Великий Гусляр - Булычев Кир (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
— Вы не представляете, — улыбнулся Удалов, — какой скандал мне закатит Ксения, когда увидит неучтенные шрамы.
— Ах, как это смешно! — засмеялась Избушка. — Она их считает?
— Не сами шрамы интересуют Ксению, а личность, которая их мне нанесла.
— Я могу вам дать справку, — сказала Избушка.
Они летели к Бете Кита, возле которой Удалову можно было пересесть на рейсовый корабль, идущий к Солнечной системе.
— А вы не можете свет немного прибавить? — сказал Удалов. — Живем в полумраке, даже зеркала нет.
— Такого слова в словаре не имеется, — сказала Избушка.
Разумеется, зеркала самой Избушке не нужны. Но на ней же бывают пассажиры!
— Пассажиры бывают редко, — призналась Избушка. — Нас раскидали по космическим трассам несколько лет назад, но спасать некого. Потому что почти всегда при космических крушениях никого не остается в живых. Спасти же человека и еще вернуть его в приемлемое состояние — замечательная тема для диссертации.
— Ах, вы еще и диссертации пишете! — воскликнул Удалов, которого начало тяготить пребывание в утробе. Выздоравливая, он обнаружил, что принципиальной разницы между спасательной капсулой и Избушкой нет, к тому же капсула была родная, земная, хоть и умственно неполноценная. А здесь ты сидишь в утробе вполне сознательного существа, а психология его — космически чуждая!
— Я ищу аналоги в вашей лексике, — ответила Избушка. — Для того чтобы спасти попавшего ко мне человека, я должна в совершенстве изучить его язык. Так что, пока вы были еще в бессознательном состоянии, я проникла к вам в мозг и изъяла из него всю информацию.
— А не повредила?
— Наш лозунг — не навреди. Ассоциация домов спасения еще не покалечила ни одного пациента. Впрочем, в вашем мозгу не обнаружилось ничего, достойного изучения или зависти.
— Обидно, — признался Удалов. Хотя хвала или хула Избушки его мало трогала. У них здесь совсем другие правила жизни.
Ему хотелось почитать или, по крайней мере, посмотреть телевизор. Ему желательно было попробовать нормальной пищи, картошечки, например, а не сиропов неясного вкуса или протертых медуз в башлыке из цветной капусты, которая вовсе не капуста, а гребешок пахотки восковой… Ему хотелось снять наконец липучие перчатки оттенка лягушачьего живота, которые защищали от вредных воздействий недавно восстановленную кожу.
— Хотите, я усыплю вас? — спросила Избушка. — Чтобы путешествие к родным пенатам не казалось вам таким долгим и утомительным.
— Не исключено, — отвечал Удалов. — Гуманизм ваш просто трогает до слез…
— К сожалению, не все в моих силах, — отвечала Избушка. — Ведь я в первую очередь дом, я место, куда стремится каждый человек, и лишь затем я целитель, утешитель и искатель смысла жизни.
— Тогда я посплю, пока не доберемся до Беты Кита, — согласился Удалов.
— А я тем временем завершу терапию, — сказала Избушка.
— А вам не бывает скучно? — спросил Удалов.
— Как можно скучать, если ты на работе? — удивилась Избушка. — Ведь я буду занята. Надо привести ваше тело в точное соответствие со стандартами красоты и здоровья.
И Удалов заснул. И спал, пока они не приблизились к нужной звезде…
Удалов очнулся от ощущения счастья, которое бывает, если ваше тело абсолютно здорово и молодо, и ни одна даже мелкая болезнь его еще не коснулась. Такого с Удаловым не было уже лет двадцать.
Свет в Избушке горел ярче, чем обычно. В стенах каюты образовались иллюминаторы, за которыми поблескивали звезды, а это означало, что скорость Избушки снизилась настолько, что можно пользоваться невооруженным глазом. Что Удалов и сделал, принявшись любоваться видами цивилизованных миров. Потом собрался привести себя в порядок перед посадкой, вычистить восстановленные зубы, причесаться, помыться, побриться… Ничего подобного он не сделал. Потому что в туалете, над умывальником висело зеркало. Лгал, оказывается, домик! И ясно, почему.
Удалов себя не узнал, потому что на него глазело существо… отдаленно похожее на человека, может, даже разумное, но конечно же, таких на Земле не водилось. Начнем с того, что лицо и руки Удалова были покрыты не кожей, а голубоватой чешуей, глаза были подобны стрекозиным, над голой головой возвышался роговой гребень, вместо носа была дырка, а рот был подобен отверстию в почтовом ящике. Кстати, пальцев было шесть. На правой руке. Четыре — на левой…
Наверное, можно было бы увидеть еще немало любопытного, но Удалов так завопил, так забил синим хвостом, что непрочное зеркало лопнуло и осыпалось на пол крупными льдинками.
— Что случилось? — лицемерным голосом спросила Избушка. — Вы чем-то смущены? — Удалов безуспешно пытался содрать с себя чешую.
— У меня не было выхода, — сказала Избушка.
— Почему ты не сказала! Лучше смерть, чем этот маскарад!
— Постыдитесь, спасенный! Смерть всегда хуже.
— Но за что?
— Валерьянка на столике справа от вас, — сказала Избушка, — там же стакан коньяка.
— Анестезия? — мрачно спросил Удалов.
— Как можно путать амнезию и анестезию! — упрекнул Удалова домик. — Коньяк подают для забвения.
Но Удалов все равно не мог прийти в себя, даже после приема стакана коньяка — ведь стакан-то он держал в голубой лапе, а вливал жидкость в почтовый ящик.
— За что? — тупо повторял он. — Как это могло случиться?
— Странно, что внешний вид, который настолько отличается к лучшему от вашего предыдущего облика, — сказала Избушка, — вас не устраивает. Видно, вы извращенец.
— Внешний вид? — разозлился Удалов. — Хуже, чем в зоопарке. Почему вы не могли мне оставить то, что было раньше?
— Там немного оставалось…
— Пускай немного… Но ведь осталось!
Стакан незаметно для Удалова вновь наполнился коньяком, но Корнелий Иванович отбросил выпивку в сторону и сказал:
— Голова должна быть незамутненной.
Этим он огорчил Избушку. Видно, ей было выгодней беседовать с пьяным Удаловым.
— Прошу объяснений, — сказало голубое, покрытое чешуей существо ростом по пояс нормальному человеку. — Иначе я вас по судам затаскаю. Вы проклянете тот день, компрачикосы, когда подняли руку на земного представителя! Знаете ли вы, что в случае угрозы любому землянину вся наша планета от мала до велика встает на его защиту?
— Послушайте, не горячитесь, — сказала Избушка. — Уже много лет назад правительство Варанелецкой федерации разослало в разные концы нашего сектора Галактики избушки вроде меня. В случае если кто-то из варанелецев потерпит бедствие или попадет в беду — мы ждем, мы готовы, мы всегда окажем помощь.
— Но я же не ваш… варанелец!
— Этого я не знала. И мои конструкторы этого предусмотреть не могли. Известно ли вам, уважаемый Корнелий Иванович, что в нашей Галактике насчитывается чуть больше шести тысяч различных цивилизаций? И почти все их представители устроены различно. Что нам делать?
— Что делать? — повторил вопрос Удалов. Он не знал, что делать.
— Я дом. Моя функция — защита и спасение. Я не могу никому отказать в помощи, — продолжала Избушка. — Но как я могу помочь жидкому фаримстоуну или личинке прафутеля? Как, если про эту личинку известно только, что она — фукает? Фукающий прафутель! Это же неприлично! Учтите, Удалов, я никогда в жизни не видела землянина. Я не знала, где у землянина сердце — в груди или в правом бедре.
— Ну, скажете такое! Разумеется, в груди!
— Для меня это не разумелось. Для меня было совершенным открытием, что «квас» пишется слитно, а «к вам» — раздельно… Конечно, мы могли бы отказывать в помощи чуждым существам. Но тогда мы должны отказаться от слова «гуманизм», мы должны отказаться от слова «дом», «убежище», «избушка»… И мы говорили себе: попал к нам под крышу, мы вернем тебя к жизни. Но раз вас так много, а я, Избушка, одна, то по мере лечения я превращаю вас в чудесного, красивого варанелеца! И лечу уже не уродливого землянина, а представителя высшей расы…
— А почему бы теперь меня обратно не превратить в человека?
