Одежды Кайана - Бейли Баррингтон Дж. (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Он отправил наверх три полных загрузки лихтера, потом вошел в отсек, где сразу же пожалел, что начал погрузку, не осмотрев всех отсеков трюма. Сначала он сомневался, но осмотрев и изучив ткань, которая, казалось, заставляла кровь бежать быстрее по жилам и пропускала по нервам электрический ток, он решил, что другого объяснения быть не может. Это была легендарная ткань, которая в Скоплении была известна только по сказочным слухам. Никто не знал, существует ли она на самом деле. И даже те, кто слышал об этой ткани, не все знали ее название. Педер слышал, что ее называют «проссим» — проссимовая ткань.
Если это был проссим, — а Педер был уверен, что это так, — тогда нужно взять каждую нитку этой ткани, какая только есть на этом корабле. Даже на Кайане проссим был редок — ткань королей, мистических, бесконечно искусных мастеров одежды. Аура кайанского мистицизма окружала эту ткань, хотя Педер не совсем понимал, отчего. Он знал лишь, что одежда, сделанная из проссима, невзирая на личность создателя, стоила в десять раз по всем статьям дороже любой другой одежды из любой другой ткани. Он ничего не сообщил Масту, а занялся опустошением отсека. Содержимое его едва наполняло грузовую камеру лихтера для одного рейса. Когда он собирал последнюю охапку, он вдруг заметил маленькую дверцу в углу. Дверца была без таблички или какого-нибудь другого знака. Подумав, что это может быть кладовая с парой лишних одежд, он отворил дверцу и замер, оглушенный. Камера поначалу показалась непропорциональной по размерам для своего содержимого — там висел один единственный костюм.
И все же, присмотревшись, можно было отметить, что такая организация пространства имеет свой смысл. От костюма исходило ощущение подчинения, управления окружающим пространством. Казалось, костюму было необходимо пространство так же, как оно необходимо для удобства живому человеку. Видимо, это было нечто особо ценное. Какая-то личная одежда какой-то экзальтированной личности. Трудно было сказать, каковы были обычаи кайанцев в подобных вещах.
По какой-то причине он не только не взял костюм, но продолжал стоять, рассматривая его. Во-первых, вид у костюма был довольно обычный, цвет —тускловатый, покрой изысканный, но скромный. И тем не менее, чем больше стоял перед ним Педер, тем сильнее становилось впечатление, которое на него этот костюм оказывал. Он отметил тончайшие мерцания, вспышки в ткани, на брюках, на пиджаке. Цвет больше не казался ему мутным, а просто составной множества умопомрачительных узоров. Чем больше он смотрел, тем труднее было ему отбросить одну идею, одну потрясающую возможность. Наконец он сделал шаг вперед и протянул манипулятор, благоговейно приподняв полу пиджака.
На богатой внутренней подкладке обнаружился узор, свитый из петель и спиралей. Педер отдернул руку, тяжело вздохнул. Он знал этот дизайн, его подозрение подтвердилось.
Это был костюм, сделанный Фрашонардом!
В самых бурных мечтах он даже не думал, не воображал, что когда-нибудь увидит или даже будет обладать таким костюмом. Фрашонард, коронованный король сарториального искусства Кайана!
Великий мастер, как слышал Педер, недавно умер. Он никогда не был особо расточителен в своих творениях, и с момента его смерти все его произведения, известные по счету, рассматривались в том же свете, что и великие произведения живописи. Но удача Педера была еще более невероятна в одном отношении: новая необыкновенная ткань, проссим, только недавно начала применяться в искусстве сарториалов. Один сарториал сообщил Педеру, что побывав на планете, находящейся на коммуникабельном расстоянии от Кайана, он слышал, что якобы перед смертью Фрашонард успел закончить только пять костюмов из новой ткани. Пять известных костюмов.
— Педер! — послышался раздраженный голос Маста. — Где ты застрял?
Успокоив себя, Педер осторожно снял костюм.
— Заканчивай с последней порцией!
Педер осторожно вышел к лихтеру и уложил костюм в камеру, тщательно затворив люк. Он собирался вернуться на корабль, как вдруг динамик внутри костюма предупреждающе взвизгнул, а звукогенератор угрожающе загудел.
Обернувшись, Педер увидел, что по склону пробирается вниз его старый знакомый — ящер-ревун.
— Стоп, — сказал он. — Кажется, у меня неприятности.
Похоже, ревун заметил Педера. Балансируя рубящим воздух массивным хвостом, он нацелил квадрат звуковой трубы на корабль. И в следующий миг по завыванию динамика Педер понял, что труба ревуна пришла в действие. Он лихорадочно потянулся к гнезду-рукоятке, управляющей энергоружьем.
Глушители на его костюме уже начали трескаться и отваливаться.
Внутри, во внутренностях Педера, как будто начал перекатываться тяжелый давящий шар.
Энергоружье метнуло бледно-голубое, едва видимое, пламя, похожее на острую струю горящего газа — только струя была очень тонкой и прямой, как луч, устремившийся к цели. Луч ударил ревуна прямо чуть ниже рыла. Бестия метнулась в сторону, раненая, но далеко еще не убитая, соскользнула ниже по склону и попыталась еще раз нацелить поток инфразвука на Педера и лихтер. Педер выстрелил еще раз, теперь уже уделив больше внимания прицелу. Энергетический луч разрушил резонатор ревуна, проник во внутренности, задев, очевидно, какой-то важный жизненный орган, потому что ящер упал на бок, завывая в агонии.
Педер возносил небу молитвы, чтобы лихтер не оказался слишком поврежденным и был способен взлететь. Он шагнул к лихтеру, и тут же внутри у него все словно завибрировало. Педер понял, что получил изрядную дозу инфразвука.
Но не обращая внимания на все неприятные ощущения, он заставил себя войти в кокпит лихтера.
— Поднимай меня! — прокричал он. — Я ранен!
— Понял, — ответил Маст, и лихтер поднялся в воздух. Кораблик скрипел и стонал, пожалуй, даже слишком, но серьезных повреждений структуры заметно не было.
Пятнадцать минут спустя он был снова на «Косте», извлеченный из покалеченного костюма-глушителя. Во время обратного перелета, пока он стоял неподвижно, он чувствовал себя хорошо, но стоило ему шевельнуться, как внутри ощущалась неприятная вибрация. То же самое происходило, когда он начинал говорить. Кастор, которого некогда исключили за неуспеваемость из медицинского училища, пробормотал что-то насчет небольшого внутреннего кровоизлияния. Потом, уложив Педера на роскошную кушетку Маста, сделал ему массаж и несколько внутривенных инъекций. Полчаса или около того спустя, Педер почувствовал себя лучше.
— Какую часть груза мы перевезли? — спросил Маст.
— Примерно половину.
Маст поджал губы:
— В трюме еще осталось свободное место…
— Я больше спускаться не буду, — быстро заявил Педер. — Тем более, костюм все равно поврежден. Если тебе надо, сам отправляйся вниз.
Маст не стал настаивать, замяв эту тему. Они все спустились в трюм, осмотреть добычу и насладиться отбором вещей для собственного использования. Граун и Кастор украсили себя с превеликим избытком. Маст, тем не менее, внимательно осматривающий одежду, почти ничего себе не взял, не проявил к этому особого интереса, ограничившись только галстуком из паутинно-тонкого шелка, несколькими носовыми платками и небольшим симпатичным титфером. Педер был удивлен такой сдержанностью, учитывая характерное для Маста внимание к собственной персоне. Сам Педер, внешне как бы беспристрастный, порылся среди вещей, отложил в сторону узорный плащ с кружевными зубчатыми рукавами и воротником, пару мягких домашних туфель из замши лавандового оттенка с серебряной подкладкой и пару облегающих штанов из контрастной светотеневой структурной ткани. Потом, стараясь придать себе вид небрежный и расслабленный, он посмотрел на костюм Фрашонарда.
— Единственная вещь, которую я хочу присвоить — это вот этот костюм. Маст искоса посмотрел на костюм.
— Эти кайанцы довольно странные люди в том, что касается стиля жизни, насколько я слышал, — сказал Маст уклончиво. — Не позволяйте одежде стать хозяином человека, так, как это позволяют они.
