Владыки Мегамира - Никитин Юрий Александрович (читать книги TXT) 📗
– Племена мигрируют, – сказал Семен мягко.
Соколов отрицательно качал головой:
– Нет-нет, здесь что-то другое… Сезон для миграций неподходящий. Да и слишком много совпадений. Оказаться именно в том же месте и в то же время? К тому же устроить засаду на незнакомых путешественников… Не приняли вас за кого-то еще?
Семен пожал плечами:
– Был у меня друг, у которого я занял червонец до получки… но он остался в Старом Свете.
Соколов пожевал губы. Семен почти видел, как напряженно работает мощный мозг гениальнейшего ученого, который лишь по необходимости занимается и проклятущей административной службой.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я займусь. А вы отныне связывайтесь со мной как можно чаще. По любому поводу и без повода. Я хочу знать, где вы, что с вами, вплоть до температуры воздуха и структуры почвы.
Голос звучал уверенно, однако Семен опустил глаза. Впервые стало неловко за начальника Станции. Блестящий ученый, генетик мирового класса, даже сносный администратор, что вовсе чудо, все же берется за нелегкую задачу. На Станции он предвидит на пять ходов реакцию любого сотрудника, приводя в почтительное восхищение персонал, но Лес есть Лес, да еще Лес Мегамира!
Кася вежливо попрощалась, Семен выключил передатчик. Варвар все еще чистил поблизости голову ксеркса, словно орудийную башню. Когда разговор со Станцией оборвался, его руки задвигались чаще, а скребок, что раньше двигался без скрипа, с треском пошел по броне хитина.
Уши Каси будто сами повернулись в его сторону. В странном музыкальном ритме пощелкивали валики вокруг трахейных трубочек, плотно закрытых, чтобы не забивались грязью со скребка, а варвар словно бы играл, как на ксилофоне, выбирая скорость и темп.
Еще и меломан, сказала себе саркастически.
ГЛАВА 26
Головастик ближе к полудню стал избегать прокаленных солнцем открытых мест, норовил проскакивать в тени. Как нарочно, попалась на редкость голая земля, даже низкого леса нет, от камней сухой жар, теплые волны почти подбрасывают бегущего дима вместе с ракетной установкой и четырьмя седоками.
Влад, жалея преданного зверя, направлял его к каждому чахлому деревцу, чтобы закованный в доспехи друг хоть на миг ощутил прохладу. В такие минуты горячее тело под ним разом теряло часть жара, словно спускалось в прохладную землю, но, увы, тут же снова выскакивали под нещадный тепловой удар. Влад часто останавливал Головастика, поил, Хоша присасывался к бурдючку сам, цепко держа его тремя-четырьмя лапками, сопел от удовольствия, фыркал. В такие минуты Кася отворачивалась с брезгливым видом, не желая признаться, что во рту разом пересыхает, а она вот-вот выдерет из рук наглого зверька бурдюк и тоже присосется, как безмозглый клещик.
С разбега проскочили подъягодное поле, там паслись огромные стада колеопов. Огромные, как купола станций, они двигались бок в бок, иногда со скрежетом задевая друг друга, взрыхляли острыми мордами землю. Короткие щетинистые сяжки, больше похожие на веера, безошибочно нащупывали забившуюся под камешки, зарывшуюся в землю сладкую мелочь, не способную противостоять солнечным лучам: жирных личинок, нежнотелых клещиков, вакка, щетников. Даже мелких протур выдергивали из нор, сжирали, если те не успевали зарыться еще глубже.
На глазах Каси один колеоп, ухватившись мощными жвалами за что-то огромное, белесое, воткнулся мордой в землю, нелепо задрав толстый зад. Короткие крючковатые лапы беспомощно задрыгались в воздухе, но добычу колеоп не отпустил. С боков два грузных чудовища одновременно повернулись. Их жвалы хищно блеснули, оба разом пропахали твердыми мордами почву, затем от них повеяло свирепым торжеством. Попятились, а Кася с отвращением смотрела, как длинное молочно-белое тело, не знающее солнечного света, против воли потянулось из прохладных глубин земли.
Головастик пасущихся чудищ миновал достаточно безмятежно. Кася украдкой перевела дух. Колеопы кажутся неуклюжими, но короткие толстые жвалы торчат не для красоты, зазубрины – тоже короткие, редкие. Колеопы могут с легкостью сжевать дима с седоками и ракетной установкой!
Дважды останавливались, пережидали зной, снова много и жадно пили. Ближе к вечеру пошли побуревшие от жары деревья с жесткими сухими листьями, такие же серые, как высохшая земля. Чуть ниже простирался низкорастущий лес. Его широкие желтоватые листья распластались прямо на земле. Головастик смотрел неодобрительно, он не понимал Создателя, который сотворил нелепые деревья, под листьями которых можно укрыться, но нельзя драться.
Ехали, уже мечтая о ночном отдыхе, когда Головастик насторожился, замедлил бег. Влад повертел головой, крикнул:
– Вперед и вправо!
Головастик рванулся как стрела, выпущенная из арбалета. Кася ощутила сладковатый запах, что становился мощнее. Воздух пошел волнами, завихрился. Заблистали крохотные цветные искорки, белесые комочки. Синее небо подернулось цветной рябью, что приближалась, распадалась на цветные пятна, исчезающие, возникающие… Воздух колыхался, сладкий запах забивал дыхание, белые шарики густо усеяли воздушные вихри.
Головастик мчался по нежным зеленым листьям, когда сверху начали валиться огромные животные, каждое второе крупнее дима. Над ними колыхались огромные – в десять-двадцать раз выше! – исполинские цветные паруса. Листья прогибались, животные сразу складывали яркие крылья, с которых на мир пугающе смотрели гигантские страшные глаза.
Их сыпались десятки, сотни, тысячи – сколько хватало глаз. Всюду падали с неба раскормленные, с огромными фасеточными глазами, странными сяжками и раздутыми яйцекладами. Даже Кася и Семен чувствовали, что за пределами видимости, за стеной Тумана, с неба все так же тяжело падают эти звери, толкаются, спеша занять зеленые листья.
Дважды на них валились с неба эти грузные, неуклюжие чудовища. Кася в страхе прижималась к спине ксеркса. Животные тут же исчезали: то ли испугавшись свирепого дима, то ли их сбрасывали мужчины. Кася едва успевала перевести дух, как снова либо новый летающий слон падал на голову, либо дим с разбега натыкался на внезапно рухнувшее перед ним чудище.
У животных из пасти торчала длинная гибкая труба, скрученная в тугую пружину, явно питаются нектаром, сладким соком, но Кася знала, что даже травоядные коровы бодаются насмерть, а кони бьют копытами.
Зеленое поле наконец оборвалось, пошел голый песок. Кася перевела дух. Воздух все еще оставался заполненным комочками пыльцы, сладковатый запах щекотал в носу. Все трое, даже Хоша покрылись пыльцой с крыльев красочных драконов. К гладкому панцирю дима налипло столько, что он казался белым.
Влад хмурился, нетерпеливо поглядывал на небо, по сторонам. Едва воздух заметно очистился, сказал рассерженно:
– Привал для чистки!
– От пыльцы? – поинтересовался Семен.
– Эта дрянь чересчур сладкая, – отрубил Влад. – В ней гадость приживается так быстро, что не всегда успеваешь заметить…
– Сладким калечат, горьким – лечат, – сказал Семен.
Влад посмотрел на химика с явным уважением, тот знает некоторые важные правила выживания в Лесу. Оба с ксерксом сразу начали чистить друг друга. Хоша прыгал с одного на другого, ловил клещиков, разносил пыльцу, пока Влад не изловил его и не дал по заднице. Хоша с обиженным визгом скакнул к Касе. Та, обрадованная, поспешно начала гладить и чесать дракончика за ушами, как тот любил особенно, но коварный зверь, насладившись чесом, снова прыгнул к варвару и уютно устроился у него на плече.
– Предатель, – прошептала Кася негодующе.
Хоша посмотрел презрительно, снова задремал. Влад и ксеркс подошли к крайнему полотнищу зеленого листа. Там ровными рядами, словно сложенные по линейке, высились желтые шары, основаниями уже погрузившиеся в мягкую зеленую ткань.
Кася вспомнила переспевшие дыни, какие видела в детстве. Яйца драконов успели осесть в зеленый лист почти до половины, виднелись остатки зеленой бахромы, истекающей соком.
