Осмотр на месте - Лем Станислав (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Сознавая, что с накопившейся в обществе агрессивностью нельзя покончить одним разом, но следует дать ей возможность разрядиться, создатели этификационного проекта позаботились о выделении значительных средств на злопоглощающие общественные институты. Многие из них существуют по сей день. Упомяну лишь о некоторых, так как считаю, что и нам они не помешали бы. Начну с малого: у люзанцев давно существует обычай ставить памятники выдающимся, а вместе с тем ненавидимым лицам. Это так называемые монументы бесславия; постамент иногда окружают похожие на бронзовые урны объемистые плевательницы. Первую такую аллегорическую группу с выкованными в бронзе проклятиями воздвигли горожане еще в прошлом веке Трем Лжексиксарам. Кроме того, каждый из прежних политиков, внесших особенно крупный вклад в дело всеобщего неблагополучия, имеет свой монумент или хотя бы бюст; отливают их из специального эластичного материала – любой другой слишком быстро приходит в негодность. Кикерикс уверял меня, что эта сфера пластических искусств предъявляет особенно высокие требования как к авторам проекта, так и к исполнителям, поскольку изображения бесславных мужей выполняются в материале, который легко поддается деформации, но за ночь восстанавливает прежнюю форму. Впрочем, как показала практика, вполне целесообразно из тех же материалов воздвигать памятники вполне заслуженным деятелям: всегда найдется кто-нибудь, кто ставит эти заслуги под сомнение, а расходы на ремонт монументов, особенно крупногабаритных, весьма значительны. Для провинциалов, осматривающих с экскурсоводом Старый Город, а также для школьных экскурсий на задах каждого монумента бесславия приготовлены ящики с соответствующими орудиями, укрытые в живой изгороди, ибо надлежит соблюдать определенную пропорцию между их силой поражения и сопротивляемостью монумента. Исключение из правила, разграничивающего славу и бесславие, составляют лишь создатели этикосферы, называемые ее Отцами. Чтобы положить конец постоянным ссорам и распрям у пьедесталов, пришлось увековечить этих мужей двумя удаленными друг от друга мемориальными комплексами; каждый желающий, в соответствии со своими убеждениями, может направиться либо к первому, либо ко второму с букетом цветов или же с чем-то совершенно противоположным.
Так удачно сложилось, объяснил мне Кикерикс, что автоматизация промышленности положила конец физическому труду в то самое время, когда появились первые шустресты, и, хотя шустрам далеко еще было до совершенства, уже на третий год число скоропостижных смертей пошло на убыль, несмотря на то, что преступный мир, вкупе с охотничьими обществами и бандами хулиганов, а также экстремисты и прочие группировки, для которых жизнь без пролития крови не имела ни малейшего смысла, массами мигрировали из городов в неошустренную пока что глубинку. В свою очередь, толпы беженцев из подвергшихся нашествию городков и местечек хлынули в крупные городские агломерации; словом, началось сущее переселение народов.
То была эпоха смелых социальных экспериментов. В одном из округов, расположенных неподалеку от столицы, в качестве опыта ввели дармовое потребительство без всяких ограничений, сломав ожесточенное сопротивление в парламенте крупных промышленников, которые продолжали отстаивать законы рынка и товарного производства, хотя себестоимость любых изделий явно стремилась к нулю. Энергия не стоила уже ничего, доступная как воздух, и даже, пожалуй, еще доступнее, поскольку черпалась она из космического пространства.
Увы, бесплатность благ и услуг привела к ужасающим результатам. Все наперебой принялись нагромождать горы ненужного добра, выдумывать отчаянные экстравагантности, чтобы перещеголять блеском обладания соседей, родственников, кого только можно было, а те тоже не покладали рук. К семейным особнякам пришлось пристраивать склады одежды, сокровищ, съестных припасов, часть этих запасов гибла без всякой пользы, а труд накопительства становился попросту непосильным; это, в свою очередь, погружало нуворишей в такое уныние, что они перенастраивали мирных роботов и формировали из них частные штурмовые отряды, чтобы допекать окружающих; дело кончилось стычками и даже войнами, в буквальном смысле гражданскими, – между отдельными гражданами. Из-за чего? Просто так. Пришлось даже обложить заставами и разоружить целый город, охваченный огнем пожаров, под аккомпанемент рвущихся бомб и картечи.
Вроде бы давно уже было известно, что абсолютное благоденствие развращает абсолютно, однако нашлись идеалисты-оптимисты, верившие, что народ вскорости перебесится. Существующая ныне система, сложившаяся более ста лет назад, развеяла окончательно эти ребяческие мечты. Каждому гражданину на год выделяется строго определенная квота энергии. Он может употребить ее на что хочет. Например, на триста тысяч пар брюк с золотыми лампасами, или шоколадную гору с марципановыми ущельями, или девятьсот платиновых летаптеров такой мощности, что даже когда они уже исчезают за горизонтом, еще слышна их иерихонская музыка; но никто уже не расточает своих запасов так сумасбродно: приходится считаться с расходами, а квоту нельзя накапливать или объединять с квотами других лиц, чтобы не возникли какие-нибудь тайные коалиции или иные подрывные ассоциации. Все, что нужно, создают на какое-то время, а потом выключают, как мы – электрический свет. Нет уже уникальных предметов, и подарком может стать только оригинальная информация о чем-нибудь таком, чего ни у кого пока нет, потому что он об этом не слышал, а сам не додумался. То есть презентом может быть лишь нечто вроде рецепта или инструкции. В сущности, действительно новой информации подобного рода не существует, ведь любая возможная информация содержится в компьютерных инвентарях благ, а ее недоступность обусловлена лишь ужасающей избыточностью накопленных сведений. Вместе с Кикериксом я был в художественной галерее, где на почетном месте стоит статуя Даксарокса, политика, который первым стал пропагандировать сооружение так называемых дебоширен, или буялен. В этих заведениях, открытых для всех совершеннолетних, можно дать волю агрессивным страстям. Немало энциан считают Даксарокса истинным государственным деятелем эпохи бездеятельности, но есть у него и хулители. По совету своего наставника я посетил автоклаз. Это огромное сферическое здание, похожее на велодром. В огромном подземном паркинге ты выбираешь машину, затем по пандусу въезжаешь на обычную городскую площадь, под открытое небо. Там разрешено все – таранить другие машины, гоняться за пешеходами, усеивая трассу трупами и разбитыми автомобилями, и даже въезжать в дома, которые с грохотом рассыпаются в груду обломков, вздымая тучи известковой пыли. Не знаю, как делают эти миражи, но ощущение реальности происходящего просто потрясающее. Некоторые клиенты, говорят, не выходят из автоклазов, испытывая ужас при мысли о возвращении под опеку этикосферы, настолько она им осточертела. Имеются также дебоширни другого типа – там можно безнаказанно убивать, грабить и мучить кого угодно до сотого пота и до потери дыхания, но мне что-то не захотелось. Кикерикс полагает – может быть, и справедливо, – что между завсегдатаями этих заведений и ценителями кровавых зрелищ вроде боя быков или фильмов, напичканных уголовщиной, разница не в сути, а только в степени. Одни знатоки проблемы видят в буяльнях усилители низменных инстинктов, обостряющие ощущение угнетенности у лиц, по природе жестоких, но другие называют это сбросом дурной крови, предохранительным клапаном и психотехникой, которая дает разрядку слишком уж умиротворяемой психике граждан. Ходят слухи, будто дебоширни находятся под тайным контролем Министерства Превентивных Мер и каждый, кто перебесился фиктивно и понарошку, попадает в картотеку лиц с порочными склонностями, а после к ним подсылают противодействующие означенным склонностям шустры. Оппозиционеры избегают этих заведений как черт ладана и отзываются о них с величайшим презрением. Нет недостатка в фата-морганных имитаторах и за городом, в специальных охотничьих угодьях, где страстные охотники стреляют самого крупного зверя – курдля, и даже тысячетонных огнеметающих пирозавров. Должно быть, отсюда и взялись в земных материалах противоречивые сообщения об огнедышащих Горынычах: будучи фантомами, они существуют и не существуют одновременно. Не я один совершил фатальную ошибку, приняв развлечения чужепланетной цивилизации за повседневную реальность. То же самое относится к пресловутой манекенизации; манекены в натуральную величину, с виду неотличимые от оригиналов, действительно можно заказать в филиалах фирмы ЛЮТОНД (Любые Товары На Дом); ЛЮТОНД производит все необходимое для домашнего хозяйства, в том числе по индивидуальным заказам, и никто там не спрашивает клиента, что он собирается делать с заказанными товарами, ведь земной продавец платья тоже не проявляет интереса к тому, зачем оно понадобилось покупателю. Это просто никого не заботит, а разница лишь та, что на Энции заказать любого андроида не сложнее, чем холодильник.
