух дней.
Совершенно новая неожиданная картина ждала меня. За эти полтора дня все переменилось совершенно, как будто страшная катастрофа смела все то, что было прежде, и созидающая рука жизни вдруг сделала неожиданный и нелепый выкрутас в своем безумном творчестве. Цепь медленных изменений за эти полтора дня была выхвачена из моего сознания: поразительный, необыкновенный контраст был налицо.
Я ловил взором множество чудовищных, фантастических фигур. Как тени терзающего мысль гротеска проплывали они мимо. Призраками туманных и жутких сказаний фантастического прошлого, злыми и уродливыми химерами проносились они перед моим взором.
Босс вдруг умолк, как будто резкая, передернувшая тело дрожь отвращения на минуту парализовала язык. Неожиданная и сильная судорога стянула ему губы и сейчас же трусливо отпустила. В туманных, невидящих глазах остановилась цепь видений, и картины прошлого сталкивались, громоздились в хаосе. Задержка была тягостна, и нужно было цепкое усилие воли… Но уже было сказано первое слово, и жуткая пелена молчания, смятения мысли, рвалась на клочки. Застывшие образы засуетились, поплыли вдаль в… Слова его, вырвавшись неприятным хрипом, потекли размеренно и плавно.
— Их было много, очень много… Но не буду описывать всех, — не хватит жизни для этого, — укажу только на тех, чей образ оставил в памяти слишком глубокий след. Вы выслушаете описание этих необыкновенных существ? Я вижу ваше безмолвное согласие… Вот они кружатся перед глазами… вот… вот…
Розовые шары, медленно пульсирующие… Змеиные головки с синими глазками, со спиральным язычком.
Розовые шары, медленно, жадно пульсирующие. На тонких розовых шейках прорастают из них розовые головки с синими глазками. Настоящие змеиные головки, но только очень узкие и длинные с хищно извивающимся, раздвоенным, спиралью сплетающимся, язычком. Иногда в яростном испуге головы втягиваются в мягкую скользкую массу розового пузыря, и тогда он медленно колышется, как гнилая сердцевина какого-то плода.
Вот другое создание… Медленно, толчками длинных черных лапок с перепонками, оно движет черное тельце с едва колышущимися плавниками, наподобие крыльев летучей мыши. Маленькое личико на робко качающейся головке, хищные будто ухмыляющиеся черные глазенки. Тихо выслеживает оно кого-то… Но вот оно нашло добычу. Раскрылись, вонзаясь, острые когти лап, бешено захлопали костистые крылья и в громадной скрытой пасти засверкали белые, изогнутые, словно стальные зубы. Белая пена… Клокочет вода..
