Рожденные в раю - Саган Ник (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

Он трясет головой, глядя на меня высокомерным, самоуверенным взглядом:

– Я отрезанный ломоть. Если бы у тебя осталось хоть чуть-чуть наблюдательности, ты и сама бы это поняла.

– А если бы у тебя было хоть чуть-чуть… Постой, что это за бред о главной движущей силе?

– Это ты. Вашти – лишь малозначительный инструмент для установки компьютерного червя с подсознательной информацией. Надо бы уточнить, но я думаю, что в аду есть отдельный круг для тех, кто промывает мозги детям.

– Поделись, откуда у тебя такая информация.

– Один из журналов Вашти. Деус нашел.

– И тебе этого достаточно?

– Конечно. Деус теперь – мои глаза. Он следит за вами, за тем, что вы творите, шутники, а у меня есть дела поважнее. Например, забыть все это.

– Все это… – дрожа от негодования, говорю я. – Ты создал себе клона-сына только для этого? Ты хочешь уничтожить свое детство? Сделать вид, что ничего и не было?

– Я не обязан перед тобой отчитываться, – бросает он.

Я резко кидаюсь к нему, он не двигается с места, и теперь нас разделяют лишь несколько дюймов.

– Vai peidar para ver se saem bolinhas [9], – говорю я. – Я никогда не закладывала команды для подсознания. В ГВР распоряжается не Вашти – там распоряжаюсь я.

– А как же ее журнал?

– А что журнал? Ты думаешь, я исполняю все ее желания? – Мне уже хочется ударить его. – Я ей сказала, что сделаю, как она хочет, только чтобы она отвязалась. Это одна видимость. Вот тебе и запись в журнале. Иногда проще соврать, чем спорить с ней. Ведь ты знаешь, как она может достать, если ей что-то приспичит.

Он заявляет, что не верит мне. Не сомневаясь ни минуты, я предлагаю ему проверить мои слова. Он сверлит меня глазами, ищет на моем лице отражение моей отвратительной натуры, а он почему-то считает, что я именно такая. Естественно, никакого подтверждения своим подозрениям он не находит. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я вижу тревогу у него на лице, затем праведное возмущение и, наконец, просто сожаление.

– Если это правда, – говорит он, – я неверно судил о тебе.

– Возможно, – соглашаюсь я, отвешивая ему пощечину.

Он прикладывает ладонь к щеке и непонимающе смотрит на меня. На губах у него светится улыбка, а в следующий миг он уже хохочет. Если бы сейчас я не была так зла и обижена, я бы хохотала вместе с ним. Но я не могу остановиться, я снова пытаюсь ударить его, он хватает меня за запястье, мы боремся, и у меня мелькает мысль, что любовь и ненависть – очень родственные чувства и что в процессе борьбы очень легко перейти к поцелую. Вместо этого он отталкивает меня и принимает защитную стойку.

– Я неверно судил о тебе, – говорит он. – Без всякого, возможно, на то основания.

Приятно слышать такие слова, но я чувствую себя полной идиоткой, я теряю контроль над собой, в любой момент я могу расплакаться. Я опускаю руки и смотрю в пол. Может, если я как следует сконцентрируюсь, я смогу сквозь него провалиться. Что-то в выражении моего лица беспокоит Хэла, он пытается поймать мой взгляд, но я настолько огорчена, что не поднимаю глаз, тогда он говорит:

– Прости меня, Пан. Я очень сожалею. Со мной невозможно общаться, а ты столько лет пыталась. Ты во многом права. Да, я пытался убить прошлое. Когда я вижу тебя, оно возвращается, и я не знаю, что с ним делать.

Когда я слышу это, начинаю плакать, он подходит ко мне, кладет руки на плечи и обнимает, пока я не успокаиваюсь.

– И ты прости меня, – говорю я, когда мы садимся на диванчик. – Как твое лицо?

– Держится на одной ниточке, – невозмутимо отвечает он.

Тогда я рассказываю ему, что он не единственный, кто меня огорчает. На детей Исаака напала злокачественная болезнь. Если ее не остановить, они все погибнут.

– Черная напасть, – вздыхает он, но это не она. В течение многих лет эта угроза нависала над нами, словно грозовая туча: мутировавшая Черная напасть возвращается, чтобы закончить свое черное дело. Мы об этом говорили, строили планы, и мы ее боялись. Впервые это случилось с Гессой, к счастью, в тот раз нам удалось защитить остальных. Но теперь это настоящий штамм-мутант. Но не Черной напасти, АРЧН (Аналептический Ретровирус Черной напасти). Нас подвела лучшая защита от чумы, она развилась в смертельную для человека форму.

– Опиши подробно, – просит он, я выполняю его просьбу, он встревожился куда больше, чем я ожидала, когда я упомянула, что она переносится по воздуху и течет по моим венам.

– Можешь успокоиться, – говорю я.

О чем он беспокоится? Обо мне, о себе или о своем сыне? Если обо всех троих, то в какой степени?

– Я всего лишь носитель. Этот штамм не может повредить ни мне, ни тебе, ни твоему сыну, ни преемникам. Он охотится за слабостями организма. Человеческими слабостями, – добавляю я, но, уже сказав, понимаю, что смысл сказанного выходит далеко за пределы иммунологии, которую я и имела в виду.

– Ты уверена, что он не угрожает нам?

– Ты и сам знаешь. Я не приехала бы сюда, если бы сомневалась. А если бы приехала, то в биокостюме. Во всяком случае, Вашти считает, что симптомы появляются только у людей, а уж в чем она прекрасно разбирается, так это в патологии.

Хэл неохотно кивает, отдавая должное ненавистной Вашти.

– Не повезло Исааку, – замечает он с каким-то неприятным надрывом. – И тебе тоже, – добавляет он, учитывая мое настроение, – ты ведь очень привязана к этим детям.

– Да, привязана, – соглашаюсь я.

– Да, дети, – говорит он. – Дети меняют человека.

Некоторое время он молча смотрит в пространство, размышляет, потом гладит меня по коленке.

– Я хочу ответить на твой вопрос, – говорит он, – только давай сначала выпьем чего-нибудь.

– Какой вопрос?

Он поднимает меня с диванчика и ухмыляется.

– Ты очень хочешь это знать. Почему у меня сын.

ХЭЛЛОУИН

Раньше Пандора предпочитала ром, виски, но на этот раз она захотела ирландский кофе, и я не мог ей отказать. Теперь, когда она немного выпила, а слезы на щеках высохли, она ждет моих откровений. К концу моего рассказа она все поняла. Моя история полилась непрерывным потоком, иногда она понимала меня с полуслова, иногда приходилось объяснять подробно. Вот что я ей рассказал.

С одной стороны, у меня была потрясающая жизнь. Я чувствовал себя несчастным, но я знал, что все вокруг меня настоящее и я могу распоряжаться собой. Никто не мог больше меня обманывать, потому что рядом со мной просто никого не было. Уж я постарался на этот счет. На всей земле осталось только пять человек, и я всех их оттолкнул от себя.

Фантазию не нужно было отталкивать, она исчезла по собственной воле.

Избавиться от Исаака, Вашти и Шампань было просто, потому что я их недолюбливал. Они были гнусными любимчиками в школе, ханжами, лицемерами и притворами, не говоря уже о том, что все они дружили с Лазарем, который встречался с девушкой моей мечты Симоной. Правда, это не очень повлияло на мое к ним отношение, но я бы все равно порвал с ними: у самих мозги набекрень, а они взялись спасать мир. Хотя, возможно, именно поэтому они и хотели спасать мир. Наверное, это необходимое условие, космический или кармический его эквивалент. Как в Диснейленде: «Нужно быть сильно ненормальным, чтобы спасать мир».

Вот с Пандорой все было сложнее, потому что она мне искренне нравилась. Я знал, что должен оттолкнуть и ее. Отчасти ради нее самой: она любила меня, а я продолжал любить Симону. Этого достаточно, чтобы разбить ей сердце. Впрочем, в большей степени я думал о себе. Я не хотел ни о ком беспокоиться, не хотел, чтобы мне напоминали о том, что со мной случилось. Но больше всего мне нужно было оттолкнуть ее оттого, что она тоже хотела спасать мир. Победить чуму. Клонировать человечество. Заново заселить планету. Благое дело? Не для меня.

Никто так и не смог мне объяснить, отчего мы считаем себя чертовски великими. Почему мы должны находиться на вершине пищевой цепочки? Если все мы умрем, наше место займет какое-нибудь другое животное. Пусть так и будет. Наверное, для нас пришло время. Но мы остались. Не исключено, что наше существование нарушило планы природы.