Узкие врата (СИ) - Дубинин Антон (читать книги полные TXT) 📗
Иерархия? Да какая у нас там иерархия!.. То есть главный, наверное, все-таки Рик — потому что так уж получилось. Он самый харизматичный, и на гитаре играет, и красивый очень, и вообще… Ну, он же все это начинал. То есть они вдвоем с Филом, конечно, начинали — но какой там из Фила лидер! Для него горше полыни — хоть кем-нибудь руководить. Ему приятней всегда быть просто молчаливой поддержкой, такой уж он человек… Вот и вся тебе иерархия. Что там еще? Основные идеи? Кто ж их знает…
Быть настоящими рыцарями вопреки всему, вот, наверное, единственная идея. Особенно теперь, когда и звания нет, и все эти раньшенные «ордена», росшие как на дрожжах, начали один за другим лопаться, словно мыльные пузыри… А больше мы ничего не придумали. Сидеть за круглым (ну почти круглым) столом, когда справа — лучший друг, а слева — возлюбленная, и свеча горит ярко, и у всех такие возвышенные, истинные лица, и Рик поднимается с рогом в руках — фраттери! Выпьем же в славный праздник Пасхи за возвращение рыцарского духа в наш оскудевший мир!..
Сведения о членах? Ну, ребята. Кто учится, кто работает… Вот Виктор, например, вообще в этом году только школу заканчивает. А у Сибиллы, напротив же, давно уже муж и даже ребенок… Делла вот, то бишь Аделла Альбина, двадцать лет, состоит в организации полтора года, сейчас вообще не имеет рода занятий. С одной работы ушла, на другую пока не устроилась… Ну, ей можно, у нее родители богатые. А когда она выйдет за Рика замуж, ей тоже работать не придется — это не дело для благородной леди, пусть лучше вышивает рыцарские гербы на коттах…
И что вы хотите — чтобы я их всех… нас всех… кому-то выдавал?
— …Да…за кого вы меня принимаете?..
Рик поднялся. Душно в комнатке, душно.
Очкастый чиновник тоже встал. Он больше не улыбался.
— За благоразумного молодого человека.
Дверь приоткрылась. Всунулся еще один серый, с желтым крестом на груди, с воротничком-стоечкой. Почти лысая голова в такой же черной шапочке, костлявый длинный подбородок.
— Отец Александр, докладные готовы? Требует…
— Да какие докладные, по допросам? В двести девятой возьмите…
— Говорит, у вас вся документация ни к Темным не годится… Путаница в датах, а за второй квартал…
— Потом, потом, — толстячок досадливо отмахнулся, перебирая что-то левой рукой — и Рик почему-то с тоскливым ужасом увидел, что это маленькие серые четки. Пластмассовые, с металлическим крестиком.
— Передай, что брат Исакий закончит… И вообще, мне некогда, я работаю. Видишь, у меня материал идет — и туда же, без стука врываться…
Длинный подбородок исчез — так же моментально, как и появился. Ужасный Отец Александр досадливо покачал головой, словно забыв про Рика; пробормотал что-то вроде «замучили вконец, разобраться не могут, я им все за всех…» Однако притом он уже просеменил к стене, нажал круглую черную кнопку. Опять обернул крысиный — нет, щучий, если бывают сероглазые щуки — взгляд на Рика.
— Не обращайте внимания, сын мой (как-то он сразу перешел на «сына», так что юноша этого даже не отследил) — кругом неполадки… Но вы не отвлекайтесь. Я говорил о благоразумии; так вот, сейчас я вам собираюсь кое-что объяснить. Например, что вы попались куда сильней, чем это вам казалось сначала. И даже чем это вам кажется до сих пор.
Слово «материал» — «у меня материал идет» — вернулось с запозданием к разуму Рика, и желудок его словно бы болезненно сжался. Да я что, боюсь, что ли, неужели это меня и впрямь пугают, рефлекторно сжимая знак под рубашкой, мельком подумал Рик с гадливым удивлением самому себе — когда на беззвучный сигнал кнопки дверь распахнулась, и двое тех, первых («полицейских», только это были уже другие люди, но такие же громилы) вступили в кабинет. Надо же подбирать людей с такими лицами. Просто почти что без никаких.
— Пойдемте, сын мой.
И они пошли.
Лысый человек шагал впереди — спокойно, без лишней суетливости; назад Рик не оглядывался — не хотел. Они были на минус первом этаже — «сверденкрейцер» не ошибся, снова поглядел в лифте на панель с кнопками — и голубая джинсовая рубашка его слегка прилипла к спине между лопаток. Лифт ходил от третьего до минус седьмого этажа.
…Такой красивенький, весь в голубом. Дурацкая эта рубашечка. Мама, как же здесь нехорошо. Ох, Господи, пожалуйста… Выведи меня отсюда.
Надо будет кому-то позвонить, засела в мозгу неотвязная мысль. Кому-то… позвонить. Уже сегодня вечером я буду дома, там, в нашем подвале с мечами по стенам и круглым столом. Это будет очень скоро. Очень.
— Сюда, сын мой.
Над дверью был овальный фонарь — как перед врачебным кабинетом: такие загораются, когда можно входить следующему посетителю. Круглый тимпан — ха, как перед входом в церковь, пронеслось у Рика в голове — с надписью по кругу: «Один Бог, одна вера». При чем тут это? При чем вообще тут я?..
Отец Александр, склонившись, ковырял ключом в замке. Лампы дневного света — синеватые, невыносимо яркие — горели, тихо гудя. Одна из ламп в конце коридора слегка мигала, выдавая рулады, по частотам напоминающие головную боль. Рик на мгновение прикрыл глаза.
Руки он теперь держал в карманах — в узких карманах джинсов, сжав там кулаки. Впрочем, из одной руки получился, кажется, не кулак, а фига. Он смотрел в затылок Желтому Кресту, у которого что-то там не заладилось с замком — и видел складочки на его шее, короткий ершик волос из-под черной шапочки, дужку очков… Дужку очков, в одном месте замотанную черной изолентой. Наконец открыл, толкнул дверь от себя — свет зажегся автоматически, невыносимо-яркий, Рика слегка подтолкнули в спину, и он вошел.
…Нечто вроде зубоврачебного кабинета. Белые стены — крашеные, пустые, только на одной — распятие. Черное, кажется, деревянное, а может, и пластиковое, с белой скорченной фигуркой Спасителя. Никаких окон (впрочем, что это ты, Рик, какие окна, это жеминус первый этаж… Посреди — кресло, совсем уж зубоврачебное, высокое, привинченное круглой ножкой к полу; подлокотники… На них какие-то хитрые приспособления (для рук… Это фиксаторы рук. И там, на платформе внизу, такие же… браслеты.) Колпак — большой, как в парикмахерской для сушки головы. Какие-то проводки. Железный ящичек. Аккумулятор? Или что это за штука? У правой стены — большая панель с какими-то кнопками и рукоятками, стеклянные панельки с цифрами и стрелками (похоже на рубильник в коридоре… На такие щиты, считающие электричество, которые есть в каждом доме. А вот за такие же ручки любят дергать очень умные шутники, чтобы во мгновение ока оставить квартиру соседей без света…)
А это что? Телефон? Да, только, кажется, без диска или кнопок. Только трубка и корпус.
Длинное устройство на ножке, похожее на бормашину — склонившееся над белым клеенчатым креслом, как голодная цапля. Господи, что…
…Зубного врача Рик боялся с детства. Не боли боялся — что-что, а терпеть он умел, научишься с таким-то отчимом!.. Нет — ожидания, клеенчатого кресла, запаха больницы и безнадеги, яркого света в глаза, ощущения жуткой безысходности, беспомощности, когда твои слишком короткие ноги не достают до пола, а человек в белом халате, с жужжащим орудием мучений в руке равнодушно поворачивается к тебе — открой-ка ротик, мальчик… Рику даже пару раз снились зубоврачебные кошмары — долгая очередь, смутный запах беды и беспомощности, скрип кожаного кресла, блестящие инструменты, страшные своей непонятностью… Ма-а-маа!..
…Рик сморгнул. Наглость его куда-то подевалась; кажется, он и вправду начал понимать. Только разум пока отказывался верить в происходящее — а тело уже реагировало, как могло: ладони, сжатые в карманах, стали холодными и липкими, а низ живота сдавило от противного напряжения, горячей слабости. Рик понял, что ему срочно нужно в туалет.
Белый свет, тоже лампы дневного света, но такие яркие, не голубоватые, как в коридоре, их тихий, почти неразличимый гул… как в метро. Все предметы, идеально чистые, блестящие — клеенчатое кресло, стекло и пластик панелей, никелированная сталь — отбрасывали невыносимо резкие четкие тени. Совсем короткие — свет-то сверху.
