Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры. - Фармер Филип Хосе
К тому времени пал и гворл. Фунем Лаксфальк остался один против сорока. Он имел кое-какое преимущество, заключавшееся в том, что дикари могли добраться до него только по двое за раз. Стены из валунов и баррикада из трупов не давали другим навалиться на него всей оравой. Фунем Лаксфальк, размахивая окровавленным ятаганом, громко пел какую-то идишскую боевую песнь.
Вольф и Хрисеида нашли небольшое укрытие за двумя валунами и возобновили свою атаку с тыла. Пало еще пятеро, но тут у обоих опустели колчаны.
— Вытаскивай стрелы из трупов и используй их вновь, — скомандовал Вольф. — Я собираюсь помочь ему.
Он подобрал копье и побежал наискось вверх по холму, надеясь, что дикари будут слишком заняты, чтобы заметить его. Когда он обогнул холм, то увидел двух дикарей, пригнувшихся на вершине валуна. Им не давал прыгнуть на спину идше навес из валунов. Но они дожидались минуты, когда тот выйдет из-под его защиты.
Вольф вынул копье и попал одному в ягодицы. Дикарь закричал и навернулся со скалы вперед, надо полагать, на своих собратьев внизу. Другой встал и развернулся как раз во время, чтобы получить нож Вольфа в живот и упасть спиной со скалы.
Вольф взял большой камень и поднял его на вершину одного из огромных валунов и влез следом. Наверху он снова взял камень, поднял его над головой и, подойдя к переднему краю огромного валуна, заорал и бросил его в толпу. Дикари подняли головы как раз вовремя, чтобы увидеть летящий камень. Он раздробил кости, по меньшей мере, троим и покатился вниз по холму. Уцелевшие в панике убежали. Наверно они подумали, что Вольф не один. А может, неорганизованные дикари потеряли боевой дух, увидев, что понесли слишком большие потери. Зрелище трупов соплеменников позади тоже, вероятно, прибавило им страху.
Вольф надеялся, что они не вернутся. Чтобы подлить масла в огонь, он спрыгнул вниз, снова поднял валун и отправил его грохотать вниз по склону следом за дикарями. Камень подпрыгивал и подскакивал, словно гонящийся за кроликом волк, и действительно ударил еще одного, прежде чем достиг подножия.
Хрисеида из-за своего валуна выпустила в дикарей еще две стрелы.
Вольф повернулся к барону и обнаружил, что тот лежит на земле. Лицо его было серым, а из раны вокруг воткнувшегося ему в грудь наконечника копья хлестала кровь.
— Вы! — слабо произнес он. — Человек из другого мира. Вы видели, как я бился?
Вольф подошел к нему, чтобы изучить рану.
— Видел. Ты бился, словно один из воинов Ешуа Навина, друг мой. Такой славной битвы я никогда не видывал прежде. Ты, должно быть, убил, по меньшей мере, двадцать врагов.
Фунем Лаксфальк сумел улыбнуться.
— Двадцать пять. Я их считал.
Затем он широко улыбнулся и промолвил:
— Мы оба чуть-чуть округлили истину, как сказал бы наш друг Кикаха. Но не слишком сильно. Это был великолепный бой. Я только сожалею, что мне приходилось сражаться без друзей и без доспехов в одиноком месте, где никто никогда не узнает, что Фунем Лаксфальк прибавил чести своему имени, даже если бой этот был против оравы воющих голых дикарей.
— Узнают, — пообещал Вольф. — Настанет день, и я расскажу.
Он не давал ложных слов утешения. И он, и идше знали, что смерть за поворотом нетерпеливо выжидает жертву.
— Ты не знаешь, что случилось с Кикахой? — спросил Вольф.
— А, с этим обманщиком! Он однажды ночью выскользнул из цепей. Попытался освободить и меня тоже, но не смог. Затем он ушел, пообещав, что вернется и выручит меня. Именно так он и сделает, но прибудет слишком поздно.
Вольф посмотрел вниз. Хрисеида по склону поднималась к нему с несколькими извлеченными из трупов стрелами. Черные перегруппировались у подножия и оживленно толковали между собой. Из джунглей вышли и присоединились другие. Вместе со свежими численность дикарей возросла до сорока. Их возглавлял человек, разодетый в перья и носивший отвратительную деревянную маску. Он вращал трещеткой, прыгал и, казалось, что-то втолковывал.
Идше спросил у Вольфа, что происходит. Роберт объяснил. Лаксфальк говорил так слабо, что Роберт должен был приложить ухо чуть не к самому рту рыцаря.
— Моей самой дорогой мечтой, барон Вольф, было сражаться однажды бок о бок с вами. Ах, какую бы благородную пару рыцарей мы оба составили в доспехах и размахивая нашими... Это конец.
Губы его сомкнулись и посинели. Вольф поднялся и снова осмотрел склон. Дикари двигались вверх цепью, чтобы предотвратить бегство тех, кого собрались атаковать. Вольф взялся за работу: он стаскивал и сваливал в кучу тела, образовав из них вал. Единственной надеждой было оставить проход для атаки только для одного-двух дикарей за раз. Если они потеряют достаточно людей, то могут поостыть и задуматься: а не убраться ли восвояси? Он по-настоящему в это не верил, так как эти дикари показали замечательную настойчивость, несмотря на ошеломляющие потери. Кроме того, они могли в любой момент отступить на небольшое расстояние, чтобы подождать, когда голод и жажда выгонят Вольфа и Хрисеиду из убежища.
Дикари остановились на пол пути к вершине, чтобы дать тем, кто обходил холм, время расположиться. Затем по команде человека в деревянной маске они стали как можно быстрее взбираться на холм. Двое оборонявшихся не шелохнулись, пока брошенные копья не зазвенели о края валунов или не вонзились в баррикаду из мертвых.
Вольф выстрелил дважды, а Хрисеида — три раза. Ни одна стрела не прошла мимо цели.
Вольф выпустил свою последнюю стрелу. Она ударила по маске вождя и сшибла его спиной вниз с холма. Миг спустя он сбросил маску. Хотя лицо его кровоточило, он возглавил вторую атаку.
Из джунглей поднялось странное завывание, дикари остановились, обернулись и смолкли, уставясь на окружавшую холм зелень. Снова откуда-то из леса донесся поднимающийся и падающий крик.
Внезапно из джунглей выскочил бронзоволосый юноша, одетый только в набедренную повязку из леопардовой шкуры. В одной руке он держал копье, а в другой — длинный нож.
Вокруг плеча у него было намотано лассо, а на другом плече висели на ремне колчан и лук. За ним из леса хлынула масса громадных, длинноруких, грудастых и длиннозубых обезьян.
При их виде дикари громко закричали и хотели убежать за холм, но оттуда появились другие обезьяны. Две колонны, словно волосатые челюсти, сомкнулись на черных.
Бой был коротким. Некоторые обезьяны пали с копьями в животах, но большинство черных побросали оружие и попытались унести ноги или же стояли, согнувшись, — дрожащие, словно парализованные. Сбежали только двенадцать.
Вольф, облегченно улыбаясь, осведомился у человека в леопардовой шкуре:
— И как же тебя зовут на этом ярусе?
Кикаха усмехнулся в ответ.
— Я дам тебе шанс угадать, но, чур, с первого раза.
Улыбка его застыла, когда он увидел барона.
— Проклятье. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы найти обезьян, а потом вас! Он был хорошим человеком, этот идше. Мне нравился его стиль. Проклятье! Так или иначе, я обещал, что если он погибнет, то отвезу его кости в замок предков, и это обещание я сдержу, однако, не сейчас. Мы должны уделить внимание одному делу.
Кикаха подозвал несколько обезьян и представил им Вольфа.
— Как ты можешь заметить, — сказал он Вольфу, — они напоминают твоего друга Ипсеваса больше, чем истинные обезьяны. Ноги у них слишком длинные, а руки слишком короткие. Подобно же Ипсевасу и в отличие от больших обезьян любимого автора моего детства, они обладают мозгами людей. И ненавидят Властелина за то, что он с ними сделал. Они хотят не только отомстить, они хотят получить шанс снова погулять в человеческих телах.
Только тут Роберт вспомнил про Абиру. Его нигде не было видно. Очевидно, он ускользнул, когда Вольф бросился на помощь Фунему Лаксфальку.
Той ночью, сидя у костра и поедая жареного оленя, Вольф и Хрисеида услышали о катаклизме, произошедшем в Атлантиде. Все началось с нового храма, который принялся строить Радамант. Внешне башня строилась во славу Властелина. Она должна была подняться выше, чем любое когда-либо известное на планете здание. Чтобы воздвигнуть храм, Радамант мобилизовал все свое государство. Он продолжал добавлять этаж к этажу, пока все не стало выглядеть так, словно он хотел добраться до самого неба.
