Дар Астарты: Фантастика. Ужасы. Мистика (Большая книга) - авторов Коллектив (онлайн книга без .txt) 📗
Прошло две недели. Герд не мог забыть неудачного спуска своего корабля. Чем ближе приближался день отъезда, тем он становился беспокойнее и мрачнее. Родные и знакомые сочувствовали ему, потому что никто не сомневался, что молодые не вернутся из первого путешествия. Народное поверье говорило, что корабль, не сразу спущенный с верфи, никогда не возвращается из первого путешествия!
Наступил день отъезда. «Анжела» с надутыми парусами ждала в гавани времени отхода, качаясь на волнах. На палубе стоял один Герд Классен. Он не мог решиться взять жену с собой. Если ему суждено вернуться домой с первого первого путешествия — тем лучше, тогда злой дух будет побежден, и «Анжела» не сделает больше ни одного рейса без своей тезки. Как тяжело было оставлять дома горячо любимую жену! Это решение стоило ему нескольких бессонных ночей…
Постепенно скрывались с его глаз родные места, где осталась его молодая жена, самое дорогое, что было у него на земле…
С тех пор, как «Анжела» покинула гавань, в доме Герда Классена царила мрачная, зловещая тишина. Молодая женщина ходила бледная и убитая. Она не ожидала, что ей будет так тяжело остаться одной, без Герда, в маленьком домике. Медленно и монотонно тянулись дни, и единственной отрадой были письма мужа, приходившие время от времени.
Сегодня Анжела сидела у окна, сложа руки, и неподвижно смотрела на бушующее море. Казалось, оно хотело поглотить и людей, и саму землю. Вокруг дома яростно гудел ветер, и каждый порыв заставлял молодую женщину испуганно вздрагивать. Дрожащими губами шептала она слова молитвы о сохранении жизни ее возлюбленного мужа.
Вдруг Анжела стала вглядываться в море. На лице ее изобразился ужас, глаза неестественно расширились. Она ясно увидела «Анжелу» без мачт и руля; корабль отчаянно боролся с бушевавшей стихией. Лихорадочным взором, сдерживая дыхание, искала молодая женщина своего Герда и нигде не находила. Но вот она ясно расслышала голос мужа, звавшего ее. Холод пронизал Анжелу с головы до ног. В эту минуту старинные часы медленно пробили шесть и с шумом остановились… Глаза Анжелы сразу потухли, с душераздирающим криком: «Мама, он зовет меня, он умер!» — она без сознания упала на пол.
В это самое время «Анжела» без руля и без мачт танцевала свой предсмертный танец. Ни корабля, ни его команды никто никогда больше не видел!..
Эрвин Вейль
СОН БАРОНА ФОН БАТОНКУРА
Озеро, похожее на громадный бледно-фиолетовый аметист, стало совсем темным. Напротив стоял пароход, и продолжительный, жалобный крик сирены звучал, как голос сказочного животного…
— Батонкур… барон Батонкур… — сказал толстый портье отеля на своем грубом швейцарско-немецком наречии. — Не знаю…
Пробегавший мимо мальчик от подъемной машины знал, где жил барон.
— Комната тридцать три! — сказал он и вместе со мной поднялся во второй этаж.
Я вошел в комнату № 33. Батонкур сидел у окна неподвижно и смотрел на озеро. При моем приближении он слегка повернул голову в мою сторону. Я испугался. Как страшно изменился он за один год! Его прежде красивое, жизнерадостное лицо сделалось узким и серым; голубые глаза охвачены темными кругами, высокая, стройная фигура согнулась.
Предо мною был старый, надломленный человек. Казалось, он видел, что происходило во мне, и тень улыбки скользнула по его лицу.
— Я знаю, что вы думаете, доктор, — сказал он. — Вы испытали такое же впечатление, как человек, сохранивший в своих воспоминаниях красивую гордую постройку и при своем возвращении нашедший развалины… С вашей стороны очень мило, что вы пришли ко мне. Как вы узнали?
Я пробормотал что-то вроде «прочел в списке прибывших иностранцев»… и «старая дружба».
Он устало опустил голову.
— Вы знаете?..
— Да, поэтому я и пришел. Я хотел лично выразить вам свое глубокое сочувствие, барон.
Он схватил мою руку и крепко, до боли, сжал ее.
— Вы знали ее, — тихо прошептал он. — Она часто вспоминала вас. Помните один вечер, когда она читала нам свои стихотворения? Тогда был май… свежий, цветущий май… Теперь осень… и все, все мертво…
Он откинулся на спинку кресла и закрыл лицо своими тонкими аристократическими руками. Я взглянул на стол у его кресла, где в беспорядке лежали книги. Между ними было несколько сочинений о спиритизме. Как, неужели Батонкур интересовался подобной литературой? Не искал ли он здесь утешения в смерти своей подруги? Он, у кого раньше разговоры о спиритизме вызывали скептическую улыбку? Когда я посмотрел на барона, то увидел его испытующий взор, устремленный на меня. Я не мог скрыть смущения, как будто он поймал меня на месте преступления. Он заметил мое смущение.
— Вы удивляетесь, как и многие, знавшие меня раньше, — сказал он. — Я, неисправимый противник всяких сверхъестественных теорий, так изменился! Да, я обращен, — прибавил он особенным тоном, как дети, понимающие, что они неправы, но желающие доказать свою правоту.
— Но что заставило вас так сильно измениться? — не мог я удержаться от вопроса, хотя сейчас же почувствовал его нескромность.
Несколько мгновений барон безмолвно смотрел на меня. Затем вынул из кармана свой узкий золотой портсигар, украшенный маленьким гербом, и положил на стол. Мы сидели и курили молча. Душистые облака дыма поднимались к потолку; иногда они становились между нами стеной. В камине трещал огонь. Несмотря на довольно теплый октябрьский вечер, барон дрожал всем телом.
— Вы знали Веру… — сказал он наконец, гася папиросу дрожащей рукой. — Вы тоже любили ее…
Я почувствовал, как горячая краска залила мое лицо. Он был прав: я любил ее, эту загадочную сероокую русскую с грациозной фигуркой куколки, белыми широкими зубами в рамке рубиново-красных губ.
Я машинально сделал отрицательный жест.
— Зачем вы лжете? — заметил Батонкур, качая головой. — Разве это стыдно? Ведь ее нельзя было не любить. Она была такая добрая, прекрасная… Ангел! Вы читали, что я потерял ее. Несчастный случай, не правда ли? Вы так думали. Боже мой!.. Если бы это было так!.. Но… Зачем это случилось, зачем?
Барон замолчал, голова его тяжело опустилась на грудь. Когда он снова поднял ее, лицо его показалось мне еще более бледным и осунувшимся.
— Вера чувствовала себя не совсем здоровой, — продолжал барон. — Нервы… ей необходимы путешествия, говорили доктора. И мы уехали. Италия… Африка… Поезд… пароход… опять поезд, отель… Меня все это очень утомляло, но ей хотелось все дальше… дальше. Наконец, мы поехали обратно, домой, через Марсель. Вера казалась опять совершенно здоровой. Щеки были, как прежде, круглые и розовый, глаза блестели. В Париже, по ее желанию, мы остановились и заехали в маленький отель на Вандомской площади, где я останавливался и прежде много раз. В день нашего приезда мы оба очень устали и рано легли спать. Было около одиннадцати, когда я погасил свет в своей комнате.
И в эту ночь я видел сон… Думаете ли вы, доктор, что сновидения ничего общего с нашей жизнью не имеют? Что они случайны и с наступлением дня рассеиваются, как туман от солнца?
— Они зависят от нашего ужина, — сказал я, но сейчас же рассердился на себя за это пошлое замечание.
Впрочем, барон как будто не слыхал его.
— Мне снилось, — продолжал он, — что мы с Верой вышли из зала, задрапированного черным. Человек в коричневой ливрее с поклоном сделал нам пригласительный жест рукой. Вдруг перед нами появился черный ящик. Человек открыл крышку, приглашая Веру лечь в него. Вера со смехом согласилась, и человек захлопнул за ней крышку. В ужасе я стал рвать ее, впиваясь ногтями в дерево, но открыть не мог. Но вот ящик стал медленно и беззвучно подниматься кверху… Я вскрикнул… и проснулся. Солнце ярко освещало мою кровать. С улицы доносились неясные звуки и крики парижских газетчиков. Все еще под влиянием страшного сна, я оделся и отправился в кафе, где Вера ждала уже меня. Она была прекрасна в своем платье, с большим букетом темных благоухающих фиалок. Когда я рассказал ей свой сон, она много смеялась. После кофе мы поехали в Лувр «сотворить молитву перед Венерой Милосской», как сказала Вера. Когда мы вернулись в отель обедать, к нам подошел человек, поднимавший машину. Я видел его так близко в первый раз. Эта темно-коричневая ливрея… где я видел ее?.. В Риме? В Каире?.. Я сразу вспомнил!.. Минувшей ночью, во сне! И теперь… то же движение рукой, как тот… Я хотел было удержать Веру, но она быстро вскочила в подъемную машину, человек вошел вслед за ней и машина медленно и беззвучно поднялась вверх… Я стоял, как пригвожденный к месту, и ждал. Я знал, что в следующий момент произойдет что-то страшное. Старый американец, стоявший возле, испуганно смотрел на меня. И вот это произошло… Какой-то свист… грохот… треск… Два отчаянных крика… и оглушительное падение…
