Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира - Серов Андрей (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— Иди ты врать, чурка, — зашептал Денисыч, — иди ты врать! Какая Москва, нет тут никакой Москвы! Все там в лепешку сплавилось!
— А я что говорю? Глянь, как счетчик заливается! Только из эпицентра такой грязи можно натащить!
Алексей выглянул в окно и в неверном утреннем свете увидел, как дрожит дверь погреба. Мертвецы хотели выйти. Кто их знает, что им потом понадобится. Могут потребовать отправки на фронт, а могут и взяться за топоры и пойти вырубать лес на дрова. Как в прошлый раз. Алексей тогда еле-еле смог им втолковать, что бараки отапливаются углем.
Пророчица стояла у калитки. Была она бледная и босая, в руках держала тряпичный сверток. Лежала ли там кукла или ребенок, Алексей не видел. Светлые косы пророчицы были присыпаны грязно-серым снегом.
— Ничего не из Москвы, — подал голос Дудко. — Это Мельникова дочка из-под Лебедяни. Всю ихнюю Лебедянь сожгли, когда отступали. Жителей в яме кончили. А ее оставили, смотри, мол. Там она ума и лишилась. А мельника-отца на мельничном крыле распяли.
Алексей смотрел, не отрываясь. И пророчица увидела его лицо за стеклом.
— Инок бедный, — жалобно сказала она. — Убили младенца. Давай поплачем.
Алексей послушно слез с лавки и пошел к выходу. Тулуп решил не брать — недалеко.
— Сержант Иннокентьев, — прошептал Денисыч. — Сядь. Алеша, сядь, Христом Богом прошу.
Алексей вышел из барака и пошел к калитке. В дверь погреба ударили сильнее, а потом вдруг затихли. Пророчица посмотрела на Алексея, склонив голову к плечу.
— Бедный, бедный, — сказала она и протянула ему сверток.
Алексей всмотрелся: там была не кукла, а мертвый ребенок. Девочка. От жалости у него сжало горло.
— Ты добрый, — сказала пророчица. — Ты не убивал младенца. Не бойся, инок, война скоро закончится.
Она протянула руку и коснулась его виска. Алексей ощутил слабый разряд тока и спросил:
— Ты кто? Откуда ты меня знаешь?
— Божья Матерь говорит, что ты никого не обижал, — серьезно сказала пророчица и принялась укачивать сверток.
Во тьме леса что-то заворочалось и хрипло каркнуло. Снег посыпался с нижних ветвей и тяжело упал на остовы мертвой травы.
Алексей пошарил за пазухой и нащупал шнурок с иконкой.
— Возьми, — сказал он. — Возьми и не плачь.
Пророчица взяла иконку и, сжав в кулаке, застыла — словно к чему-то прислушивалась.
— Богородица тебя любит, инок, — серьезно сказала она и медленно двинулась к лесу. Алексей стоял неподвижно. Вскоре тонкая женская фигурка растаяла в отравленной тьме за изуродованными стволами.
Хлопнула дверь барака. К Алексею, матерясь и плача, бежал Денисыч с канистрой дезактивационной жидкости.
3. Братишка
— Братишка.
Алексей обернулся и увидел нищего. Бывший солдат разгромленной центральной группы войск сидел на земле и погромыхивал монетами в кружке. На груди побирушки сиротливо болтался погнутый орден «За отвагу». Мертвое дерево сыпало ему на голову оранжевые хрусткие иглы.
Монет было мало.
— Братишка, дай закурить, — попросил солдат. На грязный лоб свисала прядь седых волос.
Алексей наклонился к нищему и только теперь понял, почему его фигура выглядит неправильно, — у него не было ног. Алексей протянул ему свою пачку «Беломора», но нищий не взял. В кружке брякнули монеты.
— Братишка, — попросил нищий снова. — Братишка, дай закурить.
Светло-синие глаза солдата были похожи на мутное стекло. Ядерных зарядов нападавшим было мало, и они пустили на центральную группу войск пси-волну, которая стирала разум, словно ластик — ошибку в ученической тетради. Алексей опустил в кружку папиросы и пошел к храму.
В город он выбрался одним днем — получить почту и пополнить по возможности запасы медикаментов. Уложившись в положенные два часа, Алексей решил заглянуть к храму — тем более что Денисыч просил при случае поставить свечку за пропавшую семью. По пути Алексею попалась пара мертвецов, что деловито латали забор, и этот несчастный нищий.
— Прости, — сказал Алексей. — Прости, бедный, не могу я тебе помочь.
Храма как такового больше не было. Потрудилась вражеская авиация — и теперь от часовни осталась только одна стена с грудой кирпичей внизу. Архистратиг Михаил смотрел с фрески устало и грустно. Возле кирпичей возились мертвецы — разбирали завал и стаскивали камни в кучу, ближе к воротам. У одного из них недоставало пальцев на руке, и он постоянно ронял свой камень. Священник, отец Илья, стоял возле походного кандила со свечами и негромким голосом читал молитвы. Заметив Алексея, он улыбнулся и ласково ему кивнул.
— Здравствуйте, — сказал Алексей и неумело перекрестился.
Мертвецы взяли очередные камни и посмотрели на него с неудовольствием, словно боялись, что он уложит их, и они не смогут завершить работу. Алексей подошел к кандилу и взял одну из свечей из тощей связки.
— Здравствуй, Алеша, — произнес отец Илья. — Как у вас на станции?
Свеча потрескивала, словно счетчик Гейгера. Алексей закрепил ее на кандиле и снова перекрестился.
— Живем потихоньку. Мертвые вот часто встают. Вчера их с эшелона сгружали, а они упирались и не хотели.
— А чего хотели?
— Воевать. Говорят, на западе большие бои.
Отец Илья только головой покачал.
— Ни конца ни краю не видать.
Алексей перекрестился еще раз и поправил сумку на плече. В сумке негромко звякнули ампулы, которые он выменял в аптеке на тощий рублевый сверток и золотое обручальное кольцо. Его отдал вчерашний мертвец, который плакал и не хотел ложиться в погреб. Времени оставалось немного: как раз чтобы спокойным шагом дойти до станции и сесть в поезд. Женщина в цветастом платке вошла в сохранившиеся церковные ворота и, перекрестившись, опустила монету в кружку солдата.
— Братишка, — повторил тот. — Дай закурить, братишка.
Андрей Серов
Удачный обмен
— Слушай, этот ветер когда-нибудь стихнет?
Под копытами лошади хрустит сухая трава. Сверху нещадно палит солнце, но воздух ледяной. Без ветра еще ничего, но сейчас холодно. Безумно холодно.
— Молчишь, скотина неумытая?
Посвистывание ветра и стук копыт. Орлы и те куда-то подевались. Безжизненная, бесплодная равнина.
— Молчишь… А все почему? Потому что тебя никто английскому языку не учил. И одежду менять не учил. И морду умывать. Каменный век!
Два месяца в горах. Гималаи вдоль и поперек — чертова куча гор и ущелий. Машины, вертолеты и просто пешком, с караванами и в одиночку, с одним лишь проводником, а иногда и без него. Сейчас вот эта мохнатая кобыла и не менее мохнатый абориген, в меховых шубе и шапке. Хотя с лошадью, надо сказать, повезло: на высоте пять тысяч моторы уже не тянут, задыхаются, а эта все трусит неторопливо, не останавливаясь, оставляя за хвостом милю за милей.
На спутниковый телефон пришло очередное сообщение. Главный вежливо интересуется, сколько еще его лучший фотограф — хрен собачий, если цензурно передать содержание послания, — собирается торчать в этих горах и тратить немалые деньги, добытые его, редактора, потом и кровью. И развернутый фоторепортаж в стиле «милитари экзотик» — о бутанской армии, некоторые подразделения которой до сих пор вооружены копьями и дубинками, — это очень мало. Да, читателям «Военного обозрения» интересно почитать такие статьи на досуге, но журнал должен выходить каждый месяц, и каждый месяц в нем должны быть новые фотографии. Актуальные и высшего качества. Такие, которых больше ни у кого нет.
А он ничего не мог с собой поделать. Один раз зацепило и теперь уже не отпускает. Дернул же черт завернуть в ту деревушку! С единственным нормальным заведением категории «все в одном» — гостиницей, харчевней, борделем и свинарником. А еще с пристройкой, в которой проводились кулачные бои. Никаких правил, перчаток и шлемов — лишь крики и кровь. Неудивительно, что там собиралось все население не только деревни, но и окрестностей.
Впрочем, раз уж попал на представление, профессиональный репортерский интерес обязывал досмотреть до конца. Двенадцать раундов, как в боксе? Здесь все значительно быстрее и жестче. Вышли на площадку, поклонились, короткая схватка — и одного уносят. Выходит следующая пара.
