Ип, инопланетянин, и его приключения на Земле - Котцвинкл Уильям (читать книги полные .txt) 📗
"Что я здесь делаю? Совсем из ума выжил…" Он сумел затормозить и замер как вкопанный. Дом высился устрашающе близко, огни и тени плясали перед глазами испуганного ученого. Зачем сердце-фонарик завлекло его сюда? Дома у землян такие нелепые, карикатурные…
Но что-то во дворе посылало ему слабые сигналы.
Он обернулся и увидел небольшой огород.
Листья и стебли смущенно подавали приветливые знаки; жалобно стеная, инопланетянин устремился к растениям и обнял артишок.
Спрятавшись на грядке, он провел совещание с овощами. Совет заглянуть в кухонное окно не пришелся ему по душе.
"Всеми своими злоключениями я обязан стремлению подглядеть в окна, - телепатически передал ботаник. - Недопустимо повторять подобное безрассудство".
Но артишок стоял на своем, тихо увещевая его, и старый путешественник уступил; вращая по сторонам глазами, он пополз к кухне.
Свет из оконного квадрата лился наружу - зловещий, как космическая черная дыра. Весь дрожа, инопланетянин бросился в этот ужасный водоворот на краю Вселенной. Задрав голову, он увидел флюгер, изображавший мышь и утку. Утка прогуливалась под зонтиком.
За столом посреди комнаты сидели пятеро землян, погруженных в загадочный ритуал. Они что-то выкрикивали и передвигали по столу фигурки крохотных идолов. На сложенных листах бумаги виднелись таинственные письмена, которые каждый из землян пытался скрыть от остальных.
Затем гремел и взлетал в воздух магический кубик, и все участники обряда внимательно следили за падением этого шестигранного объекта. При этом раздавались новые возгласы, земляне сверялись с табличками и передвигали идолов, все время переговариваясь на непонятном языке.
– Надеюсь, ты задохнешься в своей складной пещере.
– Послушай, вот еще: невменяемость, галлюцинаторный бред…
– Угу, читай дальше.
– При этом недуге больной видит, слышит и ощущает вещи, которых не существует.
Инопланетянин отпрянул от окна в Темноту.
На редкость загадочная планета.
Допустят ли его к этому таинственному ритуалу, если он научится сам бросать шестигранный кубик?
Он уловил исходившие из дома вибрации немыслимой сложности, замысловатые сигналы и шифрованные послания. За десять миллионов лет он побывал в великом множестве мест, но никогда не сталкивался с такими трудностями, как здесь.
Ошеломленный, он пополз прочь, чтобы мозг смог передохнуть на овощной грядке. Ему и прежде случалось заглядывать в окна к землянам, но не столь близко чтобы принять участие в причудливой работе их мысли.
– Но они только дети, - пояснил случившийся рядом огурец.
Древний ботаник тихо застонал. Если это сейчас были волны мышления детей, то каковы же они у взрослых? Какие непреодолимые сложности ожидают его там?
Обессиленный, он опустился рядом с кочаном капусты и понурил голову.
Все кончено. Пусть приходят утром и набивают из него чучело.
Мэри приняла душ, чтобы взбодриться. Обернув голову полотенцем, она ступила на остатки банного коврика, изжеванного псом Гарви.
Измочаленная бахрома путалась между пальцами, пока она вытиралась. Облачившись в халат из искусственного шелка, Мэри повернулась к зеркалу.
Какую новую морщинку, складочку или другой ужасный изъян обнаружит она на лице этим вечером в довершение депрессии?
На первый взгляд потери казались невелики. Но нельзя быть уверенной, невозможно предвосхитить ребячьи злодейства, которые могут разразиться в любой момент и ускорят ее моральный и физический распад. Наложив на лицо возмутительно дорогой увлажняющий крем, Мэри взмолилась о тишине и покое.
Покой в ту же секунду нарушил пес Гарви, который буквально надрывался от лая на заднем крыльце, куда был сослан.
– Гарви! - крикнула она из окна ванной. - Заткнись!
Дворняжка до смешного подозрительно реагировала на всякие передвижения во мраке; Мэри порой мерещилось из-за этого, что окрестности кишат сексуальными маньяками. Если бы Гарви лаял только на сексуальных маньяков, был бы толк. Но он облаивал пиццамобиль - фургончик, развозящий пиццу, самолеты, невидимые искусственные спутники и, как ей казалось, явно страдал галлюцинаторным бредом.
Не говоря уже о мании пожирания банных ковриков.
Мэри снова рывком распахнула окно.
– Гарви! Черт возьми, да замолчишь ты наконец?
Она с треском захлопнула окно и поспешно вышла из ванной.
То, что ожидало ее по другую сторону коридора, совсем не вдохновляло, но выхода не было.
Она открыла дверь в комнату Эллиота.
Та была завалена предметами любой степени негодности, вплоть до загнивания. Типичная комната мальчишки. Вот бы запихнуть ее в складную пещеру.
Мэри принялась за дело.
Разбирала, сбрасывала, расставляла по местам… Сняла с потолка космические корабли, закатила баскетбольный мяч в чулан. Предназначение украденных уличных указателей было ей непонятно. Иногда Мэри казалось, что у Эллиота не все дома. Легко объяснимо: безотцовщина, унылое детство не могли не наложить отпечаток на характер ребенка, да еще эта дикая склонность каждую свободную минуту шататься с Блуждающими Чудовищами. И вообще, он даже не положительный.
Возможно, это пройдет.
– Эллиот… - окликнула она маленького орка.
Ответа, естественно, не последовало.
– Эллиот!- завопила Мэри, повышая тем самым артериальное давление и углубляя морщинки вокруг рта.
Шаги Эллиота затопали по ступенькам, потом загромыхали в прихожей. Он ворвался в дверной проем и замер на месте во весь свой четырехфутовый рост, чем-то даже любимый и обожаемый, хотя сейчас Мэри так не казалось - с таким недоверием он смотрел на то, что сталось с его коллекцией хлама.
– Эллиот, ты видишь, на что теперь похожа твоя комната?
– Угу, я не смогу ничего найти.
– Никаких грязных тарелок, одежда убрана. Кровать застелена. Стол чистый…
– О'кей, о'кей.
– Так должна всегда выглядеть комната взрослого мужчины.
– Зачем?
– Чтобы мы не чувствовали, что живем в мусорной корзине. По рукам?
– Ладно, по рукам.
– Это письмо от твоего отца? - Мэри указала на стол, на знакомый почерк на конверте, который так хорошо знала по бесчисленным кредитным счетам. - Что он пишет?
– Ничего.
– Понятно. - Она попыталась ненавязчиво сменить тему. - Ты не хочешь перекрасить комнату? А то здесь просто свинарник?
– Хочу.
– В какой цвет?
– В черный.
– Очень остроумно. Это здоровый признак.
– Я люблю черный. Это мой любимый цвет.
– Опять щуришься. Ты снимал очки?
– Нет.
– Мэри! - донесся снизу голос Властелина Преисподней. - Твоя любимая песня!
– Ты уверен? - она высунула голову за дверь.
– Твоя песня, мам, - сказал Эллиот. - Пойдем.
Из кухни и впрямь слышались звуки мелодии, исполняемой ансамблем "Персвейженс". Мэри начала спускаться по лестнице вслед за Эллиотом, стараясь ступать в такт ритмичной музыке.
– А отец не написал, когда собирается навестить вас?
– В День благодарения.
– Благодарения? Разве он не знает, что этот день я провожу с вами?
А в чем и когда он был последовательным? Разве что в последних строчках кредитных расписок, на которые извел бездну шариковых ручек. Приобретал запчасти для мотоцикла.
Представив, как он с ревом проносится где-то в лунном свете, Мэри вздохнула. Ладно…
В День благодарения она поужинает в кафе-автомате. Или закажет в китайском ресторанчике индейку, фаршированную гормонами для кожи.
Эллиот незаметно удрал, а Гарви начал лаять на приближающуюся машину.
Инопланетянин рыбкой нырнул и распластался между рядками овощей, пристроив несколько листьев над самыми выступающими участками тела.
– Не бойся, - сказал помидор. - Это всего лишь пиццамобиль.
Не зная, что такое пиццамобиль, инопланетянин счел за благо не высовываться из ботвы.
Фургон остановился перед домом. Дверь дома отворилась, и наружу вышел землянин.
– Это Эллиот, - сказала зеленая фасоль. - Он здесь живет.
