К свету - Казанцев Александр Петрович (книги онлайн бесплатно .txt) 📗

- А эти зачем? - прохрипел Никсон.

- Я хочу, чтобы вы убедились, что вас ждет.

- Я жду только здоровья.

- Вот больная, находилась в вашем положении. Мисс Эллен Сехевс работала вместе с советским физиком Буровым.

- Еще бы мне не знать ее! - скривился Никсон.

- Я попросил ее показаться вам, сэр. Она была трупом не в меньшей мере, чем вы, сэр.

- Я сам помещал ее фотографии в тунике и без туники.

Эллен отвернулась.

- Да, сэр, - сказал Терми, потирая руки, словно для того, чтобы приступить к делу. - Я должен обратить внимание... у мисс Сехевс переменился цвет глаз.

- Что вы хотите этим сказать?

- Что задуманная мной операция, если вы согласитесь ей подвергнуться, изменит и у вас выражение глаз.

- Может быть, вы сделаете меня еще и черномазым?

- Я гуманный человек, сэр. Я против казни на электрическом стуле, но в вашем случае казнь необходима. Я берусь совместить ее с вашим спасением.

Профессор Терми уселся на стул против кресла онемевшего больного, расставив ноги и упершись руками в колени, по-профессорски обстоятельно стал объяснять:

- Такой человек, как вы, содеяв против человечества преступления, известные ныне всем, не имеет права на существование. Для своих злодеяний вы воспользовались достижениями науки, и от имени науки я приговариваю вас к смерти.

- Уберите от меня этого сумасшедшего! - взвизгнул Никсон.

Но Амелия, стоя за его креслом, не шевельнулась. Испуганными, широко открытыми глазами смотрела она на Леонардо Терми, глазами, полными ужаса и... надежды.

- Я приговариваю вас к смерти, как античеловеческое чудовище, порожденное вашим патологическим организмом. Этот организм, быть может, впервые за все существование ужасной болезни справедливо поражен раком. Но я излечу вас от него, как обещал...

Джордж Никсон, вцепившись в ручки кресла костяшками пальцев, обтянутых сморщенной кожей, в ужасе смотрел на ученого.

- Я излечу вас от рака, перестрою вашу нуклеиновую основу, - методично продолжал тот. - Вы станете телом так же здоровы, как мистер Буров или как эта прекрасная леди. Но... я казню вас при этом без электрического стула. Я так перестрою вашу нуклеиновую основу, что вы перестанете быть ненавистным всем Джорджем Никсоном. Лучше будет, если вы возьмете себе другое имя. Я даже готов вам дать свое... Я изменю не только цвет ваших глаз, не только некоторые черты вашего лица, но и ваш преступный строй мыслей. Я пригласил сюда приехать мистера Роя Бредли. Я нахожу, что строй его мыслей мог бы послужить образцом для хорошего американца. Я переделаю вашу нуклеиновую основу с помощью величайшего хирурга наших дней миссис Полевой. Вы будете жить, но перестанете быть самим собой.

- К дьяволу! Заткните ему его зловонную пасть! Выбросите его вон отсюда!.. Я не хочу походить на захудалого репортеришку, который был у меня на побегушках. Гнойная пакость, жалкий колдун!.. Да я таких, как он, нанимал пачками, чтобы они гнули спину и угодливо ворочали своими просвещенными мозгами.

В кресле сидел бесноватый. Припадок гнева поднял его. Он уже не лежал, а сидел. Кровь прилила к лицу. Глаза лихорадочно блестели.

- Кто вы, несчастные, кто вы, берущиеся меня судить? Всего лишь плод моего воображения! Вы хотите уничтожить меня? Это я уничтожу вас, стоит лишь мне так подумать. Ведь никого на самом деле нет вокруг. Нет, не считайте меня сумасшедшим. Я всю жизнь играл с вами, выдумывал вас, порождение моего сознания! И я ненавидел всех вас. Мне ничего не стоило приговаривать к смерти все человечество, тушить Солнце, сковывать льдом Землю! Разве способен так сделать кто-нибудь из вас? Это могу только я, вас породивший в своем воображении. Я отвергаю вашу операцию. Я ни в чем не изменюсь. Я излечу себя сам!.. Я сейчас воображу, что вас нет, нет этого мира, я останусь один в черной космической тьме!.. И вас нет больше!.. Нет!.. Я один... один...

И он упал на спинку кресла, захрипел, забился в агонии.

Амелия рыдала над ним. Непонятна все-таки женская любовь. Оказывается, можно любить и чудовище вроде Франкенштейна, который, однако, и не помышлял об уничтожении всего человечества, как этот, с позволения сказать, человек...

Мистер Джордж Никсон остался один в космической тьме.

Он умер.

Профессор Терми захлопотал. Он волновался, требовал, кричал...

Клиническая смерть. Наука может еще вернуть человека к жизни.

На веранде находились местные врачи, в том числе два чернокожих. Им дали образование в Париже и Лондоне.

Они знали, как оживлять, у них была привезена вся аппаратура, которая могла понадобиться при задуманной Терми операция и для которой Никсон специально переоборудовал одну из комнат виллы в операционную.

Врачи обследовали труп.

Да, смерть. Если хотите, клиническая, то есть прекращение жизненных функций организма, но пока еще без распада его тканей, в частности, мозговых и нервных... Однако при здешней жаре...

Терми умолял оживить преступника.

Но врачи были непреклонны, отказались оживлять его труп".

Глава пятая

ЖЕЛАННЫЙ МИР

"Как известно, после атомных взрывов в Хиросиме и в Нагасаки пораженные радиацией японцы продолжали умирать и спустя десятки лет. Каждая такая смерть, которую не могли предотвратить никакие врачи, отзывалась гневом во всем мире. Еще и еще раз прокатывались по Земле протесты против бесчеловечных средств массового истребления людей.

После атомного взрыва в африканском городе, горьким свидетелем которого мне привелось еще так недавно быть, в лучевом госпитале, в знакомом мне отеле, каждый день погибало от поражения радиацией несколько человек.

И вот, оказывается, не ради исцеления или преображающей казни мерзавца Никсона, а ради спасения тысяч обреченных, ждущих своей участи, прибыла в Африку прославленная русская хирург-исцелительница Полевая со своей сказочной аппаратурой. Для этого человеколюбивого подвига отдавал свои знания старый физик Терми, когда-то занятый тайнами материи, а теперь проникший в тайны жизни.

Местные врачи, ожидая, когда освободится аппаратура от необыкновенного, задуманного Терми опыта с Джорджем Никсоном, знали, что каждый час задержки, быть может, стоит жизни человека, черного или белого, но неизмеримо более ценного для общества, чем верховный магистр лживого и мрачного ордена "SOS". Вот почему не стали они возиться с этой падалью.