Кто ушел и кто придет (СИ) - Руно Мария (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
На восточном краю плато оказалось прохладнее.
— С моря тянет, — пояснил Гордон, посмотрел на небо, подернутое жемчужно-серой завесой, и добавил: — Погода мне очень не нравится. Смотри, как все затянуло! Успеть бы нам вернуться до дождя…
Оставив глайдер на удобной полянке, они за несколько часов прошли по запланированному маршруту, пообедали и повернули назад. На полпути Гордон объявил перекур, поднялся на пригорок, долго смотрел в бинокль на Вторую ступень, а потом подозвал Мадлон и сказал:
— Оказывается, мы неподалеку от памятника твоей матушке и ее товарищам. Видишь обелиск вон там, на гребне? Я сперва и забыл, почему-то думал, что они погибли в районе Радужной стены. Давай поднимемся.
Мадлон с сомнением посмотрела на усеянный валунами крутой склон и на Гордона, но старик уже подтолкнул ее.
— Здесь недалеко, и я тебя не задержу. Я хожу с палкой не потому, что болит нога. После первой экспедиции я действительно долго хромал, но двадцать лет назад получил прекрасный протез. А к палке привык, как вырезал ее здесь, на Нарате, так с тех пор и ношу.
Они долго поднимались по склону среди жухлой от дневного солнца и ночного холода травы и пышных кустов наратского рододендрона с узкими серо-синими листьями и крупными голубыми цветками. Невысокий обелиск четко рисовался на пасмурном небе, постепенно вырастал, приближаясь.
Гордон на ходу говорил:
— Я плохо знал твою мать. Много слышал о ней, а работать вместе довелось только однажды. Как раз здесь, на Муравейнике… Комплексная экспедиция, вроде этой, нынешней. Елена была начальником отряда, а я — главным геологом. Ты в то время, наверное, еще не родилась. Тебе сколько лет?
— Двадцать три.
— Да нет, выходит, тогда уже появилась на свет. Видно, мать тебя с кем-то оставляла. Н-да… Не очень-то мы с Еленой сработались. Она твердый человек, вроде нашего Виктора, а я в то время тоже любил настоять на своем. Ну, конфликтовали, конечно… В конце концов всем это надоело, и меня перевели в другой отряд.
Они подошли к памятнику. Гордон снял кепку, вытер ею потное лицо и поспешно напялил обратно. Среди разбросанных там и тут валунов посвистывал холодный ветер. Низкие облака неслись над горой, цеплялись за вершину, и Третья ступень временами тонула в тумане.
Мадлон смотрела на обелиск. На светло-сером камне выбиты в столбик три фамилии, рядом годы жизни и должности. Наверху — краткий рассказ обстоятельств гибели группы и стандартное: «Вечная память».
— А здесь кто-то был, совсем недавно, — Гордон указал на две веточки рододендрона у подножья обелиска. — Цветочки почти не завяли. Странно… Прилетали ребята с Радужной стены? Могли бы и нас навестить.
Мадлон вспомнила разговор с отцом перед отлетом.
— Может быть, сюда летал Френсис Губерт. Он сейчас должен быть на Нарате.
— Губерт? Робототехник? А что, он был знаком с Еленой?
— Да. Он мой отец.
Гордон высоко поднял седые брови, но сказал только: «Вот оно как».
Наклонившись, он зачем-то поднял белый вытянутый камешек, которым были придавлены ветки, поднес к глазам, прикрыл ладонью и кивнул.
— А это, похоже, опять наш неуловимый минерал. Верно, светится. Посмотри, — он передал камешек Мадлон.
Она повертела образец в руках. Тот напоминал обломок каменной сосульки вроде тех, что она видела в пещере.
— Сталактит, — подтвердил Гордон. — Натечная форма, характерны для подземных пустот. Видимо, где-то рядом есть пещера. Я возьму как образец, — добавил он извиняющимся тоном и придавил букетик другим камнем.
Они еще немного постояли у памятника. Гордон положил руку на плечо Мадлон, та вздрогнула от неожиданности. Что это он? Может быть, думает, что ей тяжело видеть на этом камне имя матери. Но она совсем не собирается плакать или что-то в этом роде…
— А ты как ладила с Еленой? — спросил Гордон. Мадлон показалось, что он хочет узнать что-то другое. Может быть, любила ли она Елену. Или почему она не грустит по матери, даже не вздохнет печально, глядя на памятник, даже ничего не скажет…
И что ответить на его вопрос? «Неплохо», «хорошо», «нормально»? Или просто «да так»? Или попросить уточнить, что значит ладили? Она никогда не спорила с Еленой, всегда слушалась ее, как сейчас Новака — ведь это была единственная возможность почувствовать, что Елена ей довольна и побудет с ней, да и вообще возможность получить хоть какое-то внимание. Когда она была совсем маленькой, глупой, не понимала этого и могла раскричаться или ослушаться, мать всегда уходила.
— Нормально, — наконец ответила она. — Только я нечасто ее видела, она очень много работала.
Гордон снова то ли сочувственно, то ли ободряюще сжал ее плечо и проворчал:
— Да, думаю, никто из ее коллег даже не подозревал, что она обзавелась ребенком. Пожалуй, ей стоило бы притормозить. С ее умом и хваткой карьера от нее не убежала бы… А все-таки хотел бы я знать, что произошло в пещере. Подземный газ… Да никогда на Муравейнике не встречали легковоспламеняющиеся газы в высоких концентрациях!
— Теракт? — предложила Мадлон. Гордон покачал головой.
— Нет, эти сволочи предпочитают убивать людей в больших количествах. Три человека для них маловато будет.
— Недоброжелатели?
Гордон хмуро засмеялся.
— У Елены их хватало, не сомневайся! Но в научной среде принято сокрушать оппонента доказательствами, а не тоннами камней. Нет, здесь что-то другое… Может, и впрямь взрыв подземного газа. На Муравейнике пару раз находили коллекторы с нефтью, возможно, группа оказалась выше такого природного резервуара. Газ мог подняться по трещинам в грот, где произошел взрыв… И все же странный случай. Ладно, пойдем. Ветер усиливается, а нам далеко лететь.
Новак и Анни пришли в сумерках, когда Мадлон, Гордон и вернувшийся из пещеры хмурый Ленни успели поужинать. Анни убежала переодеваться, Новак попросил что-нибудь попить. Было заметно, что он очень устал.
— Куда ведет ход? — спросил Гордон. — Что нашли?
Обычно Новак с ходу рассказывал про все, что случилось за день и заслуживало упоминания, но сейчас почему-то выдержал длинную паузу и ответил неестественно медленно, будто опасаясь сказать лишнего:
— Это галерея естественного происхождения, еще одна пещера. Неясно, зачем аборигенам понадобилось закрывать ее плитой. Ход очень длинный и, судя по перепаду высот, мы действительно спустились по нему на уровень верхних туннелей Первой ступени, — он помолчал, глотая чай, пожал плечами, добавил: — Да, собственно, и рассказать-то больше нечего. Так весь день и проходили — сперва вниз, потом наверх. Жаль, Стривера с нами не было, ему бы понравилось. Я-то пещеры не люблю, мне больше искусственные подземелья по душе. А может, и к лучшему, что он не пошел, с его энтузиазмом мы бы там до сих пор гуляли, — Виктор со стуком поставил кружку. — Ужин готов?
— Сейчас разогреется, — сказала Мадлон.
— Очень хорошо, пойду пока умоюсь.
Но когда Мадлон выглянула из палатки, то увидела, что Новак, прежде чем спуститься к ручью, подошел к Анни, которая рылась в рюкзаке, и о чем-то долго разговаривал с ней. Против своего обыкновения, он говорил тихо, и Мадлон не разобрала ни слова.
Новак и Анни поели, и руководитель сразу ушел в палатку, но спать не ложился, сквозь полотняную стенку виднелся свет фонаря. Прибирая на кухне, Мадлон подумала: странно, что Новак не бросился звонить товарищам из нижнего лагеря и хвастаться. Или сам еще не верит в успех? Не выдержав, она поделилась с Анни:
— Наш начальник сегодня какой-то тихий.
Та рассеянно улыбнулась.
— Устал, наверное. Я тоже устала, но спать почему-то совсем не хочется. Давай посидим немного, попьем чаю. Сейчас не так душно, как днем.
Анни сама заварила чай и устроилась за столом, подперев кулачками щеки. Тихо шипела газовая лампа, подвешенная под потолком палатки. Анни задумчиво проговорила:
— Мне не хочется уезжать, я привыкла к Нарату. Думаю, наше земное Солнце будет казаться мне очень тусклым после местного. А ты скучаешь по Земле?
