Скрытая Империя - Андерсон Кевин Джей (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Что случилось? – спросил его Джесс. – Ты ведь должен был привезти очередной груз с шахты «Голубое Небо»?
– Я представитель Рупора, – объявила Ческа, делая шаг вперед. – Можете передать ваше сообщение через меня. Так что же случилось?
– «Голубого Неба» больше не существует, – ответил Келлум. – Шахта уничтожена! Явозвращался на Голген, когда принял сигнал о помощи. Они сообщили, что их атаковал неизвестный странный космический корабль, появившийся из глубины облака. Они сказали, что никогда еще не видели ничего подобного.
Он прервал свою речь, чтобы набрать в легкие побольше воздуха.
– Но когда мы туда прибыли, то нашли всего лишь несколько обломков, летающих на высокой орбите, да клубы дыма в том облачном слое, где любил промышлять Росс.
Несмотря на низкую гравитацию, царящую в Приемном Комплексе, Джесс отшатнулся назад, не в силах удержать равновесие. Он вскинул руки, и Ческа инстинктивно схватила его за руку, чтобы поддержать.
– А как же их спасательные плоты? – удивился Джесс. – Летающая палуба. Росс должен был эвакуировать свою команду!
– Ничего, – ответил Дел Келлум. – Все уничтожено. Кто-то напал на них и нанес свой удар без всякого предупреждения, уничтожив все живое на шахте «Голубое Небо».
38. ХРАНИТЕЛЬ ПАМЯТИ ВАО'Ш
Полный героизма, страстей и романтики сюжет «Саги Семи Солнц» продолжал свой ход. Будучи Главным Хранителем памяти при дворце Мудреца-Императора Кайрок'ха, Вао'ш поддерживал жизнь в легендах и истории своего народа, чтобы донести их до следующего поколения восхищенных слушателей.
Он облачал в стихотворную форму все драматические события, происходившие в Рукаве Спирали. И хотя народ предпочитал жить в мирные времена, для рассказчиков они были не очень интересны. До сегодняшнего дня отдаленная колония на Кренне только мимоходом упоминалась в «Саге Семи Солнц», там было просто сказано о ее существовании, точно так же, как это было бы отмечено в бухгалтерском гроссбухе, не несущем в себе никакой драматической информации. Это было обычное новое поселение, в котором еще не родился ни один настоящий великий герой. В нем не было ничего примечательного.
Но после эпидемии ослепляющей чумы трагедия на Кренне должна была родить много грустных строф. Работа Хранителя памяти и заключалась в том, чтобы быть уверенным, что это событие не потеряется во времени.
После длительного карантина, который выжившие колонисты провели на борту военных кораблей Адара Кори'нха, потрясенные, но начавшие приходить в себя, они были приняты в Миджистре. Колонисты выглядели больными и слабыми, но под неугасающим светом семи солнц, благодаря тизму, они ощущали оздоровительное влияние своего Мудреца-Императора. Здесь они восстановят здоровье, но никогда не забудут того, что произошло с ними.
Вао'ш должен был выслушать рассказы очевидцев и составить полную и правдивую историю того, что произошло в колонии. Сага должна быть не только правдивой, но и полной.
С педантичной тщательностью относясь к своему туалету, Вао'ш смазал маслом внушительные наросты на бугристом лице. Когда он всем сердцем прочувствует и изучит до мельчайших подробностей эту историю, а потом будет рассказывать ее восхищенным слушателям, приливающие к его лицу цвета будут ясными и яркими.
Чтобы защитить свой голос и горло, он выпил ежедневную смесь теплого сиропа, после чего пропел однозвучную бессловесную ноту, чтобы поддержать на должном уровне свой проникновенный голос. И только после этого он отправился на первую встречу с Дио'ш, единственным выжившим Хранителем памяти с Кренны.
Вао'ш встретился со своим молодым коллегой на залитом солнечным светом ярусе Дворца Призмы. Дио'ш положил свои ладони на полированную поверхность стола, словно сверкающий солнечный свет мог очистить его от пережитого мрака кошмара. Дио'ш сохранил прекрасные и ужасные точные воспоминания обо всем, что ему пришлось пережить.
Встретившись со своим ожидаемым посетителем, Дио'ш тут же обратил на него свой взгляд. Судя по цвету шишковатых наростов на лице Хранителя памяти, можно было сказать, что он от этой встречи испытывает облегчение.
– Для меня большая честь то, что вы пришли поговорить со мной, Хранитель памяти Вао'ш. Яс радостью готов поделиться с вами теми знаниями, которыми обладаю, хотя мне страшно вновь пережить все, что я испытал.
– Хранители памяти не сочиняют то, о чем рассказывают, – заметил Вао'ш, – мы просто пересказываем то, что случилось на самом деле. И мы должны передать это слушателям точно и красочно.
– Я сделаю все, что в моих силах, Хранитель памяти, – ответил Дио'ш, склонив голову.
Вао'ш сидел в ожидании, видя, что его товарищ пытается привести в порядок свои тяжелые воспоминания. Цвет его кожи приобрел сероватый оттенок, словно он лицом к лицу столкнулся с непереносимым ужасом. Дио'ша всего передернуло.
– Кренна, – подсказал ему Вао'ш. – Вы были там. Вы были свидетелем отваги, трагедии, непрекращающейся череды событий. – Он протянул руку и притронулся к дрожащей руке историка. – Если вы не сумеете передать свои чувства, то вся случившаяся трагедия окажется пустой. Жертвы и герои этого события должны сохраниться в памяти. А ведь вы – Хранитель памяти, Дио'ш.
Молодой человек тяжело вздохнул и открыл глаза, он все еще выглядел перепуганным, но теперь в его глазах появилась мысль.
– Эта илдиранская колония сталкивалась с эпидемиями и раньше, – начал Дио'ш. – Мы помним, как теряли детей и целые семьи от лихорадки, отравлений или генетических заболеваний. Но это… – Он резко поднял взгляд, наросты на его лице сверкнули пунцовым светом. – Что за злостная чума смогла сначала лишить нас зрения, оставив без благословенной милости света… а затем бросила нас на одинокую смерть в карантине, лишенными общества других илдиранцев, – и при этом продолжила распространяться все шире и шире?
Дио'ш сжал кулаки и выставил их перед собой. Вао'ш чувствовал, как внутри его молодого коллеги поднимается ужас. Выросшие в неослабевающем солнечном свете, постоянно окруженные успокаивающей нервы толпой, илдиранцы страдали от двух основных фобий: боязни темноты и страха одиночества.
Дио'ш продолжал рассказывать, он уже ничего не видел, перед его глазами стояли только картины из его воспоминаний.
– На Кренне очень большая луна, поэтому даже в ночные часы там достаточно света, чтобы осветить местный ландшафт. Мы старались зажечь свет в каждом доме, на каждой улице, так что весь город был очень ярко освещен. Мы сумели побороть тень во всех закоулках, но что толку от всех факелов империи, если болезнь лишает тебя зрения? После того, как чума лишила зрения Наместника Кренны, он встал на площади и повернулся лицом прямо к солнцу, но все равно увидел только темноту.
Алые и зеленые оттенки страха и волнения промелькнули на бугристых чертах лица илдиранца. Вао'ш содрогнулся от ужаса, но ничего не сказал, стараясь запечатлеть в памяти каждое слово очевидца. Он представил перед глазами картину, как сын Мудреца-Императора, представитель Кренны, стоит, уставившись невидящим взглядом на ослепительное солнце. Из этого может получиться хорошая драма. Этот исторический эпизод будет пересказываться и обрабатываться, пока окончательный вариант с тщательно подобранными словами не войдет в «Сагу Семи Солнц».
– Мы не знаем, как началась эта болезнь. На Кренне среди ученых были в основном специалисты по сельскохозяйственным наукам, они не могли провести микробиологические исследования. Уже в течение первого дня, когда был зафиксирован случай заболевания, заболело более дюжины человек, а затем заболели все те, кто ухаживал за первыми жертвами, мы никогда не сталкивались с такой жестокой, такой легко передающейся, такой опасной инфекцией.
– Благодаря тизму каждый житель колонии чувствовал, как нарастает ужас от скорости распространения болезни и от того, как первые жертвы потеряли зрение. Мы знали, что должны изолировать больных колонистов в карантине, но как мы могли посмотреть в глаза больным детям, ослепшим детям, и сказать им, что должны оставить их в одиночестве, изолировать их и лишить поддержки и помощи остальных жителей? Это казалось еще хуже, чем сама болезнь. После того, как больной терял зрение, болезнь продолжала поражать нервную систему, связанную с другими частями тела, пока, наконец, легкие не переставали дышать, а сердце – биться.
