Антропогенный фактор - Забирко Виталий Сергеевич (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Все, кроме вас, уважаемый Уэль.
— М-да… — протянул он и немного помолчал. — С чего думаете начать?
— Я уже начал, — поморщился я, — и сейчас собираюсь провести индивидуальный опрос каждого члена проекта.
— Хорошо, Саныш. Держите меня в курсе расследования.
— Погодите отключаться, у меня и к вам есть вопросы.
— Ко мне? — удивился Уэль.
— К вам, уважаемый Уэль.
— Тогда как понимать ваши слова, что я вне подозрений?
— Позвольте мне самому решать, как вести расследование, хорошо?
— Хорошо, — согласился он. — Спрашивайте, уважаемый Саныш.
— Почему вы меня называете Санышем?
— А как… — Уэль запнулся. — Извините, Вольдемар. Вы удивительно похожи на одного человека, с которым я встречался девяносто лет назад.
— На Торбуцинии?
— На Торбуцинии.
— Насколько я знаю, его звали Любомир. При чем здесь Саныш?
В этот раз молчание Уэля странно затянулось.
— Это его имя по отцу, — наконец сказал он, и в интонации транслингатора мне послышалось удивление.
— Понятно. Отчество. Причем уменьшительное, которым обычно называют очень близкие люди. Вы хорошо знали Любомира Сташева?
— Достаточно. По крайней мере, наши отношения были доверительными.
В бесстрастном голосе транслингатора мне опять почудилось недоумение.
— Скажите, а больше никого из членов «Проекта „М“» вы не встречали на Торбуцинии?
— Встречал. Мари Нолано и Ютту Бригит. Еще двоих знаю заочно — коммодора Гримура и координатора Ктесия. Я был в составе инспекционной группы экспедиции Галактического Союза на Торбуцинию, поэтому с членами экспедиции Минаэта знаком только по стереоснимкам.
Ответ меня озадачил. Выходит, события на Торбуцинии никто не фальсифицировал. Я допускал возможность своего сходства с Любомиром Сташевым, но чтобы половина контингента платформы имела своих «двойников» на Торбуцинии… Однако не верить Уэлю не мог — каратоидяне отличались абсолютной памятью, из-за чего в управленческих структурах Галактического Союза занимали в основном инспекторские должности.
— Больше никого не вспомните?
— Никого. На память пока не жалуюсь.
— Вы не находите странным, что половина членов «Проекта „М“» имеет, так сказать, прототипов в истории девяностолетней давности?
— Не нахожу, — спокойно ответил Уэль. — Теория вероятности допускает и не такое.
— Теория вероятности… — пробурчал я. — На то она и теория, чтобы допускать… А на практике…
— Практика для того и существует, — перебил он, — чтобы подтверждать теорию, уважаемый Сан… Вольдемар.
— Или опровергать.
— Или опровергать, — согласился Уэль. — У вас ко мне все?
— Пока все.
— Успехов в расследовании, — пожелал он и отключился.
Любопытный разговор у нас получился… Я заказал очередную чашку кофе и попытался проанализировать нашу беседу. Странно, но когда Уэль Аоруиной отвечал на вопрос о «Саныше», он испытывал недоумение, будто я на самом деле Любомир Сташев, а Вольдемар Астаханов — это так, очередная «легенда», как предполагает медиколог. Сговорились они, что ли, с Борацци? Зато на вопросы о «двойниках» полномочный инспектор отвечал быстро, без запинки, словно знал, о чем я буду спрашивать, и заранее подготовился. Однако среди двойников почему-то не упомянул Леонору Мшински, в то время как по моим данным ее «двойник» на Торбуцинии присутствовал. В забывчивость Аоруиноя я поверить не мог — для каратоидянина это почти то же, что для человека потерять голову. В буквальном смысле. Но самым загадочным было другое. Поддавшись интуиции, я намеренно задал вопрос не о внешней похожести некоторых членов «Проекта „М“» на участников торбуцинской истории, а спросил, не встречал ли он кого-нибудь из нас на Торбуцинии. Даже при такой постановке вопроса любой человек обязательно бы сослался на внешнюю похожесть, а каратоидянин, со своей феноменальной памятью, — и подавно. Но Аоруиной ответил, что встречался не с похожими людьми, а именно с членами «Проекта „М“». Выходит, и я никакой не Вольдемар Астаханов, а Любомир Сташев? Бред! Полный и абсолютный.
Я попытался вспомнить, чем занимались наши двойники. Мой прототип, если его так можно окрестить, экзоархеолог Любомир Сташев, прибыл на Торбуцинию в составе инспекционной комиссии Галактического Союза для оценки значимости находок экспедиции Минаэта. Гримур, понятно, имел двойника в лице Минаэта, Ктесий — его помощника Селлюстия, кстати, как и Ктесий, родом из колонии Новый Рим. Впрочем, если исходить из подслушанного мной разговора в коттедже коммодора, то Гримур и есть Минаэт, а Ктесий — Селлюстий. Облысевший Селлюстий.
Ютта Бригит… «Двойника» Ютты звали Ульфи Коннар, и была она штатным пилотом инспекционной комиссии Галактического Союза.
Мари Нолано… Имени двойника инженера-дорожника я вспомнить не мог, но, кажется, она была репортером то ли журнала «Вестник экзоархеологии», то ли академического издания «Артефакты Вселенной». Прибыла на Торбуцинию отдельным рейсом задолго до появления на планете инспекционной комиссии. Странно, в общем-то, быть репортером при ее нелюдимости…
Здесь я поймал себя на противоречии и покачал головой. Невольно поддался версии, что на Торбуцинии действовали не двойники, а присутствующие на Мараукане оригиналы. Внешняя похожесть отнюдь не означает сходство характеров — вполне возможно, что репортер, в отличие от Мари Нолано, была жизнерадостной и общительной женщиной.
Леонора Мшински… Гм?.. А вот тут моя память отказала напрочь. Не помнил я ее «двойника» и все тут. Откуда же такая уверенность, что «двойник» нашего экзоархеолога, специалиста по негуманоидным культурам, был на Торбуцинии?
Вчера, когда знакомился с представительскими досье участников торбуцинианской истории, я точно помнил, что «двойник» у Мшински был, но сейчас, перебирая в памяти лица, вспомнить его не мог. Опять аберрации памяти из-за выключения биочипов? Только этого и не хватало!
— Предоставь мне вчерашнюю подборку о «зеркалах мрака», — попросил я секретаря.
С минуту секретарь молчал, и в мою душу закралось подозрение.
— Ну, что там? Чего копаешься?
— Данные о «зеркалах мрака» изъяты из информотеки… — как-то неуверенно пробормотал секретарь.
— Кем? — машинально спросил я, хотя ответ заранее был известен.
— Сведения отсутствуют…
Мог бы и не спрашивать. Интуиция у меня необычайно обострилась, хотя в конкретном случае была ни при чем. Слишком часто за последнее время я слышал фразу «сведения отсутствуют», чтобы предугадать ответ. Зато с мнемографом интуиция не подвела — пытаясь воспроизвести ментаграмму вчерашнего анализа документов по Торбуцинии, я был уверен, что ничего у меня не получится. Так и вышло — воспроизведенное изображение получилось настолько размытым, что не поддавалось обработке.
— Достоверность ниже сорока процентов, — услужливо подсказал секретарь.
Еле сдержавшись, чтобы не послать его к черту, я промолчал. В конце концов, он не виноват, но мне очень хотелось на ком-нибудь сорвать злость.
Я прикрыл глаза, пару раз глубоко вдохнул, а затем попытался спокойно, по порядку, вспомнить лица всех «двойников». Не так, чтобы совсем ничего не получилось, но и не то, что нужно. Перед глазами возникло запрокинутое лицо Ютты — она смотрела на меня, тянулась ко мне, губы что-то шептали… Только вокруг была не привычная обстановка коттеджа, а каюта космического лайнера, и на Ютте был не оранжевый комбинезон, а форма пилота международных сил Галактического Союза.
— Самец! — зло процедил я в свой адрес и открыл глаза.
Однако привидевшаяся картинка еще некоторое время продолжала оставаться перед глазами. Интересно, а было ли что-то между Любомиром Сташевым и Ульфи Коннар? Не знаю почему, но интуиция подсказала — было.
