Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович (читать книги без .txt) 📗
То есть депортировали бы все арабское население, подумал Стивен с мрачным негодованием. Или сразу в газовые камеры?
– Да, – согласился он вслух, – теперь я вижу, что наш президент чересчур добр и гуманен. К некоторым лицам надо быть построже. Теперь я тоже считаю, что террористов надо истребить.
Полицейский вздохнул, смолчал, но взгляд был красноречив. Хорошо бы, прочел Стивен в его глазах, если бы на каждого из вас, проклятых либералов, напали вот так, вы бы тогда по-другому запели.
– Возможно, – сказал офицер, – мой начальник пожелает задать вам пару вопросов, но я и так вижу, что дело чистое. Они пытались вас убить или похитить, вы защищались. Фото этого, которому вы так умело всадили пулю прямо в лоб, я видел в картотеке… Дважды привлекался, всякий раз выходил за недостатком улик…
– Ну вот и хорошо, – сказал Стивен бодро. – Я сэкономил деньги налогоплательщиков.
– Это да, – согласился полицейский, он впервые улыбнулся. – Нам меньше работы.
– Рад помочь!
– Вы не собираетесь пока покидать город?
– Пробуду еще неделю, – сообщил Стивен. – С вашими ребятами обычно удается быстро договориться. Это с джапами все тянется, церемонии любят, да с китаезами никогда не поймешь, где они каверзу готовят. А вы народ торговый, шустрый…
Офицер поскучнел еще больше. Уже и армия показала себя в боях, и ученые берут Нобелевские премии, а все равно евреев считают лишь торгашами.
Он вяло козырнул, все трое отбыли. Чуть позже прибыла машина, забрали труп, а хозяин гостиницы прислал столяра и стекольщика, чтобы сразу заменили дверь и вставили стекло, дабы не отпугивать туристов от вообще-то приличного заведения.
Глава 3
Файтер то и дело вытирал быстро потеющие руки, Гартинг выглядит не лучше, а всегда невозмутимый Олмиц сейчас бледен, как привидение, и натянут, как струна.
– Их подготовили, – сообщил он президенту нервным шепотом. – Обработали. Если сорвется, уже ничего сделать не сможем.
Файтер смотрел, как в зал входят сенаторы: главы комитетов, групп, секций, председатели авторитетных организаций. Каждый знает себе цену, каждый прекрасно представляет мощь тех сенаторов, от лица которых он здесь, а вместе с ними и ту часть избирателей, которая доверила им говорить от их имени.
Когда все заняли свои места, Файтер вышел к трибуне с самой беспечной и обаятельной улыбкой, поздравил всех с редкостной погодой, когда после тайфуна установилось нечто нежное, безветренное, с ясным небом и температурой в двадцать пять по Цельсию.
– Не стану утомлять вас рассказом о международном положении, – сказал он. – Сейчас информация настолько доступна, что даже сверхсекретные документы как-то появляются в Сети. А что происходит в мире, вы знаете не хуже меня. И знаете, что Израиль по-прежнему отвергает все наши предложения о совместном контроле за его ядерными арсеналами, военными заводами… И вообще требует полного невмешательства…
Он говорил и всматривался в лица, холеные, значительные, полные достоинства, с аурой могущества. Не меньше трети из них евреи. Часть продолжает поддерживать Израиль, хотя и уговаривают смягчить расистскую политику, другие переводят в Израиль сотни миллионов долларов, пользуясь доступом к солидным международным фондам, но и эти – эллинизированные, что значит – на его стороне. На стороне интеграции Израиля в международное сообщество. А деньги переводят, потому что Израиль – свой, ему надо помогать, так везде во всех иудейских текстах. Но сейчас помогать – это в первую очередь удержать Израиль от лобового противостояния с США.
– Мы хотим помочь Израилю, – сказал он с нажимом. – Именно помочь!.. Лишь небольшая часть израильтян придерживается расистской, по сути, доктрины, а все остальные, их подавляющее большинство, – за светское государство. Мы – демократы, мы не можем спокойно смотреть, как небольшая группка населения навязывает свои взгляды и свою власть. Вы знаете, какому нажиму мы подвергаемся со стороны мирового сообщества, что все еще допускаем существование этого островка, изолированного от всего человечества!.. И мы видим, что раз уж приняли на свои плечи роль всепланетного полицейского, то мы должны… просто обязаны принять меры!
С первого ряда сенатор Джонсон, представляющий Юту, но самое главное – Международное сообщество Национальных банков, поинтересовался:
– Все это нам давно известно, господин президент. Как мы поняли, вы хотите предложить какой-то план действий? Мы слушаем вас внимательно.
Файтер вздохнул, он сам чувствовал, что за общими словами, давно известными и затертыми от частого употребления, скрывает страх и нежелание произнести роковые слова.
– План действий прост, – ответил он, – но он не становится от этого приятным. Скажу честно, мне очень хотелось бы этого избежать. Как и вам всем, полагаю. Но Тель-Авив уперся… Потому мы планируем продолжать давление на Израиль всеми способами: политическими, экономическими, дипломатическими, но в то же время готовимся и к худшему…
– Худшее – это что? – поинтересовался другой сенатор, представитель группы умеренных республиканцев. – Израиль нападет на нас?
– И завоюет, – сказал кто-то замогильным голосом.
Файтер ответил без улыбки:
– Будем готовить силовой вариант.
Кто-то воскликнул шокированно:
– Что, как в Ираке или Корее?
Файтер покачал головой:
– Нет-нет, те времена по сравнению с нынешним – сплошное варварство. Хотя времени прошло немного, но на вооружение поступило настолько новое оружие, что просто немыслимо… Вы знаете, что даже солдат мы стараемся вооружать несмертельными видами оружия: электрошоковыми, лазерными, оглушающими, парализующими… а уж оружие, что несут наши самолеты…
Он умолк, покрутил головой, сенаторы заинтересованно переговаривались, наконец Джонсон потребовал:
– Выкладывайте, что у вас в загашнике? Наконец-то узнаем, куда утекали деньги из «черного фонда»!
Файтер оглянулся, повел рукой:
– Полагаю, военный министр расскажет лучше. Господин Гартвиг, вам слово!
Гартвиг вышел спокойный, уже овладевший собой, улыбающийся.
– Войне пришел конец, – сказал он с сожалением. – Были же времена, когда рубили мечами, кололи пиками… Эх времена были! А сейчас я дожил до такого позора, что принимаю на вооружение бомбы, которые… не убивают. Уже подумываю не просто об отставке, а о намыленной веревке.
– Скажите, – потребовал Джонсон, – когда решитесь, я приду с фотоаппаратом!
Гартвиг поклонился:
– А вам самому не грустно, что уходит романтика битв?.. Ладно-ладно. А о новом оружии вам лучше расскажет один из его создателей, доктор Мордехай Бэлза. Он специалист по этим вопросам. Доктор Бэлза, прошу вас, проясните ситуацию!
Из-за его спины вышел невысокий, но все равно сутулый человек в больших роговых очках, свет играл на огромной лысине, череп сильно вытянут, сразу многим пришло в голову, что в этом случае «яйцеголовый» – очень точное слово.
Доктор Бэлза нервно откашлялся, видно, как смущается и робеет в присутствии множества политиков, но, едва заговорил, мгновенно глаза загорелись, спина выпрямилась, а голос зазвучал, как торжественная песня:
– Эта бомба, которую мы разрабатывали и создавали несколько лет, сейчас поступает на вооружение американской армии. Я должен сказать, что нигде в мире нет ничего подобного. Более того, только в нашем обществе могло бы появиться требование создать нелетальное оружие… огромной мощности.
Сенатор, что сидит рядом с Джексоном, поинтересовался:
– Нелетальное, но огромной мощности?
– Именно, – сказал Бэлза с подъемом. – Огромная мощность для большого радиуса. А для человека абсолютно неважно: разорвется она от него в двух шагах или в двух километрах. Эта бомба и есть та, о которой говорил господин… господин… в костюме с красным галстуком.
Политики вежливо засмеялись, а президент пояснил благодушно:
– Это министр экономики, опасайтесь его задевать, иначе урежет финансирование науки… Впрочем, мы слушаем вас очень внимательно.
