Освоение времени (СИ) - Ананишнов Виктор Васильевич (читать книги онлайн txt, fb2) 📗

«Это и хорошо», — подумал он, так как роли своей пока не знал, и знать не хотел.

Ему всё ещё мнилось, что он случайный статист, подвернувшийся кому-то под нелёгкую руку, а значит, некий незначительный фон происходящему вокруг. Отсюда появилась надежда выкрутиться из непонятной пока что ситуации. Шансы на то были. В конце концов, и раньше, до того, как он стал ходоком во времени, в его неспокойной жизни щекотливые или опасные положения случались неоднократно. Не такие, конечно, интригующие, как сейчас, но случались. До сих пор он выходил из них без потерь для себя.

Это к слову.

На самом же деле он всё ещё не мог отойти от внезапных перемен в своих представлениях о дороге времени и… жизни. Да, жизни! Потому что всё вокруг подчёркивало: он не по своей воле очутился в этом странном месте, странным образом, в немыслимом прошлом, но среди… людей.

Вокруг были люди. Вот почему он находился в растерянности, а его мысли крутились вокруг надежды и шансов на то, что всё, мол, пройдёт, а его не коснётся, а если и коснётся, то мимоходом и безболезненно. Так что сейчас ему ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.

Он долго и обстоятельно осматривался. Наконец, видя, что на него никто не обращает внимания, стал на дорогу времени.

И застыл, ошеломлённый.

В поле ходьбы он находился в той же самой клетке. В рассеянном свете тёмной бронзой отливали фаланги бамбуковых перекладин. Снизу угадывалась цельная платформа, на которой была установлена клетка.

* Секундой позже он кинулся в прошлое, где этой клетки не должно было существовать, но сразу же с размаху уткнулся в неё же. И в будущем, когда сооружение, стеснившее его, должно будет развалиться от старости и сгинуть, его побег привёл к новому синяку на скуле, ушибленной ещё воротами. Поразмыслив, он с тревогой осознал тщету своих усилий. Эти стены ему никак не одолеть, ибо клетка, по всей видимости, существует как в реальном мире, так и в мире поля ходьбы. А, может быть, находясь в ней, он лишён возможности вообще передвигаться по стреле времени?..

* Не хотелось о подобном даже думать.

Иван на мгновения воспылал злостью и впал в безумие, позабыв обо всём. Он ухватился за прутья и с остервенением потряс ловушку. Она ходила ходуном, перекладины решётки легко и упруго изгибались, однако выскользнуть наружу не было никакой возможности.

Он вернулся в реальный мир, чтобы отдохнуть, успокоиться и поразмыслить.

Не стал делать резких движений, а опустился и сел удобнее, насколько позволяло отведённое ему пространство.

И так просидел с полчаса. Постепенно его внимание к своей персоны переключилось на кипение людских страстей рядом и вдали от его клетки. Сейчас он увидел несколько таких сооружений, и в каждом из них кто-то обязательно находился.

«Узники?» — предположил он, относя вопрос и к самому себе.

Клетки располагались, насколько мог видеть Иван за мельканием человеческих тел и наступающих сумерек, на низких тележках и, вероятно, ничем не отличались друг от друга. Его место заточения находилось наверняка на такой же тележке: длинная узкая платформа, установленная на изогнутых конструкциях, может быть, рессорах. Оси колёс далеко выступали за габариты платформы, оттого сами колёса оказались вынесенными в сторону как у гоночных автомобилей. Из чего были сделаны платформы и колёса Иван, сколько ни всматривался, определить не мог, а вот прутья клетки — явно из бамбука. Хотя тут он сомневался в выводе: они словно прорастали друг сквозь друга, создавая решётчатые стенки.

Быстро темнело.

Солнце ещё где-то посылало горячие и светлые лучи, но чёрная тень падала от строений, создавая зыбкий полумрак, оттого разглядеть других узников Ивану так и не удалось.

Он продолжал наблюдать за людьми и пришёл к выводу — идут спешные сборы. Всех вокруг словно застали врасплох, и всем теперь надо куда-то бежать, но они, похоже, в таком состоянии находятся уже давно и всё-таки никуда не бегут, зато кричат и ругаются на пределе сил. Правда, о чём они так галдели, оставалось Ивану непонятным, ибо языка их он не знал, а может быть, даже при работающем лингваме их слова неузнаваемо искажались из-за шума

И вдруг — тишина!

Толпа живо расступилась, пропуская с десяток иначе одетых по сравнению с другими, но одинаково, людей: белые рубахи с засученными по локоть рукавами и белые шорты. Загорелые, независимые.

Они направились к Ивану. Остановились перед его клеткой полукругом и некоторое время в упор рассматривали его. Иван также хорошо мог видеть подошедших, и отметил их зрелость. Каждому из них было, пожалуй, не менее пятидесяти, а одному, что стоял в центре группы, возможно, и за семьдесят. Старик первым нарушил молчание, и Иван едва не воскликнул от изумления, поскольку тот заговорил на английском языке. Слегка исковерканном, но понятном.

— Откуда вы притащили такое чудо?

— Хем выхватил его из-за Пояса Закрытых Веков, — ответил один из группы.

— Откуда? — встрепенулся старик и обернулся к сказавшему. — Но как?

— По трубе Бригса-младшего.

— Поразительно!.. Это любопытно, пенты! — всё больше оживлялся старик, на его сухом лице обозначились новые морщины. — Посмотрите, вид у него вполне цивильный. Поднимите его!

Кто-то позади Ивана крикнул гортанно и зло. Иван хотел посмотреть на того, кто это так разошёлся, но тут же, как от хорошего пинка, вскочил на ноги и с воплем выдернул из ягодицы глубоко воткнутое острие бамбуковой палки.

— Какого чёрта! — заорал он, глядя прямо в лицо старика. Мгновениями раньше он с волнением слушал высказывание подошедших людей и раздумывал о том, каким образом вступить с ними в переговоры, с чего начать. На языке уже вертелись всевозможные вступительные слова, типа «уважаемые» или «господа». А тут они все вылетели из его головы. — Вы что, в зоопарк пришли? Кто вы такие? Чтобы сажать людей в клетки?

Он кричал, обвинял и угрожал, однако услышал в ответ:

— Прекрасный экземпляр, не находите ли, пенты? Прекрасный экземпляр эпохи Первой Стагнации. Обратите внимание на его одежду и метод выражать свои мысли. Анахор будет доволен подарком. Хотя…

Старик повернул голову к соседу слева, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул головой.

— Да, пожалуй, это будет правильным.

— Я тоже так думаю. Он, пенты, достоин называться Последним Подарком. Так и сделаем. Гхор!

Из-за клетки выступил полуголый здоровяк («Это он ткнул меня копьём, негодяй», — догадался Иван, и возненавидел его) и почтительно склонил голову, положа ладони рук на полусогнутые колени.

Что говорил старик Гхору, для Ивана осталось тайной, так как говорил он на незнакомом языке, а те слова, которые он смог уловить, благодаря лингваму, не помогли установить суть диалога.

— Так и сделаем, — уже по-английски произнёс старик. — Пусть этот будет Последним, а того, — он повёл головой в сторону, — будем считать Первым Подарком…

— Там женщина, — подсказал кто-то из пентов.

— Дикарка! Она… Забудем о ней, пенты. А этот экземпляр позабавит Анахора своей болтовней. Всё, так и сделайте!

С этим они отошли от Ивана и неторопливо направились к другим клеткам. В наступившей уже настоящей темноте рубахи пентов были видны, пока они не вошли в одно из зданий.

Саднила ягодица, к окровавленному пятну липли плавки и джинсы. Иван расстегнул ширинку, оголил заднюю часть своего тела, что ниже спины, — а кого здесь стесняться — и налепил на ранку пластырь, благо, несколько находилось у него в карманах куртки.

Ничто так не удручало его, как этот неожиданный укол ниже бронерубахи и прилипшее прозвище — экземпляр. Обида и злость сдавливали горло. Походя, пырнули, словно в арбуз ножом, а потом, ничего не расспросив, обозвали…

Сами экземпляры!..

Люди Прибоя

Ночь на дворе, а кормить и поить Ивана никто не собирался. И рюкзак с едой отняли…

Площадь постепенно затихла. Вповалку, где их застал сон, спали те, кто встретил его шумом и толкотнёй. И лишь в отдалении светился жёлтым светом прямоугольник окна. Глядя на него, Иван незаметно для себя вздремнул. Во сне он куда-то безостановочно падал и падал, потом опять возвращался в некое первоначальное положение и опять начинал падать.