Точка невозвращения - Вольнов Сергей (книги онлайн .TXT) 📗
«Красная Жуть», строго выдерживая курс норд-норд-ост, шла быстро, в надводном режиме. Носовой таран субмарины легко, как хорошо заточенный абордажный меч брюхо вражеского матроса, взрезал тяжелые валы. Лениво колышущиеся, пологие, были они сейчас больше всего похожи на неровно постеленное, бугристое одеяло и ничем не напоминали порядочные волны.
Только вот одеяльце-то серо-синее это – уж очень немаленьких размеров; всю планету покрывает. И далеко не везде лишь бугрится. Гораздо чаще оно скрученное и встопорщенное, в такие складочки скомкано, что только держись! Сорокаярдовые – не редкость.
Ветрам-то раздолье здесь, гуляй – не хочу! Беспрепятственная кругосветка в полсотни тысяч миль длиной; над сотнями и сотнями миллионов квадратных миль шевелящейся воды. И выше ее уровня – ни единого клочочка суши размерами больше пары кабельтовых; да и те – высунутся из-под воды подсохнуть на годик-другой, а потом так и норовят обратно опуститься. Ну никакой твердости, ни малейшего постоянства в этом мире, куда ни подайся!..
Фадриддин Шерх Муссейн стоял рядом с вахтенным стрелком у наружной батареи стационарных разрядников. Мединец привычно придерживался за страховочный леер и упирался босыми ступнями в палубный настил.
Практически всю свою полувековую жизнь проплавал он в океанских акваториях, но уроженцем этого напрочь водного мира не был. И все никак не мог привыкнуть, что здесь порта НЕТ. И не будет… В нормальных мирах моря на то и моря, чтобы когда-нибудь вернуться с их просторов на берег. В ПОРТ. Наконец-то ступить на земную твердь. Которая не качается и не кренится. Здесь же – берега как такового практически не было! Не были в привычном понимании портами и здешние гавани – причально-шлюзовые комплексы подводных куполов и городов.
И потомственный в девятом поколении моряк, проходив по Ябберскому океану несколько годовых циклов, впервые в жизни начал подумывать о смене профессии… Шторма и ураганы не страшили бывалого маремана, не испугали даже здешние улиданы – неимоверные супертайфуны; и не свирепости врагов боялся пират-мединец, что сотни раз хаживал на абордаж и выжил. Но врагом, что нежданно ударил ему в спину, оказалось нарушение привычного порядка вещей «море – берег», и психика вздрогнула конвульсивно, как палуба при швартовке…
Боцман медленно повел курчавой головой, посверкивая на волны черными маслинами глаз. В пределах визуальной видимости не наблюдалось ни одного атомохода. Сонары и радары давали пару дюжин засечек различной интенсивности – от рыбачьих тримаранов, пастушеских ботов и прогулочных яхт до грузных галеонов торгашей, неуклюжих барж-рудовозов и громадных фермерских плавбаз. И три ближайшие надводные платформы: в часе, в двух с четвертью и в двух с половиной часах крейсерского хода; катеров-перехватчиков из донных селений опасаться не стоило, их здесь нет – глубины слишком большие.
Неподалеку, правда, паслись две стаи диких кальмаров и немаленький косяк зубастых белух, но если повезет, можно проскочить… Главное, что ни единой боевой субмарины на обоих горизонтах – надводном и подводном – не регистрируется.
Это хорошо. Капитану меньше соблазнов.
Груженный богатой добычей, удачно поохотившийся атомоход спешил домой. Подводный купол Тонга-Вилледж 009 ждал возвращения добытчиков и кормильцев. Ждали семьи – около тысячи мужей, жен и детей. Их оставили под присмотром нескольких дюжин выживших пиратов-ветеранов – морских волков и волчиц уже настолько старых и медлительных, что они не могли уже атаковать, но еще живых и вполне пригодных, чтобы грызануть того, кто нападет первым.
Экипажу «Красной Жути», более чем трем сотням уставших мужчин и женщин, не терпелось увидеть створы родного шлюза. За кормой – два с половиной месяца похода. Сто пятнадцатые сутки охотничьего рейда…
Соотношение оседлых и кочевых обитателей их селения было вполне обычным для Яббера. В донных куполах и на платформах обитали две трети населения планеты, а прочие, примерно каждый третий, пребывали в постоянном движении. Чтобы выжить, цивилизации необходимо стимулировать процессы общественного метаболизма: кровообращение экономики, обмен генофонда, информационную взаимосвязь.
Какими методами, не важно. Каждый крутится как может.
Есть команды, у которых вообще постоянных баз нет, – вот уж кому крутиться надо со страшной силой. Круглогодично не вылезать из лодки или не сходить с корабля… ужас! Но здешние аборигены и к этому вполне адаптировались.
Некоторые даже шастают по волнам в утлых крохотных корытцах и ничего, живые вполне. Даже довольные жизнью, вот как этот здоровенный тип, которого позавчера подобрали с воды и взяли на борт… А что, в компании с тремя такими аппетитными девчонками – чего бы не поплавать, месячишко-другой! Интересно только, где люди ухитряются раздобывать дурацкие дисковидные посудины, больше похожие на космический шаттл, чем на нормальную лодку…
Вот о чем думал пожилой боцман, зорко оглядывая горизонт; хотя не такими мудреными словами – подобных выражений он просто не знал. Зато он прекрасно владел идиомами, жизненно необходимыми для общения с собратьями и сосестрами по ремеслу, просоленными океаном насквозь.
– Гала, щупальце тебе в задницу, – сказал мединец, поднося ко рту левое запястье, окольцованное браслетом внутрибортового коммуникатора, – и поглубже, в тонкие кишки. Долго мне ждать еще, жаба старая?
– Фадди, на твоей Медине все парни такие нетерпеливые и горячие? – поинтересовалась оружейница ехидным голоском. – Девять минут как воткнула в разъем. Зарядка минимум одиннадцать. Забыл, да, моллюск старый? Маразм начинается?
Вахтенный стрелок ухмыльнулся украдкой. Но всевидящий боцман заприметил довольную улыбочку, свирепо рявкнул ему: «Зырь акваторию, салага пресноводный!» – и матросик поспешно отвернул лицо к дисплею и сгорбился виновато. Осознал, короче.
– Парней моей Медины я уже тридцать лет только в кошмарах видел! – прорычал мединский диссидент Фадриддин Шерх Муссейн, некогда приговоренный шариатским судилищем к смерти, но счастливо избежавший повешения на рее. – Но если через минуту не увижу твою глупую рожу здесь, наверху, обязательно превращусь в одного из…
– Боцмана к Капитану! – прервал в эту секунду их привычную перепалку голос третьего помощника Яна Сопницкого, что выстаивал сейчас вахту в ходовой рубке.
– Якоря ржавые… – пробормотал старый пират. – Началось. – И устремился к овальному проему входного люка. Не мешкая ни секунды.
Чуяла его пропитанная ромом печенка – с этой четверкой приблудных «забортников» уху не сварить. Особенно с этим косматым, как тимара, здоровяком. Взгляд его боцману сразу не понравился, шалый какой-то, жгучий. Неудивительно. Мужчина в неразлучной компании трех жен на озверение просто обречен… Тем более придурок, который способен так распустить своих баб. Мышцой вон оброс за двоих, а мозгов как у дауна, видать.
Услужливо всплыл из глубин памяти подозрительный разговор, по долгу службы подслушанный намедни поздним вечером. Утроба атомохода тесна и витиевата, как требуха исполинского левиафана, и мнится полным-полнехоньким укромными закоулками, однако – попробуй сыщи местечко, чтобы уединиться… Пришлые сдуру решили, что уж в гальюне-то – самое оно.
Говорили они на редком для здешних мест наречии, но старый морской волк, лакавший пиво в тавернах многих аквапортов не одного водного мира, их понимал преотлично.
«…аньшше надо было думать, – раздраженным полушепотом шипела старшая жена тимарообразного громилы, жилистая мужеподобная стервядь по имени Хард, – я предупрешшдала!» – «Не соврала, и впрямь немерено воды, – у средней жены, бритоголовой раскосой сексапилочки Ир, голос был хрипловатым, низким, словно бы чуть-чуть простуженным; он хорошо сочетался с ее отрывистым рычащим имечком, – сплошная вода. Вань, как выныривать-то будем?.. Или не будем? Судя по сверканию взора, тебе настолько понравилась пиратская романтика, что…» – «Расследование продолжается! – отрубил косматый. – Шутки у тебя, однако… Я найду! Некуда мне деваться! У меня другой дороги нет…» – «Точно. Виа эст вита… Непреклонный ты мой. Ничуть не изменился с той поры, когда при аналогичном утверждении возникал закономерный вопрос: любопытно, что раньше, Родину или силу, которая гасит зве…» – «А мне и тут не худо. Я бы осталась. Если пригласят!» – вякнула старшая. «Ч-ч-черт, ну и оставайся, – проворчал муж, которого средняя почему-то звала то Солом, то Ванем, словно бы отрабатывая за старшую; та по имени почему-то вовсе к нему не обращалась. – На кой ты нам сдалась. Мы тебя не приглашали, сама на борт влезла…» – «Ага, от вас приглашения дождешшся! Мне что, по-вашшему, к пахану надо было топать? Без скальпов, да еще и напарника потеряла. Вот бы Маркграф обрадов…» – «Твой кореш сам виноват, – оборвала ее Ир. – Настоящий мужчина! Мыслил яйцами, а не головой». – «Головой думать пахану положено, а не шестерке…» – «Черт, жалко, что я к этому вашему Маркграфу не сходил. Пообщаться. Порадовал бы старика…» – «Скажи спасибо, что мы тебя не скинули, – процедила средняя. – Неблагодарная тварь!» – «Точно. Я такая. Меня еще в детстве блишшние научили, что заповедей не десять, а три: не верить, не бояться и не просить! Да и не за что мне васс… Это вон той ссоплячке рыжей ессть за что. Пусскай она благода…» – «То была честная сделка, – оборвал Сол, он же Вань, злобное сипение старшей жены. – Парень заплатил жизнью, чтобы его девчонка ушла в космос и получила шанс. Кстати, как она?..» – «Спит в рундуке. Заснула наконец-то. Беременным покой нужен, а ее приступы тошноты выворачивают». – «Маркграфово отродье…» – проворчала Хард; видимо, подразумевая эмбрион, которого носила младшая жена, совсем юная рыжеволосая девчушка. Совершенно ошалел мужик, его бабу какой-то посторонний тип отымел, а ему – хоть бы хны!
