НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36 - Булычев Кир (читаем книги бесплатно TXT) 📗
И директор пустился в пространные рассуждения на тему о процветании его фирмы, если в результате будущей термоядерной войны будут возникать живые мыслящие машины.
Они сидели рядом на веранде пустынного загородного кафе. Эльза курила сигаретку и иногда насмешливо поглядывала на Леонора, который рассеянно смотрел куда-то вдаль.
— О чем вы сейчас думаете, Леонор?
— О том, как странно устроен мир.
— Странно? Что же в нем странного?
— Мне совершенно не понятно, как вы, люди, так страстно любящие жизнь, делаете все возможное, чтобы приблизить смерть.
— Я что-то не очень хорошо вас понимаю. Кто стремится приблизить смерть? Я?
— Нет, не вы. Роберт Гудмейер, ваш отец герр Кегль, профессор Геллер.
— Ну, не обращайте на них внимания. Что касается моего отца, то он просто выжил из ума.
Эльза залилась громким веселым смехом и положила руку на плечо Леонора.
— Он просто старый дурак. Все деньги, деньги, еще раз деньги. И страх, что эти деньги отберут у него какие-то коммунисты.
— А зачем ему деньги? Разве вам не хватает?
— Что вы, Леонор! Если бы мой милый глупый папочка в один прекрасный день взял бы их все из банка, то ими можно было бы оклеить все двадцать комнат нашей виллы в Горовитце и еще осталось бы на приличную жизнь десяти поколениям его потомков.
— Так в чем же дело?
— А вот в чем… — Эльза повертела пальцем у лба. — Историческая традиция, наследственный идиотизм, беспричинный страх. И еще черт знает что. Но только не думайте, что я такая. Наше поколение совершенно иное. И мне так противно, что мой отец впутался в эти грязные атомные дела из-за денег.
Эльза вдруг обняла Леонора и, прижавшись к его щеке, шепотом произнесла:
— Мне так не хочется умирать от атомного взрыва, Леонор…
Он осторожно отстранил девушку от себя.
— А какая разница, от чего умирать. Ведь умирать все равно придется.
— Но лучше позже, значительно позже. Хочется пожить, многое увидеть, многое почувствовать. Жизнь интересна и прекрасна, ведь правда, Леонор?
— Н-наверное, — неуверенно произнес он.
Эльза резко отодвинулась от него и сказала:
— Вы какой-то странный, Леонор. И в гимназии вы были странным. И здесь. Неужели вам безразлично, когда умирать?
Он ничего не ответил.
— Скажите, вам не страшно умереть?
— Нет, — едва слышным шепотом произнес Леонор.
— И даже от атомного взрыва?
— Нет.
— Боже мой, вы врете!
— Нет, не вру. Я просто не знаю, что такое «страшно».
Глаза девушки наполнились ужасом. Леонор смотрел на нее спокойно.
— И вы не пожалеете расстаться с этим голубым небом, с этими цветами, с этой аллеей?
— Я не знаю, что такое «пожалеть»…
— И вам безразлично то, что рядом с вами я?
— Я не понимаю, что такое «безразлично»…
— Ну допустим, вы не понимаете. Но ведь любили вы кого-нибудь?
— Я не понимаю, что такое «любить»…
Эльза поднялась из-за столика и сделала несколько шагов в сторону.
— Боже мой. Вы ужасный человек. Вы страшный человек. Для чего вы живете?
— Чтобы решать сложные задачи. Чтобы разбираться в запутанных технических и научных проблемах.
— Для чего все это?
— Я просто иначе не представляю смысла жизни.
— И вам не кажется, что это…
— Я понимаю, что я не похож на всех. Но я ничего не могу поделать. Есть слова, которые я понимаю. Я так же, как и все люди, понимаю, что такое теорема, что такое логика, что такое доказательство, что такое машина, что такое реакция… Но есть слова, смысл которых для меня не ясен. Я не знаю, что такое любить, что такое привычка, что такое страх…
— Ну а свобода? Вы понимаете, что такое свобода? Я больше всего на свете люблю свободу.
Леонор на мгновенье задумался.
— Недавно я видел это слово на плакате, который перед зданием института носила толпа людей. На нем было написано «Свобода от атомной опасности». Я долго думал, что это значит. Мне кажется, что я понял…
— Что?
— По-видимому, — начал он неуверенно, — это такое положение, когда атомная война не помешает людям любить, увлекаться, наслаждаться жизнью… Когда смерть наступит не от взрыва, а от чего-то другого, например от болезни или просто от старости… Когда вы сможете жить без того, что вы называете страхом.
— О, да вы все прекрасно понимаете, Леонор, — обрадовалась Эльза и снова села с ним рядом. — Вы просто оригинальничаете, правда?
Он покачал головой.
— Я это выучил, как учат слова иностранного языка.
После длительного молчания Эльза вдруг спросила:
— Какие минуты вашей жизни для вас самые приятные?
— Когда я пойму что-нибудь очень сложное или когда решу какую-нибудь очень запутанную задачу.
— Наверное, все из области физики и математики?
— Почти да. Правда, сейчас я стараюсь понять нечто другое.
— Что?
— Может быть, это для вас будет смешно. Я стараюсь понять смысл существования людей. В моей голове не укладывается, как они могут жить, будучи такими противоречивыми существами, такими, я бы сказал… неразумными.
— Боже мой! Как я была бы счастлива, если бы вы разобрались в этой, как вы ее называете, проблеме. Я уверена, что вам удастся. И тогда…
— Что тогда?
— Тогда вы бросите работу у Гудмейера и у моего отца…
Эльза снова положила руку на плечо Леонора и мечтательно продолжала:
— Кровожадные старцы скоро вымрут. Останутся только те, кто любит жизнь. Может быть, вы, Леонор, когда-нибудь полюбите меня. И мы с вами уедем далеко-далеко. Мы будем совершенно свободны. И счастливы…
На устах у юноши заиграла едва заметная улыбка. Он нервно сжал руки.
— Вы знаете, Эльза, мне временами кажется, что я скоро, очень скоро разберусь во всем. И тогда я найду правильное решение.
— Пожалуйста, Леонор! Найдите его хотя бы ради меня. Я очень вас прошу…
Эрнест Холл, немного пошатываясь, делал неудачные попытки поддерживать фрау Гейнтц под руку. Но в конце концов дело обернулось так, что под руку взяла его она, и тогда они зашагали более уверенно. Намерение Холла было предельно простым: проводить мать к сыну и вернуться в клуб. Но после нескольких минут ходьбы ему захотелось узнать у немки, а что представляет собой ее сын, этот странный парень Леонор, с которым он так неудачно пытался завязать дружбу. Он долго не знал, с чего начать разговор, но тут вспомнил Эльзу и спросил:
— Это верно, что Леонор женится на Эльзе?
Фрау Гейнтц остановилась и приподняла вуалетку над шляпой.
— С чего это вы взяли, мистер Холл?
Тот многозначительно пожал плечами.
— Мне неизвестно, чтобы Леонор выражал желание жениться. Я хорошо помню, что об этом он не говорил даже мне… Эльза? Да, я знаю эту девушку. Она не может найти себе место в жизни, хотя ее отец крупный промышленник. Но Леонор? Нет, я не верю, чтобы он собирался жениться. Вряд ли. Тем более что он не здоров…
Холл по-американски грубовато хихикнул.
Фрау Гейнтц отстранила его руку.
— Да, да, мистер Холл. Именно это я и имею в виду. Дело в том, что Леонор болен, и семейная жизнь не для него. Вспомните Ньютона. Он тоже пожертвовал личной жизнью ради науки.
Эрнест остановился и потер лоб.
— Миссис Гейнтц, Ньютон работал во имя всего человечества. Леонор — против. Так пусть уж он лучше женится…
— Вы думаете, все так просто? Можете ли вы с уверенностью сказать, кто в наше время работает во имя человечества, а кто — против? Я бы не решилась среди ученых проводить такое деление. В конечном счете они могут работать над самыми гуманными проблемами, а их достижения могут быть использованы против людей. Я не верю, что супруги Кюри и сэр Резерфорд исследовали радиоактивность специально для истребления человечества.
Холл остановился и, как бы пытаясь избавиться от хмеля, сильно потер лоб.
