Путешествие в эпицентр - Шоу Боб (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
— До Дамаска всего две тысячи километров.
— Да хоть две тысячи метров! — Викки швырнула миску на стол, подняв целое облако муки. — Лукас, тебя ведь даже не интересует, что творится у соседей! Так что будь добр…
— Я есть хочу, — объявил Дэвид, появляясь в дверях. — И когда мы поедем?
Хачмен покачал головой.
— Извини, сынок, но поездку придется отложить.
— Как? — Лицо Дэвида застыло обиженной маской. — Ты ведь обещал…
— Я знаю, но сегодня не получится…
— А собственно, почему? — вступила в разговор Викки. — Я надеюсь, ты не думаешь, что я собираюсь целый вечер сидеть перед телевизором и слушать свору комментаторов и всяких экспертов, которые понятия не имеют, что произойдет в ближайшее время, и тем не менее убедительно рассказывают, что произойдет. Мы обещали Дэвиду поехать на автомобильные гонки, и мы туда поедем.
Хачмен на мгновение представил груду разорванных, искалеченных тел, вздрогнул, затем направился за Дэвидом в гостиную. Мальчик потыкал пальцем в селектор программ, нашел какую-то старую комедию и обреченно уселся перед телевизором. Удивленный и слегка успокоенный тем, что по телевизору все еще показывают обычные программы, Хачмен машинально взял в руки свой стакан с виски и уставился на экран. На залитых солнцем улочках Голливуда двадцатых годов разворачивалась сумасшедшая погоня на автомобилях. Не обращая внимания на актеров, Хачмен стал всматриваться в декорации. Дома казались сараями, но все же они были настоящие, и, вглядываясь в них, он иногда замечал мелькающие отрывки чужой, давно ушедшей жизни, запечатленной на старой пластиковой пленке. Простые неизвестные люди, защищенные прошлым от ужасов сегодняшнего дня. Прошлым, в котором самое страшное, что могло случиться с человеком, — это очередь за хлебом в голодные годы или в военное время вполне понятная смерть под пулеметным огнем.
«Я должен это сделать, — подумал Хачмен. — Я должен заставить нейтроны…» После комедии показали несколько рекламных роликов — опять нормальная жизнь, только порциями поменьше. Он уже начал успокаиваться, когда изображение на экране исчезло, затем вспыхнуло вновь. Огромное грибовидное облако, кипящее и в то же время почти неподвижное, словно высеченное из камня… Белые прямоугольные кварталы города, исчезающие под ползущим, клубящимся облаком. Изображение, очевидно, переданное с вертолета, не оборудованного специальными камерами, прыгало и уходило в сторону. При этом с экрана доносилась резкая, тревожная музыка. Потом кадр сменился, и появилось лицо диктора. Сухо, по-деловому он повторил прежнее сообщение, уточнив, что количество жертв оценивается в четыреста тысяч человек, и стал описывать лихорадочную дипломатическую суету в близлежащих столицах. Далее последовала новость, которую, по мнению Хачмена, следовало объявить в самом начале. Стало известно, что ядерный заряд не был доставлен ракетой либо военным самолетом. Он находился на борту гражданского авиалайнера, который должен был совершить посадку в аэропорту в семи километрах к юго-западу от города. Резиденция правительства переведена в Халеб, где уже принимаются соболезнования и предложения немедленной помощи от всех стран Ближнего Востока, включая Израиль и членов Объединенной Арабской Республики, от которой Сирия отделилась в апреле прошлого года. Все подразделения вооруженных сил Сирии приведены в боевую готовность, но ввиду отсутствия очевидного противника никаких боевых действий предпринято не было.
Викки остановилась у телевизора.
— Что говорят? Будет война?
— Не знаю. Похоже, что бомба была на каком-то гражданском авиалайнере. Очевидно, это дело рук какой-то террористической организации.
— Значит, войны не будет?
— Кто может сказать? И как иначе это называется, когда террористы творят такое? Начинали со взрывов в школах, и вот теперь…
— Я имею в виду войну, которая может коснуться нас. — Голос Викки звучал резко, как бы напоминая, что ему не следует разыгрывать из себя виноватого.
— Нет, дорогая, — произнес он, тяжело вздыхая. — Кого угодно, только не нас.
— О господи! — прошептала Викки. — Настей мне чего-нибудь. Я чувствую, сегодня вечер не удастся.
После обеда Хачмен разыскал телефонный справочник и набрал номер стадиона. К телефону долго не подходили, и он было собрался положить трубку, когда там что-то щелкнуло, и хриплый мужской голос ответил:
— Алло! Беннет слушает.
— Алло? Это стадион Кримчерч? — От неожиданности Хачмен не нашел сразу, что сказать.
— Да. Это ты, Берт?
— Нет-нет. Я просто хотел узнать, не отменили ли сегодня гонки?
— Нет, конечно, — мужчина удовлетворенно хмыкнул. — С чего их должны отменять? Погода отличная, разве нет?
— Да-да, я просто хотел удостовериться, а то вдруг…
Хачмен положил трубку и уставился на свое отражение в настенном зеркале. «Отличная погода. Радиоактивных осадков не ожидается…»
— Куда ты звонил? — Викки открыла кухонную дверь и пристально посмотрела на него.
— На стадион.
— Зачем?
Хачмена так и подмывало спросить: «Неужели никому на свете нет дела до того, что на земле одним огромным городом стало меньше?»
— Узнавал время начала соревнований.
Она еще раз внимательно на него взглянула и вернулась на кухню — в свою маленькую изолированную вселенную. Через минуту оттуда донеслось пение и звон посуды. Потом дверь снова открылась, и из кухни выскочил Дэвид. Яростно работая челюстями, он пронесся в свою комнату, оставляя за собой слабый аромат мяты.
— Дэвид, что я тебе говорил насчет жевательной резинки? — крикнул ему вслед Хачмен.
— Чтобы я ее не жевал.
— Ну и что?
Вместо ответа Дэвид еще раз громко чавкнул набитым ртом, так что звук было слышно даже через прикрытую дверь. Хачмен покачал головой, невольно восхищаясь своим ребенком. Так упрям может быть только семилетний. «А сколько таких же упрямцев было в Дамаске? Шесть тысяч? Больше? А сколько столь же упрямых шестилетних, пятилетних и…»
— Оставь Дэвида в покое, — сказала Викки, направляясь в спальню. — Что плохого в том, что он жует резинку?
— Ты же знаешь, он всегда ее глотает, — произнес Хачмен, возвращаясь в обычный домашний мир. — Она совершенно не переваривается.
— Ну и что? — фыркнула Викки. — Иди сюда, помоги мне одеться.
Зрителей на стадионе оказалось примерно столько, сколько можно было ожидать в такое время года. Отчужденно глядя на летящие, сталкивающиеся, ревущие машины, Хачмен сидел в полутьме навеса, и даже присутствие жены и сына не давало ему душевного покоя и тепла.
Вечером, добравшись до постели, он заснул мгновенно, и всю ночь его преследовали нелепые сны… В огне, на раскаленных углях лежит бледно-зеленая ящерица. Блестящие черные глаза-бусинки смотрят прямо на Хачмена. Ящерка шипит, шкворчит на огне, но не делает попыток спастись, пухнет, кипит пузырями — и вдруг взрывается, но до самого последнего момента не отводит осуждающего взгляда. Как будто хочет что-то сказать. Хачмен бежит, испытывая ужас и стыд за свое предательство, одновременно себя оправдывая: «Она сама. Она сама себя сожгла!»
Проснувшись среди ночи, он долго лежал без сна, разглядывая проникающие через окно спальня бледные полосы света. Викки спала рядом, тихо и доверчиво, но это не давало ему успокоения. Отвратительный осадок сна не проходил, пугая и в то же время притягивая своей яркой символикой. Внезапно Хачмен понял, что в глубине души он уже давно решил построить антиядерную машину.
