Наоборот (СИ) - "Lillita" (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗

«Надо переждать. Потом можно выбираться», — повторял мысленно Но-А.

Рассуждения о дальнейших действиях помогали взять себя в руки, переключиться с крика непонятных, мешающих чувств на холодный и ровный голос разума. Но каждое вздрагивание Мэ-Г порождало новые трещины на ложном спокойствии.

Писк часов. Сработал таймер. Прошло два часа. Значит, подходит к концу действие блокиратора. Но-А сел, закатал штанины и снова нанёс спрей. Чего делать на самом деле нельзя. Блокиратор не только задерживал яд, но и, как побочное действие, ограничивал кровоток в обработанной области. Поэтому мог использоваться только как временное решение проблемы, небольшая отсрочка, чтобы успеть найти или создать антидот. Если увлечься, в конце останется только ампутация. Однако Но-А сделал свой выбор в тот момент, когда решил отправиться за Мэ-Г.

Даже с обезболивающим болело до зубного скрежета сильно. Так странно. Чувство, словно ниже колен ноги онемели, пальцы уже совсем не слушались, но болел каждый миллиметр, а раны пульсировали. И очень сильно чесались. Пришлось впиться пальцами в брезент, чтобы побороть желание дальше некуда всё испортить.

Ещё через два часа снова пропищал таймер, снова время обновить блокиратор. Голени приобретали синюшный оттенок, который Но-А старательно игнорировал. Дождь слабел. Вскоре пришла в сознание Мэ-Г. Мутным, непонимающим взглядом она посмотрела на того, кого не должно было оказаться рядом. В бессмысленном жесте потянулась к нему рукой, но опустила ту, схватив пустоту — пробел в логике, дырку в рациональности.

— Ты как? — спросил Но-А. Несмотря на то, что голос был искажён респиратором, в нём всё равно улавливались хрипота и обеспокоенность.

— Неисправно. — Мэ-Г закашлялась, временно стянула респиратор, прикрыла рот рукой. На перчатке осталась кровь. — Ноги. Не чувствую.

— Можешь пошевелить?

После недолгой паузы она отрицательно качнула головой. Опасения Но-А подтвердились — тело ниже пояса парализовало. Он поджал губы, нервно размышляя. Мэ-Г не такая уж тяжёлая, а он — не слабый. Можно донести. Даже если лишняя нагрузка усилит боль в ногах, он не бросит товарища в беде, не уйдёт один. Мэ-Г слишком пострадала и может не дождаться помощи.

Возможность связаться с лагерем тоже отсутствовала — Но-А уже проверил. Сигнал улавливал только локатор. И это был единственный способ определить верное направление. Из-за дождя по склону сейчас не смог бы подняться даже здоровый человек, что уж говорить о двух калеках. Придётся обходить. Это дольше, но, возможно, в какой-то момент появится связь.

— Скоро будем возвращаться, — сказал Но-А, слушая, как стихает дождь.

— Не смогу, — отрезала Мэ-Г. Она была не в состоянии даже сесть, хотя пыталась поднять себя за счёт рук.

— Знаю. Понесу.

— Неразумно. Рискуешь. Одному выбраться легче.

— Нужно вернуться вместе.

— Почему?

Но-А не нашёл, что ответить. Ведь логического обоснования у его решения не было. Он делал так, как не должен, по причине, которой не знал. Не узнавал себя, не понимал себя. И твёрдо осознавал только одно — иначе поступить нельзя. Если спасаться, то только вместе, погибать — тоже. Если выживет только он, внутри точно сломается что-то ещё.

Когда прекратился дождь, Но-А собрал брезент, переложил всё самое нужное в один рюкзак и повесил тот на грудь, а на спину взвалил Мэ-Г. Шёл по локатору, постоянно посылая сигнал в лагерь. Каждые два часа приходилось отдыхать, по таймеру нанося всё новые порции блокиратора. С ногами ниже колен уже можно попрощаться, только боль не покидала ни на минуту. Однако стоило глянуть на Мэ-Г, чьё состояние едва ли улучшали лекарства, как появлялись силы двигаться дальше, молча терпя.

Прошёл день, прежде чем из лагеря поступил ответный сигнал, только Но-А не заметил этого, потеряв сознание. Мэ-Г же не приходила в себя с прошлого привала. Но вскоре их нашли, вернули, тут же отправили в медчасть. Ему ампутировали голени — спасать там было нечего. Её напичкали лекарствами и подключили к системе жизнеобеспечения, так как дальнейшее лечение можно было провести только по возвращении в цивилизованный мир. Из-за травмы позвоночника пришлось провести кибернизацию опорно-двигательной системы, из-за яда — заменить лёгкие и печень, а также натянуть на голову искусственную кожу. Потому что потребовалось провести трепанацию черепа для подключения нового позвоночника к мозгу и потому что от всё того же яда безвозвратно выпали волосы.

Так Мэ-Г стала киборгом, а Но-А обзавёлся кошмарами. Так они сломались, превратившись в неисправные детали. Пробуждение проявило бытовую неуклюжесть Но-А, а та в свою очередь однажды привлекла внимание оппозиции. И вот эти двое оказались в рядах мирных. Уже не как детали, а как Ноэль и Маргарет.

Чем больше Ноэль пробуждался, тем сильнее боялся воспоминаний, тем чаще видел кошмары. Маргарет знала об этом — когда они спали в одной комнате, она застала один из беспокойных снов. Тихий скулёж, холодный пот, болезненное выражение на улыбчивом в течение дня лице.

— Ноэль, проснись! — настойчиво повторяла Маргарет, пытаясь растрясти. — Ноэль!

Он открыл глаза и после недолгого замешательства криво, вымученно улыбнулся. Закрыл лицо руками, скрывая слёзы.

— Это сон, — глухо пробормотал Ноэль. — Это снова был всего лишь сон. Ты всё ещё здесь.

Мэгги села рядом и ласково погладила его по волосам. Да, сон. В реальности она жива. И обязательно будет жить, ведь знала, что её смерть — главный страх Ноэля. Как и его смерть для неё. Если они выживут, то вместе. Если погибнут — тоже.

Как бы Ноэль ни старался скрыть свои переживания, свою слабость и уязвимость перед событиями давно минувших дней, Маргарет всегда добиралась до правды, всегда приходила, чтобы вырвать из ледяных рук призраков этого поломанного, самого драгоценного для неё человека. И раньше, и сейчас.

Ноэль попытался встать с кровати — если бесполезно надеяться на обезболивающее, стоило попробовать хотя бы снотворное. Крайняя мера, его нельзя принимать часто, иначе снова случится привыкание. И так уже мало что помогало. Но и часто жертвовать сном — не вариант. Да только встать не получилось — Ноэль не смог заставить себя опереться на ноги. Вцепившись пальцами в край кровати, смотрел на пол так, словно тот покрыт раскалёнными гвоздями. Попытка подняться. Глухой грохот от падения.

Дверь открылась. Зажёгся свет. На пороге стояла Маргарет. Она спала в соседней комнате, Ноэль в очередной раз надеялся, что не разбудит своим шумом. В отличие от него, Мэгги спала достаточно крепко. Кроме подобных случаев. Ничего не говоря, она подошла к Ноэлю и пересадила того на кровать, сама опустилась подле и осторожно коснулась голени рукой. Медленно провела, заставляя переключиться на реальные ощущения, вернуться в настоящее.

Ласковая улыбка, беспокойство в серых, искусственных и не знающих слёз глазах — в какой-то момент Маргарет начала резко терять зрение, поэтому их тоже пришлось заменить. Встрёпанные после сна волосы, свисающие запутанными, беспорядочными прядями. Ничего общего с той Мэ-Г, которая сорвалась в прошлом, умирала во снах. Маргарет другая. Маргарет в безопасности.

— Снова? — тихо спросила она. Всё повторялось так часто, что нет надобности в уточнениях. Ноэль слабо кивнул в ответ. — Пойдёшь к Вильену. И по врачам.

— Д-да не стоит… Всё не так плохо… — Он сам не верил тому, что говорил, но постоянно врал, не желая признавать перед Мэгги, насколько всё плохо, не желая усиливать её беспокойство.

— Стоит. Я знаю, что ты прячешь в столе. И больше не могу верить в твоё благоразумие. Поэтому возражения больше принимать не буду.

Что он мог на это сказать? Только криво улыбнуться, признавая поражение. Она уже показала непреклонность в этом вопросе, когда отнесла в мастерскую Мицеров. Продолжать стоять на своём бесполезно.

Маргарет вздохнула, подвинулась и заставила Ноэля устроить голову у неё на коленях. Пальцы правой руки запустила в волосы, а левой огладила щёку и положила на грудь. Он поймал прядь, щекотавшую концами шею, и приложил к губам.