Миры Роджера Желязны. Том 7 - Желязны Роджер Джозеф (читаемые книги читать .txt) 📗
Билли улыбнулся.
— Кто знает, — произнес он.
— Да. В любом случае, поскольку сообщение двигается быстрее корабля, было послано предостережение.
— Вам должно быть лучше известно, как остановить представителя собственного народа.
— Такие проблемы возникают редко, — сказал Дальтмар. — Обычный метод состоит в посылке группы сходным образом одаренных адептов вслед за преступником. К несчастью…
— А…
— Поэтому мы должны прибегнуть к подручным средствам, — продолжил инопланетянин. — Ваш народ попытается перехватить ее в космосе, но вычисления дают лишь двадцатисемипроцентный шанс на успех. Есть у вас какие-либо идеи?
Кот?
— Нет, — ответил Билли. — Если бы это было опасное животное, мне было бы нужно какое-то время изучать его в местах обитания.
— Нет ни возможности, ни времени.
— Тогда не знаю, что сказать.
Уолфорд достал из кармана халата небольшой пакет.
— Здесь чип, который вы, по-моему, должны забрать с собой и прогнать на своей машине. Он расскажет все, что мы знаем об этой личности и о других, наподобие нее. Это самое близкое к изучению жизни, что мы можем вам предложить.
Билли поднялся и принял пакет.
— Хорошо. Я возьму его домой и просмотрю. Может, что-нибудь намекнет о себе.
Уолфорд и остальные встали. Когда Билли повернулся к транс-кабине, заговорил страгиец по имени Орар Богарти:
— Вы один из аборигенов этого континента?
— Да, — ответил Билли, остановившись.
— Драгоценности в мочках ваших ушей имеют какое-то особое значение? Вероятно, религиозное?
Билли рассмеялся.
— Мне они нравятся. Вот и все.
— А та, что в ваших волосах?
Билли дотронулся до нее, медленно повернувшись.
— Эта? В общем… Считается, что она защищает от поражения молнией.
— Она действует?
— Действовала. Пока.
— Мне просто любопытно. Поражение молнией случается в жизни не так уж часто. Почему вы ее носите?
— У нас, навахо, есть одно предубеждение против молнии. Она разрушает табу. Она выкручивает действительность. С ней шутки плохи.
Сингер повернулся и, набрав последовательность цифр, вошел в устройство. Он мельком взглянул на лишенные выражения лица людей и инопланетян, пока действовал фактор замедления, и тут его тело начало таять.
Мы называем его Путем Врага, сказал старик, но пришли белые и стали называть его — танцем индианок, вероятно, потому, что увидели, что на нем пляшут женщины. Получаешь особое имя, если ты — тот, кого они будут воспевать, — имя воина. Это священное имя, которым нужно пользоваться только на обрядах, а не такое, которое говоришь любому встречному-поперечному или которым позволяешь людям тебя звать.
Все началось, сказал он, давно, когда Найенесгани защищал людей — Народ. Он убил целую свору чудовищ, которые нам досаждали. Рогатое Чудовище, и Большой Бог, и Чудовищный Горный Орел, и Движущийся Камень, и множество других. Вот почему его назвали Истребителем Чудовищ. Хотя четвертое чудовище называлось Выслеживающий Медведь. Это был медведь, но он больше походил на льва размером с электромобиль. Если он нападал на твой след, то начинал идти по нему и не останавливался, пока не находил тебя и не обедал тобой на том самом месте.
Найенесгани вышел и выследил следопыта, а потом дал ему выследить себя. Но когда тот наконец-то обнаружил его, Найенесгани был наготове. Его не зря назвали Истребителем Чудовищ. Когда все это завершилось, мир стал гораздо безопаснее.
Однако примерно в то время к нему начали подбираться. Он страдал из-за всех врагов, которых убил, а медведь всего лишь добавился к этой шайке. Их духи следовали за ним повсюду и делали его совершенно несчастным. Вот откуда происходит слово «Анаахи», означающее Путь Врага. «Наайее» значит «враг» или что-то по-настоящему дурное, беспокоящее тебя. Ну а «неесгани» значит «он от этого избавился», «ана-и» же означает врага, от которого избавился. Поэтому, вероятно, слово «Анаа-хи» в действительности самое лучшее, самое подходящее. Это обряд избавления от воистину скверных неприятностей.
Он мерил шагами свое жилище. Экран по-прежнему светился. Сингер не выключил устройство после просмотра чипа. Казалось, стены наклонились в его сторону, чтобы его зажать. Ветер пел переменчивую песню, которую он почти понимал. Иногда он останавливался, чтобы взглянуть на старую корзину, на древний расслоившийся наконечник копья, на фотографию пустынного ландшафта под небом цвета индиго. Он потрогал ствол мощной винтовки, взял оружие в руки, проверил его, повесил обратно на гвоздь. В конце концов развернулся на пятках и вышел в ночь.
Он стоял на настиле, окружавшем хоган, и всматривался в тени. Он глядел на небо.
— У меня нет слов… — начал Сингер, и некая часть его разума передразнила другую часть. Как всегда, он осознавал это разделение. Он уже не мог сказать, когда оно проявилось впервые. — …Но тебе необходим ответ.
Он даже не был уверен, к чему обращается. В языке навахо нет слова для религии. Да и не был он даже уверен, что именно под эту категорию подпадают его чувства. Категория? Причина того, что не существовало такого слова, заключалась в том, что в старину подобные вещи были запутанным образом связаны со всем, что существовало в жизни. Не было особой категории для определенных умонастроений и чувств. Большинство окружающих его даже теперь не находило это странным. Но они изменились. Он тоже, хотя понимал, что перемена в нем — другого порядка. «Он ведет себя так, будто у него не было родни» — самое худшее, что один навахо мог сказать о другом, и он знал, что это относится к нему. Пропасть была глубже его отсутствия, его женитьбы, чего угодно, сделанного им. Другие уходили на долгое время, женились вне кланов и все же возвращались. Но для него это являлось частью некоего временного переживания, истинного как по букве, так и по духу. У него не было родни. Одна его часть хотела этого. Другая же часть…
— Возможно, я причинил большое зло, — продолжал Сингер. — Раз я забрал его из его края, как Народ забрали в форт Самнер. Раз я забрал его от ему подобных, которых больше нет. Раз я бросил его одного в чужом месте, словно пленника юте. Значит, я причинил зло. Но только если он является реальной личностью. — Сингер оглядел небеса, обошел хоган, всматриваясь в деревья. — Я думал, что лучше всего незнание; это, вероятно, делает меня трусом. Однако я вышел на этот путь и проведу там остаток своих дней. Теперь же…
Мимо пролетела сова, издавая тихий ухающий звук.
Дурной знак, решила часть его разума, ибо сова — птица смерти и несчастий.
Сова, заявила другая часть. Они охотятся по ночам. Ничего больше.
— Мы слышали друг дружку, — крикнул он вслед птице. — Я разузнаю, что я сделал, и понимаю, что должен сделать.
Сингер вернулся в дом и среди паутины нащупал ключ, висящий на балке. Он взял его и протер. Провел по нему пальцем, будто это такой же необычный предмет, как наконечник копья. Потом резко сунул его в карман. Он пересек комнату и выключил светящийся экран.
Затем повернулся и прошел между прутьев транспортного устройства. Включил управление и набрал код. Сфокусировал взгляд на красном ковре из Ганадо и наблюдал, как тот розовеет и исчезает.
