Журнал «Если», 1994 № 11-12 - Губарев Владимир Степанович (библиотека электронных книг txt) 📗
— А если один такой камешек угодит прямехонько в кандидата, что тогда? — поинтересовался Ретиф.
— Считается плохим предзнаменованием, — ответил Дир Багрец. — Вот же докучный мусор! — добавил он, когда небольшой осколок камня звучно ударил его по загривку. — Эти помехи не дают вкусить торжественности момента!
— Напротив, — вежливо возразил Ретиф. — По-моему, они придают происходящему дополнительный интерес.
— Мда? Все может быть, — Дир Багрец с отсутствующим видом глянул вверх и слегка отвел голову, уклоняясь от каменного снаряда величиною с бейсбольный мяч, способного вышибить из него мозги.
— Итак, чужестранец! — обратился он к Ретифу.
— Приготовься познать момент истины! Тебе надлежит наклониться… — он выдержал внушительную паузу, — и руками коснуться носков своих ног!
— Колени сгибать можно? — оттягивая неизбежное, спросил Ретиф.
— Сгибай что хочешь, — презрительно вымолвил Дир Багрец. — Готов поклясться, что подобных деяний тебе на ваших совещаниях совершать не приходилось!
— Что верно, то верно, — признал Ретиф. — Случалось, правда, вытягивать самого себя из болота за пятки, но тут сходство чисто внешнее.
Он сделал серьезное лицо, плавным движением согнулся и пальцами тронул носки своих туфель.
— Мама родная! — выкрикнул кто-то. — С первого раза управился!
— Даже замаха не сделал! — прибавил другой.
На сей раз рукоплескали все.
— Не очень чисто по стилю, — проворчал Дир Багрец, — но пожалуй, сойдет. Однако теперь тебе предстоит пройти через Третье Испытание, и там уж никакие трюки не помогут. Вперед.
И едва они сделали несколько шагов, как голос громиля потонул в громовых раскатах, с которыми рухнул на только что оставленное им и Ретифом место каменный «рояль».
Чтобы попасть на Третью Арену, снова пришлось тащиться вверх по узкой просеке, приведшей всю компанию на голый скальный склон. В пятидесяти футах от него вздымался из бездны шпиль с плоской вершиной, соединявшейся с главным пиком извилистой каменной грядой в полфута шириной, — это если не считать одного участка в самой середине, где гряда сужалась, становясь не шире лезвия ножа. Дир Багрец неспешно протопал по этому узкому мостику, с удовольствием озирая открывающиеся с него виды.
— Роскошный пейзаж, а, Ретиф? — спросил он через плечо. — Рассмотри его хорошенько: может, это последнее, что ты видишь в жизни. Предстоящее тебе Испытание обратило немало могучих громилей в лепечущих всякую несуразицу хлюпиков.
Ретиф попробовал гряду ногой — вроде держит. Стараясь не отводить глаз от ожидающей впереди каменной площадки, он быстро миновал узкое место.
— А теперь, — сказал Дир Багрец, — можешь обратиться с краткой молитвой к бесам, которые тебя охраняют, или кому там вы, чужестранцы, воскуряете фимиам, ибо Номер Третий наверняка повергнет тебя во прах.
— Благодарю, но все положенные заклинания я уже произнес, — сказал Ретиф. — Не далее как вчера мне пришлось произносить тост в честь прибывших с Земли ревизоров.
— В таком разе… — Дир Багрец величавым жестом указал на плоский камень, уложенный поверх двух, тоже каменных, кубиков, так что верх его возвышался над площадкой на добрый фут.
— Перескочи через это препятствие! — потребовал разбойничий старшина. — Но только помни, одним прыжком!
Прежде чем встать перед барьером, Ретиф обозрел его с разных сторон.
— А ты, похоже, оробел, — язвительно произнес Дир Багрец. — Что, землянин, усомнился, наконец, в своих силах?
— В прошлом году, — сказал Ретиф, — один мой коллега перескочил в списке кандидатур на повышение через пятьдесят имен сразу. А я чем хуже?
Прямо с места он перепрыгнул через барьер. Потом развернулся и перепрыгнул назад.
Последовало ошеломленное молчание, а затем словно ад разверзся. Дир Багрец, недолго поколебавшись, присоединился к радостным крикам.
— Мои поздравления, Дир Тиф! — проревел он, хлопнув землянина по плечу. — Представляю, каких неприятностей мы могли бы натерпеться от чужестранца с этакими талантами, но, поскольку ты теперь громиль, величие твоих свершений послужит лишь украшению нашего племени!
— Ну и славно! — прочавкал Гордун Неучтивый, запихивая в рот пригоршню присыпанных сахарной пудрой зеленых слив. — Если верить Багрецу, ты прошел испытания, как подобает громилю, в шатре рожденному! Пожалуй, я возьму тебя в телохранители, Дир Тиф, как только меня изберут Президентом.
— В устах Вашего Неистовства это поистине звучит высокой похвалой, — поклонился Ретиф. — Особенно если вспомнить, что вы, не дрогнув, выдвинули себя в кандидаты.
— А чего это мне было дрожать? — удивился Гордун. — После того как мои орлы пригонят к урнам столько избирателей, сколько моим противникам отродясь не набрать, я буду волен набивать карманы любым способом, какой меня больше устроит. На подобное будущее можно смотреть без опаски.
— Так-то оно так, — согласился Ретиф, — но прежде вам придется пройти через несколько ритуальных обрядов, каковые включают: Перекрикивание Свистунов, Лобызание Младенцев, Стояние в Сторонке с Независимым Видом, Забрасывание Грязью плюс Непрестанное Взирание с Тревогой.
— Хм, — Гордун озадаченно поскреб подбородок. — И что, Ретиф, эти испытания столь же суровы, сколь громильские?
— Пожалуй, даже суровее, — серьезно заверил атамана Ретиф. — Особенно, если вам придется понатыкать в волосы перьев, как индейцу.
— К дьяволу! — Г ордун грохнул по столу кружкой, которую держал в руке. — Громиль не убоится ни человека, ни дикого зверя!
— А перед Собранием Избирательниц вам когда-нибудь выступать приходилось? — быстро нашелся Ретиф.
— Нет, но мои лиходеи любую оппозицию затопчут, — окончательно исполнившись решимости, провозгласил Гордун. — Я уже заключил тайное соглашение с кой-какими пятиглазыми чужестранцами, они доставят мне столько заполненных избирательных бюллетеней, сколько потребуется, чтобы все было как положено и по закону. А уж добравшись до президентского кресла, я смогу разбойничать, как подобает деловому человеку, — обстоятельно и с соблюдением должного порядка.
— Да, но вы все же не забывайте, — предупредил его Ретиф, — от вас ожидают, что вы хотя бы первые несколько недель простоите на Партийной Платформе.
— Не-недель? — дрогнул Г ордун. — Это что еще за Платформа такая?
— Довольно шаткое сооружение, — доверительно поведал Ретиф. — Я, во всяком случае, не помню, чтобы кто-нибудь удержался на ней после первого Столкновения с Законодателями.
— То есть как, еще одно Испытание?
— Ну, насчет него вы можете особо не волноваться, Ваше Неистовство, до Импичмента тут дело редко доходит.
— До кого? Чего? Ты меня запугиваешь? — взревел Гордун. — Это что еще за ритуал?
— А это когда ваши политические противники решают сквитаться с вами за вашу победу на выборах и принимаются наперебой обвинять вас в Своекорыстных Действиях и в Совершении Судебно Наказуемых Деяний, а…
— Довольно! — взвыл Гордун. — Есть ли конец этим мукам?
— Конец есть, — успокоил растревоженного атамана Ретиф. — После отставки вы становитесь Государственным Деятелем и вам разрешают время от времени первого апреля давать интервью, излагая ваши воззрения по любому вопросу, достаточно тривиальному, чтобы им можно было украсить страницы воскресного приложения к какой-либо газетке.
— Брр! — содрогнулся Г ордун и выдул из кружки все, что в ней было.
— Слушай, Ретиф, — сказал он. — Я тут поразмыслил как следует и решил, что с моей стороны будет благородным жестом, если я займу в партии второе место, а лидерство уступлю какому-нибудь громилю помоложе… да вот хоть тебе, Багрец, — обратился он к разбойничьему старшине.
— Кому, мне? — испуганно выпалил старшина. — Нет, господин мой, я уж и прежде вам говорил, — и не был я кандидатом, и быть им не хочу.
— Так кто же тогда? — в волнении всплеснул руками Гордун. — Нам нужен громиль, который привлечет к себе широкие массы избирателей! Такой, чтобы он и ятаганом умел махать, — ему ведь придется подавлять внутрипартийную оппозицию, и дубинкой мог вразумить беспартийных, и чтобы кинжалом владел, потому как без этого ни в одном комитете не выживешь…
