Мозаика - Кликин Михаил Геннадьевич (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Пашке стало жутковато. Он с опаской посмотрел на густые тени под деревьями, обступившими кирпичный дом, и ему показалось, что там, в вечернем сумраке, что-то движется, неторопливо и текуче, словно бурун в мутной речной воде.
- Пойдем домой, Вов, - дернул он друга за рукав.
- Сейчас, дай договорить... В общем, стою я, смотрю на зеленого, а он все дом разглядывает. Долго так стоял, словно истукан.
И не пошевелится, только головой водит. А потом к дому подошел и стал в окна заглядывать, но там темно, наверно, не увидел ничего, отошел опять к деревьям и вроде как не знает, чего делать: то уходить дернется, то к дому метнется. А потом меня увидел, обернулся, уставился... - Вовка заглянул испуганными глазами Пашке в лицо и свистящим шепотом произнес: - Степка это был.
Зеленый-то...
Пашка вздрогнул. Волна ужаса ознобом пробежала по его спине.
- Врешь, - прохрипел он, но по глазам его было видно, что Вовке он поверил.
Они одновременно обернулись и посмотрели на темные окна одноэтажного, фундаментом вросшего в землю, домика. А когда невысокая худая фигура, с темными пятнами на сереющей в сумраке коже, отделилась от ствола старой корявой яблони и качнулась к ним, они вскрикнули и без оглядки помчались по асфальту набережной, топая разношенными ботинками и ощущая, как тяжело хлопают их по спинам кожаные школьные ранцы.
2066 год. Мусорщик
Хмурое осеннее небо источало влагу. Мелкие капли густого тумана висели в воздухе, конденсировались на холодных металлических поверхностях, и казалось, что это ржавый металл плачет грязными струйками воды, печалясь о своей ненужности и заброшенности на этом огромном пустыре, превращенном людьми в городскую свалку.
Леха, перепачканный, со слипшимися в сосульки мокрыми волосами, в промокшем насквозь плаще, бесцельно бродил среди гор мусора, надеясь отыскать хоть что-нибудь стоящее...
Был он уже не молод, но лет своих не замечал, легко отзывался на простецкое "Леха", оборачивался к окликнувшему, широко улыбался. Любил поговорить ни о чем, сбивчиво и путано, озвучивая непослушные мысли, выстраивая упрямые слова. Мальчишки посмеивались над ним, чудаковатым оборванцем, взрослые просто старались не замечать. И потому беседовал Леха обычно в одиночестве, сам с собой... Он уже давно свыкся со своей странной жизнью и даже не догадывался о собственной ущербности, не задумывался над тем, каким видят его другие люди.
Он просто жил. И ему нравился образ жизни, который он вел.
Ему нравилась маленькая квартирка в полузаброшенной многоэтажке на самом краю города, которую он делил с помоечным котом Васькой. Нравилось каждый день обходить свалку в поисках вещей, которые потом можно будет по дешевке продать на базаре. Он любил расковыривать кучи мусора, извлекая на свет божий брошенные, уже ненужные прежним хозяевам, но неплохие еще вещи. Часто он разговаривал со своими находками, жалел, гладил, оттирая от грязи руками, нашептывал ласковые слова. Ему казалось, что вещи отвечают ему, отвечают тихо, почти неслышно, на своем языке, непонятном большинству людей.
Леха приносил найденные вещи к себе, и они подолгу стояли у него в квартире. Вечерами, при свете свечи, он трогал их, перебирал, переставлял с места на место, любуясь своими игрушками, словно они были сделаны из золота и бриллиантов.
Когда ему требовались деньги, он отбирал какой-нибудь предмет, тщательно протирал его и со слезами на глазах шел на базар.
Покупатели, соблазнившись ожидаемой дешевизной неплохой еще вещи, подходили, приценивались, но Леха не торопился продавать, он высматривал среди них хорошего человека, доброго, с пониманием во взгляде, такого, что не выбросит ставшую ненужной вещь на свалку вместе с мусором...
Леха отшвырнул в сторону грязную тряпку, и из-под нее блеснуло серебром зеркало в старинной резной раме.
- Ах ты бедное, промокло совсем. Ну я тебя вылечу, подсушу, отчищу, забормотал Леха, аккуратно высвобождая находку изпод грязного вонючего хлама, - ты у меня будешь как новое... И кто же тебя обидел, кинул-выбросил?..
В ста метрах от склонившейся над зеркалом фигуры, невидимые за пеленой туманной измороси, проносились по асфальту автострады машины с желтыми пятнами фар. Леха, увлеченный монологом, не услышал, как один из автомобилей остановился на обочине и из него выбралась странная фигура, гротескная пародия на человека. Сгорбленное существо с темными пятнами на зеленой коже, пнув по пути консервную банку, направилось к Лехе.
- ...ты скучать не будешь, у меня есть много чего. А тебя я в обиду не дам. Будем жить вместе, у меня хорошо... - Увидев перед собой голые ноги с большими неуклюжими пальцами без ногтей, Леха замолчал и поднял голову. Поняв, что перед ним стоит не человек, Леха растерялся, сделал шаг назад, потом неуверенно улыбнулся и произнес, протягивая перед собой тяжелое зеркало:
- Вот. Нашел.
Зеленая фигура внимательно посмотрела на зеркало, на трещину, змеящуюся по стеклу, на облупленную деревянную раму и невыразительно сказала:
- Хорошо.
Леха опять улыбнулся и, не зная, что делать дальше, предложил:
- Если хочешь, бери.
Ему казалось, что эта невозмутимо спокойная фигура со странной кожей цвета свежего клевера, по которой вода сбегала крупными каплями, словно та была пропитана воском; с большими блестящими глазами, в которых читалась нечеловеческая мудрость; с узкой щелью безгубого рта - ему казалось, что это существо хорошее, доброе, чуждое злу, и потому Леха уверенно повторил:
- Бери. Пожалуйста.
Пришелец протянул руки, но зеркала не взял, а схватил Леху за холодные запястья. Тот вздрогнул и неловко попытался отстраниться, при этом чуть не выронив зеркало, но что-то, какое-то новое, еще неизвестное ему чувство заставило остановиться, замереть на месте, вглядываясь в глубокие глаза незнакомца.
И тогда он стал вспоминать. Свою жизнь. Мать. Отца. Деда. Он вспомнил людей, что жили до него. Давно. Очень давно. Он узнал среди них своих предков и понял, что не всегда люди были людьми, и он заплакал, обретя то, о чем никогда не подозревал...
В ста метрах за вуалью моросящего дождя с гулом проносились желтоглазые автомобили, но никто из людей за рулем не видел, как среди гор мусора, держась за руки, стояли в молчании две сгорбленные фигуры, и быстрые струйки воды стекали по их зеленой с темными пятнами коже, словно бы пропитанной воском.
2070 год. Братья
В баре было душно. Клубы сигаретного дыма плотным облаком заполнили все помещение, и казалось, что силуэты людей плавают в нем, с трудом разрывая тягучие волокна смога при движении. Приглушенно тявкала музыка из невидимых динамиков, с костяным стуком соударялись бильярдные шары, да изредка, перебивая монотонный гул голосов, звякали стаканы.
Сергей и Александр застыли на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку.
Никто не обратил внимания на вошедших, хотя картина того стоила. Братья-близнецы, когда-то похожие друг на друга как две капли воды, теперь, в зрелом возрасте, являли собой полные противоположности. Небритый седеющий Сергей, в мешковатом свитере, в брюках с пузырящимися коленками, с обслюнявленным чинариком в углу рта, разительно отличался от выхоленного Александра в дорогом костюме и лакированных ботинках.
- Зачем ты меня сюда притащил? - недовольно спросил Александр, морщась.
- Здесь, братан, единственное место в этом паршивом городишке, где курить можно прямо в зале, и никакой козел тебя не оштрафует. - Сергей окинул тяжелым взглядом исподлобья тесный бар. Выплюнул давно потухший окурок. - Давай спокойно поговорим...
Братья прошли к свободному столику и сделали заказ.
Они молча смотрели, как официант протирает салфеткой столешницу и расставляет приборы. Когда он отошел, Сергей откашлялся и сказал севшим голосом:
- В общем, Саня, я сейчас на мели. Живу пока у друга, но к нему скоро баба приедет, и придется мне тогда съезжать. - Сергей сплюнул прямо на грязный пол, утер рот кулаком. - У тебя жена, дети, я все понимаю, но мне больше не к кому обратиться.
