Наследство Империи - Ипатова Наталия Борисовна (книги серии онлайн .TXT) 📗
– Что это было? Реактор рванул или еще какой-то идиот в нас врезался?
Мари лежала рядом, без всякой воли к. действию и, возможно, без чувств. Кажется – он не был в этом уверен – из-под темных кудряшек текла кровь. Из ушей? Штурман в кресле, очевидно, так и не понял, что случилось, и только одурело мигал. Оглушен. Тяжелые страдают больше. Хуже всего, очевидно, пришлось МакДиармиду, которому чудовищным усилием удалось выбросить себя из кресла. На ногах Мак, ясное дело, не удержался, а рухнул на пол плашмя, зацепив ложемент и развернув его ударом. Вот у него совершенно точно была кровь из ушей и вдобавок из носа: явный гипертоник. Руки у него тряслись, лучемет в них прыгал, и сам Мак едва ли ощущал, килограмм он весит или пять – в руке, которая весит все полета. Брюсу пришлось напрячь слух, чтобы разобрать, что он там бормочет:
– Иди сюда, пацан. Иди сюда.
Ага. Разбежался. Брюс отполз подальше в сторону от тянущейся к нему руки, пока не прижался спиной под самый пульт, и попытался подтащить за собой Мари. Она не сопротивлялась, но и помочь ему не делала никаких попыток. Она была к Маку ближе, но тот ее почему-то игнорировал.
– Брюс!
– Мама?
– Назад! – Мак утвердился на предплечьях, качающийся ложемент, как сообразил Брюс, прикрывал его от ствола Норма. – Назад, или я поджарю драгоценных деток. Оружие на пол. Дамочка – назад, ты – на пол, и руки на затылок! Выполнять.
Мать сделала шаг назад, как ей говорили, нагнулась и аккуратно положила лучемет на пол. Нет! Не надо! Что ты делаешь, это блеф, игра в «кто первый слабину даст»! Если он нас убьет, его ничто уже не спасет, и он это знает.
А потом она расстегнула «молнию» на своей куртке от коричневого спортивного костюма. Талию ее опоясывал странный пояс-патронташ, весь в проводках и с коробочкой на животе. А на коробочке была кнопка, каковую кнопку мать медленно вдавила пальцем. И выражение ее лица Брюсу чрезвычайно не понравилось. Не было его, никакого выражения, вовсе. Словно ее нарисовали черной тушью на белой бумаге и заставили служить каким-то дурацким обобщенным образом. А мама – не образ. Мама – она живая, и она одна – вот что важно. Ее нельзя потерять.
– Выстрелишь по ней – взорвется весь крейсер, – объяснил Норм, который выглядел как гигантская черная тень, обрисованная ярким светом из коридора. – Выстрелишь по ее сыну – она отпустит кнопку. Поговорим?
Их пятеро. МакДиармид на полу между пультом и креслом, дежурный пилот, связист с круглыми глазами, штурман и Кармоди в дурацком жестком воротнике. Натали безучастно стояла между ним и Нормом.
– Не верю, – прохрипел МакДиармид. – То есть, если бы это был ты, – ага. А ей я ноги буду жечь снизу вверх, а она терпеть станет и кнопку держать. Тут ее сын.
– Мне кажется, ты последний, кто будет это проверять. А если у нее сердце не выдержит? Таким образом, стрелять ты можешь только в меня или в девочку. Но в девочку ты стрелять не будешь: она твой выходной билет из этой системы. Ребята, уступили бы вы кресло даме, может, она устала.
Кармоди прыгнул, целясь в Натали, чтобы перехватить кнопку, а Мак нажал на спуск, но даром: одним слитным движением Норм развернулся, пропустив заряд мимо себя в переборку, и встретил Кармоди открытой ладонью в переносицу. Что-то хрястнуло, старший помощник «Инсургента» рухнул на пол и там остался. Даже Мак отвел взгляд от его головы, вывернутой назад в раструбе ортопедического воротника.
– Те же и там же минус один, – констатировал Норм. – Продолжаем переговоры. Кто-то еще намерен делать резкие движения?
Штурман и дежурный пилот замотали головами в знак того, что вовсе не собираются покидать свои кресла. Кажется, у них даже не было оружия. Один лучемет МакДиармида против лучемета Норма, который стреляет быстрее, – поверим на слово! – и еще куча народу на крейсере, пока остающегося в неведении, но, без сомнения, способного учинить с захватившими КП все то же самое, что они только что отчебучили тут.
– Ты, – сказал «сайерет», – должен понять, что можешь потерять все, включая крейсер, жизнь и уважение партнеров, если поведешь себя... неправильно. Никто не говорит добрых слов в адрес лоханувшихся пиратов. Ну или у тебя будет шанс что-нибудь придумать. А у нас выбора нет. Твой отец, я помню, продавал подержанные флайеры, так что считаешь ты получше меня. Вот и давай... подсчитывай.
– Сэр! – воскликнул Чидл. – Прошу прощения. У меня внешний вызов! Это погранцы: если мы им чего-нибудь не соврем, они нас расстреляют!
– Брюс, иди сюда, – распорядился Норм. – Можешь? Мак, ты лежишь и не шевелишься, помнишь? Положи пушку на пол. Брюс, подбери и последи за нашим другом.
О, с восторгом!
– Отвечайте им, как вас... Чидл.
– Что отвечать-то?
– Пиратский крейсер «Инсургент»...
– Что-о-о? – Парень вытаращил глаза, он был не старше давешнего «доктора».
– ...с командой, объявленной в розыск, находится в пространстве Зиглинды с преступной целью. На борту в качестве заложников находятся дети, среди них – дочь президента Мари Люссак. В настоящий момент крейсер захвачен силами, лояльными к местному правительству, и будет им передан по предъявлении соответствующих полномочий.
– Кто говорит? – пожелали узнать пограничники, ожидавшие чего угодно, кроме полицейских разборок в своем секторе.
– Сержант «сайерет» в отставке К-13528 Эр Норм. Свяжитесь с президентом, он знает. Далеко вы?
– Часов двенадцать ходу. Вы столько продержитесь?
– Нет, двенадцать часов я вас ждать не стану. Сниму заложников, а судно вы сами берите.
– А уйдут в гипер?
– Пока не уйдут, не могут, но поспешите, не то они что-нибудь придумают. Я тут немного занят, так что отбой. Как вы себя чувствуете, мадам?
– Ничего, спасибо. Палец... затекает.
– Осталось недолго, терпите. Брюс, ты его держишь?
– Угу.
Доверив Мака Брюсу, Норм быстро прошел между креслами, где послушно лежали его «новые друзья», затянул им ремни так, что мужики взвыли, и заплавил пластиковые зажимы. Теперь освободить навигаторов можно было, лишь разрезав путы.
– А ты, дружище, прогуляешься с нами до катера. Девочку понесешь.
Выйдя из КП, МакДиармид увидел тела:
– Женщина, – сказал он, – и ротвейлер. Каков твой сегодняшний счет, сержант Эр Норм? Я знаю, вы всегда считаете.
– Девять, – сдержанно ответил «сайерет». – На нас двоих. Я думаю, я могу их всех отнести на свою совесть. А старпому засчитано самоубийство.
– Н-да... – Мак казался слишком усталым и разбитым, чтобы выражать сильные чувства. Не уронил бы Мари Люссак, и то славно. – А у меня ведь в операции на Нереиде чистый ноль. И вы называете меня плохим парнем? Забавно.
Если Натали нуждалась в ослепительном финале с фанфарами, то вот он самый и есть. Все, что было тут туго натянуто в последние дни, вдруг лопнуло, все мозаики сложились, все неправильное исправилось и сделалось так, как оно должно быть по законам человеческим и Божьим. Того Бога, в которого верят все Эстергази. Натали всхлипнула и заключила Брюса в объятия, почувствовав, как напряглась его спина. Нечто необратимое свершилось с тех пор, как их разлучили: мальчик вырос и стесняется бурных проявлений материнской любви.
При этом ей было совершенно неважно, где происходят эти объятия. Она даже не помнила потом – где. Ей сгодился бы один только белый свет в пустоте, лишь бы внутри этого света она была вместе с сыном. Она даже не помнила, когда Норм отключил бомбу и можно было больше не давить эту дурацкую кнопку. Может, это было в катере, как только Мак, «се еще пребывая под прицелом, опустил Мари на скамейку и ожидал, что его пристрелят – ведь это было бы так логично... или на „Балерине“, где они забрали Кирилла, мокрого от пота и совершенно изможденного? Нет, на „Балерину“ они не залетали, Император отвалил на катере, как только Норм просигналил ему, что операция успешно завершена.
Скорее всего, это было уже на Сив, где они выгрузились бестолковой толпой и поспешили укрыться в теплых подземных и (подзимних!) норах. Устали смертельно – все! – но находились в том бешеном возбуждении, что не позволяет сомкнуть глаз.
