Мир без звезд - Андерсон Пол Уильям (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Меня несколько беспокоил Йо Рорн. Он всегда был угрюм и неприветлив. Но впрочем, ничего серьезного.
Некоторую озабоченность вызывал у меня и Энвер Смет, наш химик. Ему было всего-то тридцать лет, и двадцать пять из них он провел под теплым крылышком своих родителей на Арви — буколической патриархальной планете вроде Ландомара. Потом он вырвался из-под опеки и поступил в Космическую академию на Айроне, но это тоже нельзя назвать большим жизненным опытом. Я был его первым капитаном, а наш рейс — первым продолжительным путешествием. В конце концов, надо парню с чего-то начать, а он был в приличной форме.
Очень скоро он стал почитателем Хьюга Валланда. И понятно почему. Мальчик встретил большого, порывистого, по-настоящему крутого и в то же время добродушного мужика, который всюду побывал и все умел — да и к тому же имел почти три тысячи лет от роду. О нациях Дома Людей, ставших уже давно мифом, он говорил как о своих знакомых, он летал ни больше, ни меньше как с самим Яношеком — и плюс ко всему тому он так пел баллады, как Смет осмеливался только мечтать когда-нибудь научиться. Валланд хорошо понял эту ситуацию, воздерживаясь от эксплуатации или покровительства и только время от времени скармливая Смету разумный совет.
Тем временем подоспела Капитанская Гулянка. Через двадцать четыре часа мы должны были совершить прыжок. Перед этим невозможно не чувствовать напряжения. И согласно хорошему обычаю, когда все остальное сделано, команда собирается чуть-чуть расслабиться.
Мы съели роскошный обед, подняли традиционные тосты и уселись выпить по-серьезному. Спустя некоторое время салон вопил. Ален Гальмер, Чу Брен, Гальт Урдуга и Йо Рорн сгрудились в углу возле пары взлетающих костей. Остальные устроили бешеные танцы на палубе, а Валланд задавал ритм на своем омнисоноре под непристойные слова, пока пот не потек ручьями по лицам, и даже древняя песенка «Почему бы тебе не стать симпатичной девчонкой» показалась опять смешной.
— Их-хо! — Мы похватали стаканы и дружно выпили. Смет упал на то сиденье, где расположился Валланд.
— Никогда раньше этой песенки не слышал, — сказал он, тяжело дыша.
— Услышишь еще, — ответил Валланд, растягивая гласные, чуть ли не нараспев. — Песня с прежних времен. — И после паузы добавил: — Честно говоря, это я ее сочинил, лет этак пять сотен тому.
— Не знал раньше, — сказал я. — Впрочем, я тебе верю.
— Да уж конечно. — Смет попытался изобразить победительную улыбку. — При том опыте, который у тебя в твои годы есть на этот счет, Хьюг, верно?
— Н-ну… вообще-то, да. — Веселое настроение оставило Валланда. Он резко, почти залпом допил коктейль.
— Воспоминания о женщинах, — сказал Смет с мечтательной улыбкой, — вот уж что, наверное, не станешь выкидывать при ревизии.
Валланд налил себе еще.
Я вспомнил эпизод у Литы и решил, что лучше отвлечь этого парнишку от моего канонира.
— На самом деле, — сказал я, — это как раз наиболее вероятные кандидаты на выброс из всех.
— Ты шутишь! — воскликнул Смет.
— Нисколько. Все по-настоящему хорошее, девушки, к которым ты и в самом деле был неравнодушен, — эти остаются. Но после тысячи случайных встреч тысяча первая не представляет ничего особенного.
— Что скажешь, Хьюг? — обратился к нему Смет. — Ты здесь самый старший. Может быть, самый старший среди живых. Что ты скажешь?
Валланд пожал плечами и вернулся к нам.
— Шкипер прав, — кратко сказал он. Он сел и невидящим взглядом уставился в недоступную нам даль.
Я чувствовал, что должен что-то сказать, пока не случилось неприятности, но ничего, кроме банальностей, на ум не шло.
— Послушай, Энвер, — сказал я Смету, — невозможно тащить с собой все воспоминания, что накопятся у тебя за столетие или два. Такая масса данных тебя просто утопит. Это вид сумасшествия, от которого нет лекарства. Так что время от времени тебе приходится обращаться к машине и принимать решение, без каких блоков памяти ты можешь обойтись, и именно эти конкретные молекулы РНК будут нейтрализованы. Но это надо делать осторожно, иначе могут появиться большие провалы, разрушающие личность. Необходимо сохранить образ прошлого в целом и его важнейшие детали. В то же время некоторые вещи надо отметать беспощадно, иначе сам себя загонишь под невыносимые комплексы. Поэтому никогда не оставляй тривиальных воспоминаний и не переоценивай никакой вид опыта, никаких идей, ничего вообще. Понятно?
— Более или менее, — хмыкнул Смет. — Я лучше пойду сыграю в кости.
Валланд все так же сидел один и крепко пил. Меня заинтересовало, что же с ним происходит, к тому же я устал и был довольно сильно пьян, и потому я оставался на том же сиденье. Вдруг его мощная фигура встряхнулась, и он повернулся ко мне:
— Да нет, шкипер, я не импотент и не гомосек. Все гораздо проще. Я полюбил один раз и на всю жизнь, в молодости. И она меня любит. Нам друг друга достаточно, и больше нам не надо. Понимаешь?
По нему не было заметно, но он был здорово пьян.
— Думаю, что понимаю, — осторожно сказал я. — Хотя, честно говоря, не мог бы сказать, что я это чувствую.
— Да уж наверное. Бессмертие и межзвездные путешествия изменили мир полностью. Не обязательно к худшему. Я не берусь судить. — Он задумался. — Может быть, если бы я остался на Земле, мы с Мэри тоже расстались бы. Возможно. А так мои странствия — ну, скажем, сохраняют меня свежим. Потом я вернусь и расскажу ей все, что со мной было.
Он снова взялся за омнисонор, прижал несколько клавиш и вполголоса запел мелодию, которую я слышал раньше:
«Ну что ж, — подумал я с присущей мне оригинальностью, — все люди разные».
Глава 5
Мы были готовы к прыжку.
Все системы настроены, все наблюдения и обсчеты выполнены, каждый человек на своем посту. Я прошел на мостик, застегнул противоперегрузочные ремни и стал смотреть на часы. Точное время не слишком важно при выполнении прыжка — ошибка в положении, вызванная задержкой на несколько минут, мала по сравнению с обычными ошибками в исходных данных расчетов. Но из соображений психологии лучше не отклоняться от плана. Нажать кнопку — это все, что человеку остается сделать.
Никакого предчувствия у меня не было, но, пока я ждал, во мне поднялось какое-то напряжение. Сам акт ожидания напоминает, что где-то что-то может пойти не так, что это уже не раз бывало, что наше бессмертие не абсолютно, поскольку рано или поздно при каком-то стечении обстоятельств ты будешь убит.
Чего больше всего боится капитан космического корабля, так это оказаться после прыжка в одной точке пространства с каким-нибудь твердым телом. В этом случае атомы слипаются, и корабль испаряется в ядерном взрыве. Это, конечно, глупый страх. Для надежности ты набираешь код так, чтобы выпрыгнуть подальше от той звезды, к которой идешь, и вне плоскости эклиптики. Вероятность того, что там окажется скала, ничтожна. В нашем же случае, напомнил я себе, место вообще идеальное. Мы даже не должны поймать значительной радиации: там, вдали от галактики, вряд ли найдется хотя бы водород, с которым наши атомы могли бы взаимодействовать.
И все-таки это прыжок в двести тридцать тысяч световых лет.
При этом я не понимаю принципа межзвездных прыжков. Да, разумеется, я изучал математику. И популярное объяснение я могу изложить не хуже всякого другого: «Астрономы показали, что гравитационные силы, будучи слабыми и распространяясь со скоростью света, недостаточны для объединения Вселенной. Новая теория постулирует, что пространство обладает внутренним единством, при котором каждая точка эквивалентна любой другой. Одно местоположение отличается от другого лишь n -мерными координатами присутствующей в нем массы. Эти координаты определяют конфигурацию материально-энергетического поля, которое может быть изменено искусственно. Если такое изменение произведено, то фактическая масса совершает мгновенный переход в соответствующую другую точку пространства. При этом сохраняется энергия, а масса сохраняет импульс — по отношению ко всем галактикам, — который она имела до совершения этого перехода, с приращением, соответствующим разности гравитационных потенциалов».
