Гаяна (Иллюстрации Л. Гольдберга) - Аматуни Петроний Гай (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— У вас добрая душа, Мод, — прочувствованно произнес Боб. — Я не сомневаюсь, что мы и впредь останемся друзьями. Вы похорошели! Не оттого ли, что вышли замуж?
— Что вы, мистер Хоутон, — смутилась девушка. — Я ведь могу тогда потерять работу: патрон считает, что для личной секретарши замужество большой минус.
— Хорошо-хорошо, — прервал редактор, появляясь в приемной. — Идем ко мне, мой мальчик. Нам предстоит мужской разговор. Мод, раздобудьте нам две порции виски с содовой.
— Слушаюсь, патрон.
— В этом нет необходимости, — запротестовал Боб. — Я пью только на Новый год.
— Ого! — воскликнул шеф. — Ты продолжаешь делать успехи, мой мальчик. Действуйте, Мод, действуйте: возвращение мистера Хоутона — вполне новогоднее событие.
Бобу продолжало чертовски везти. Шеф опять взял его на работу и в два-три дня «сделал его приличным человеком».
— Ну вот что, мой мальчик, — сказал он в заключение, выслушав правдивую одиссею Боба, — надо немедленно действовать, иначе Бергофф, как только оправится, съест тебя.
— Как поживает мой верный друг?
— Паршиво. Он отошел от дел и, как уверяет, навсегда… «Миллионер на пенсии!» Но, разумеется, никто зтому не верит: скорее всего он нащупал что-то еще, но держится в тени, пока его подмоченная репутация сохнет на солнышке. Ты же знаешь, как у нас: делай что угодно, лишь бы об этом не подозревали те, кому не положено.
— Знаю, — усмехнулся Боб.
— А Бергофф все же был замешан в скандале с Дортом.
— Не слишком ли это мягко, шеф?
— Нет. Истинное положение вещей знают немногие. Но давай сменим грязную сорочку. Есть недурной бизнес, Боб: ты пишешь разоблачительную статью, а я берусь…
— Опубликовать? — поразился Хоутон.
— При красном светофоре? — поморщился шеф. — Я сделаю иначе: дам копию твоей статьи прочитать Бергоффу и скажу, что ты предлагаешь свое молчание за кругленькую сумму. Ну-с, немного заработаю и я.
Боб задумался. Он понимал, что просто уйти от мести Бергоффа у него мало шансов. Сделать бизнес? Пожалуй, так будет безопаснее. Гм… «Сменим грязную сорочку…»
Он кивнул редактору — шеф уже бойко набирал номер и знаком предложил Хоутону взять трубку параллельного телефона: игра шла в открытую.
— Мистер Бергофф? Здравствуйте. Да, я. Дальнейший разговор Боб слышал слово в слово.
— Чем обязан такой чести, мистер редактор?
— Доволен, что могу поделиться с вами приятной вестью: наш корреспондент Хоутон жив и благополучно возвратился домой…
С минуту телефонная трубка рычала и изрыгала проклятия.
— Я так и думал, что это порадует вас, мистер Бергофф, — наивно произнес редактор.
— Ч… черти бы взяли всех ваших журналистов! Э… э… этот пр-р-роходимец еще жив?
— Вот именно, мистер Бергофф, вот именно. И это так кстати: его появление сразу отметает подозрение в том, будто вы пристукнули его на Пито-Као. Вы же помните, какое впечатление произвели на публику прозрачные высказывания «Таймс»? Я не считаю эту газету солидной, но все же такая версия была пущена в ход.
— И, как всегда, стоила мне уйму денег!
— Теперь ваше доброе имя легче будет восстановить, мистер Бергофф.
— Вы думаете?
— Убежден! Предоставьте все мне.
— Но шею этому негодяю я сверну сам!
— Ни в коем случае, мистер Бергофф, ни в коем случае, — забеспокоился редактор. — Теперь — понимаете, теперь — это исключено… Не забывайте, что мы не на острове. Да и к чему? Всякое бывает в нашем сложном мире деловых отношений, мистер Бергофф. Проще купить его молчание.
— Молчание?!
— Да, Хоутон принес мне статью разоблачительного характера, оставив копию ее у своего нового нотариуса.
— Его имя?
— Увы, мистер Бергофф, Хоутон так скрытен. К счастью, он — покладистый малый, и я уговорил его пойти на мировую.
— Сколько? — тяжело дыша, спросил Бергофф.
— Я полагаю, сто тысяч долларов вас устроит?
— Хорошо.
— Очень рад, мистер Бергофф, утром можно будет все оформить.
— Сейчас, немедленно! Я пришлю чек и полагаюсь на вас. Чек на ваше имя будет отдельно.
— Разумеется, мистер Бергофф, рад быть вам полезным. Вы что-то хотели спросить?
— М-м… Не слышали ли вы что-либо о судьбе Паолы?
— Как же, мистер Бергофф, как же! По-моему, они поженились…
— Запомните, — вдруг жестко и твердо сказал Бергофф, — Паолу я не продам и за миллион! Поняли? В трубке раздался сухой щелчок.
— Не нравится мне финал нашей приятной беседы, мой мальчик, — вздохнул шеф. — Послушайся моего совета: получи деньги, и уезжай с Паолой на край света.
— Теперь я не уеду! — упрямо ответил Боб.
— О, господи, — развел руками шеф, — наступит ли время, когда женщины поймут, как они усложняют святую простоту деловых акций мужчин?..
3
Вскоре Боб и Паола купили себе дом в пригороде, прекрасную обстановку и голубой «шевроле» с лампами дневного света, телефоном, холодильником и кондиционером. Оставшиеся сорок тысяч долларов они положили в банк.
Паола вернулась в цирк. Она была прирожденной артисткой цирка, и Боб уступил: когда вы любите, то даже гвоздь гнется у вас под рукой, если она не хочет, чтобы вы забили его в стену.
Два месяца длилось их счастливое новоселье, и вот вчера вечером, перед началом представления…
— Мистер Хоутон, — весело сказала Мод, прерывая его воспоминания, — совещание у патрона закончилось, и вы можете войти к нему.
Боб поднялся, рассеянно кивнул ей, причесал растопыренными пальцами свою рыжую шевелюру и устало, чуть сутулясь, вошел в кабинет.
— Здравствуй, Боб! — шумно приветствовал его редактор. — Что привело тебя в такой неурочный час?
— Вторые сутки, шеф, как Паола исчезла! Сыщики никак не могут напасть на ее след…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В Тихий океан за Северным полюсом…
1
Угловой дом на улице Энгельса. Вход в парадное. Третий этаж. Квартира номер четыре. Дверь обита темным дермантином. Белая дощечка с надписью: «А. И. Егорин».
На звонок вышел полный загорелый человек лет пятидесяти. Его круглый подбородок гладко выбрит, а под ним — другой.
— Аквапилот?! Прошу, — радушно произнес он и крепко пожал мою руку. — Егорин…
Профессор улыбается, и вокруг его веселых карих глаз возникает сеть морщинок.
— Проходите в кабинет.
Вдоль стен небольшого кабинета стоят трехстворчатые шкафы с книгами. Направо диван, слева от входа тумбочка с превосходно вылепленной скульптурой из пластилина — бюст женщины с тонкими чертами лица.
— Угощайтесь, — предложил Александр Иванович, ставя передо мной вазу с загоревшими в донских садах грушами. — Можете закурить, если очень хочется…
Слово «очень» я пропустил мимо ушей и поискал на письменном столе пепельницу. Чугунный чертик с длинным, изогнутым хвостом дерзко показал мне нос. Осердясь, я отодвинул его за груду книг. Как он попал из дымного ада на светлый стол ученого?
Александр Иванович подал чистую пепельницу. Закуриваю, пускаю длинную струю дыма в сторону открытой форточки, но порыв ветра весело мнет ее, разрывает в кудрявые клочья и, старательно перемешав, бросает их в профессора. Егорин рейсшиной захлопывает форточку.
— Дует! Курите, не стесняйтесь… Придется мне привыкать: мы ведь с вами теперь вместе чумаковать будем.
Я еще не знал тогда, что он — потомок запорожцев, в далекие времена поселившихся на Дону, что детство его прошло в небольшой казачьей станице, основанной его предками, что дед его занимался извозом, но и не зная этого, я с удовольствием услышал старинное слово «чумаковать» от солидного профессора.
— Вы думаете, я смогу принять участие в экспедиции?
— Уже принимаете.
— Значит, можно не сомневаться?
— Только в этом. Вообще же сомнение — мать утверждения. — Голова его чуть наклонена, будто он, разговаривая со мной, прислушивается еще к чему-то.
