Баймер - Никитин Юрий Александрович (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
В дверь позвонили. Отец пошел открывать, а я поспешно скользнул на кухню. Была мысля вообще приспособить кофейник прямо в комнате, но тогда со старшим поколением связь оборвется, нехорошо. Кухня у нас место для брифингов.
Я торопливо угощал кофе Мадженту, она ахала и вскрикивала от восторга, я успел показать ей, как включается электроплита, но тут в прихожей раздались голоса: преувеличенно радостный и приветливый отцовский и благодушный рокот Валериана Васильевича, они с отцом давние друзья. Потом оба вдвинулись на кухню, я вежливо поинтересовался, не сварить ли и для них, Валериан Васильевич великодушно согласился.
– Что-то вы похудели, – сказал мне благожелательно. – И такая интеллигентская бледность… В такое время остаться все еще незагорелым?
Отец сказал осуждающе:
– Похудел!.. Если бы только похудел. Он пристрастился к этой наркоте, к этому последнему созданию сил тьмы… Вот глаза красные, как у ангорского кролика.
Валериан Васильевич кивал, соглашался, большой и благодушный, как огромный медведь. Он расположился в единственном кресле, кухня у нас полногабаритная, кроме кресла, еще и так называемый уголок, так что тусовочка может быть еще та.
– Да, не та молодежь пошла, – согласился он. – Худшие вовсе колются, гомосекничают, а лучшие – за этими ящиками, где на экранах что-то бегает, мелькает!.. И не могут оторваться от этого мелькания. Аддикция.
Отец сказал мечтательно:
– А помните, Валериан Васильевич, наше время? Помню, даже за обеденным столом читал! Поставлю книгу посреди стола, подопру ее чем-нибудь и хлебаю из тарелки. А глаза все время бегают по строчкам… Да какие там строчки! Это сейчас так говорю, а тогда я был в другом, неведомом мире. Спасал принцесс, побивал магов и драконов, вершил справедливость на всей земле. Потом узнал, что мать тайком мне подкладывала котлет, которые я не любил, а за книгой я все, оказывается, сжирал. Думаю, что, положи она на тарелку грязные отцовские носки, съел бы! И не заметил.
Валериан Васильевич кивнул, его глаза так же мечтательно закатились под надбровные дуги.
– Это все знакомо. А я вот, когда гнали спать, тайком брал книгу и фонарик. Под одеялом укроюсь с головой, фонарик зажгу и читаю. Родители видят: нет света из-под двери. Значит, ребенок спит. А этот ребенок читает, пока батарейка не сядет, а наутро идет в школу с красными глазами!
Отец хохотнул:
– У меня было то же самое. Родители даже к врачу водили, представляете?
– Не представляю, – ответил Валериан Васильевич вкусным голосом, и я вспомнил, что многие из их поколения произносят это «представляете» или «я не представляю» с подобными интонациями. Наверное, в их годы это было как щас «круто», «клево», «тащусь», «отпад». – И что сказал врач?
– Нашел нервное истощение и прописал рыбий жир!
– Фу, гадость, – скривился Валериан Васильевич.
– Еще какая, – подтвердил отец, – но пришлось, пришлось… Не выдавать же тайну, что вместо сна читаю ночи напролет!
– И много жира пришлось?
– Если сложить все, то ведра два наберется, – сообщил отец. – Я был упорный. Ради того, чтобы читать больше, чем разрешалось, я бы даже уксус пил.
Я молчал, как рыба об лед. Этим монстрам на зуб лучше не попадаться. Для них я вообще враг, от меня эти проклятые компьютерные игры, что развращают молодое поколение. Пусть я не создаю, но все же распространяю. От книг ребенков отрываю! От мудрого и неспешного чтения!
Коричневая пена поползла вверх, я поспешно отставил джезву. Сейчас только разлить по чашкам, я ж вежлив, и можно смываться.
Валериан Васильевич спросил тем же благожелательным голосом владетельного лорда:
– Андрий, а вы когда в последний раз читали книгу?
– Сегодня, – ответил я.
– Да ну? А мне показалось, что у вас совсем мало книг…
– Триста тысяч томов, – ответил я.
Он не поверил, сделал большие глаза.
– Как это? У меня около десяти тысяч, но это занимает две комнаты…
– А у меня все на одном диске, – ответил я. – Очень удобно.
Они врубились не сразу, а как будто оттаявшие после ледникового периода мамонты, потом Валериан Васильевич протянул разочарованно:
– Но это же… Это ж не библиотеки! Библиотека – это когда книгу берешь в руки, чувствуешь ее аромат, запах типографской краски, когда слышишь шелест страниц…
Я помешал ложечкой, чтобы гуща поскорее села на дно, сказал мирно:
– Вообще-то книги создавались как переносчики информации… но если так важен запах и шелест, то все это можно устроить и с помощью компа. Вообще-то книги в классическом виде уже начинают уступать экранным…
Валериан Васильевич возразил очень корректно, но брови взлетели в сильнейшем удивлении и даже негодовании на середину лба:
– Да что за рениксу вы, простите, порете?.. Да кто же предпочтет читать с экрана монитора, когда с книжечкой можно полежать на диванчике, взять с собой на пляж, даже, уж простите…
Я подумал, что с экрана уже сейчас предпочитают читать все, у кого нет денег на покупку дорогих бумажных, но тут с гадким смешком сказал отец:
– Да что уж там, говорите! Моя жена свои любовные романы берет с собой даже в туалет.
– Вот-вот! Это я и хотел сказать, но язык прикусил некстати.
– Да уж извините, что я такое за столом. Пастернак бы такого не позволил. Помните, как у Мандельштама… Нет, это у Бродского, там очень хорошо сказано, не находите?
– Да-да, – сказал отец и посмотрел на меня укоризненно. – Но это поколение из великого Булгакова помнит разве что «Мастера и Маргариту», но и то… тинейджеры уже и Булгакова не помнят! А попробуй им сказать о Зинаиде Гиппиус, Набокове, Платонове… А стихи гениального Хлебникова? Разве их можно читать с экранов?
Я пробормотал тоскливо:
– Да я уж и не знаю, что сказать… Это ж все равно что сравнивать первые автомобили с каретами! За каретами – технология тысячелетий, опыт всех народов, работающие фабрики по производству рессор, колес, подвесок, кнутов, хомутов… а авто тогда клепали в сарайчиках. Я посмотрю на соответствие между бумажными и электронными лет через пятьдесят.
– То же самое и будет, – сказал, как припечатал, Валериан Васильевич. – А то и вовсе от вашей электроники останется только пыль. А вот книги – вечные!
Он сказал с таким апломбом и убеждением, что я сразу умолк, тем более что кофе разлил, не пролив ни капли, теперь со своей чашкой могу убраться в свою берлогу. А то получается, что я нападаю именно на книги, на книги вообще. А они эти книги защищают от меня, варвара нового технологического века.
ГЛАВА 3
Я просматривал, что же за мое отсутствие в компе появилось нового, а из комнаты отца раздались странные для современного мира, но для меня уже привычные звуки. В древности это считалось музыкой. По инерции и сейчас еще так называют, а когда исполняют подобную «музыку», то для ее дудения и даже выслушивания одеваются в ритуальные масонские костюмы, собираются в особых храмах.
Отцовская деревянная штука с множеством натянутых внутри металлических струн называется пианиной. Эта механическая штуковина досталась отцу от его отца, а тому от его, то есть от моего прадеда. Тот тоже не купил, а не то экспроприировал в революцию, не то сам сумел как-то сберечь собственную, так как где-то и в чем-то каким-то боком принадлежал к «бывшим». Может, и не принадлежал, но моему отцу так хочется быть причисленным к одухотворенным личностям, что теперь и сам готов поверить то ли в унаследованное дворянство, то ли в гильдиевство.
Во всяком случае, дед, помню, скрипел на этой штуке очень хреново. Из отца, говорят, изо всех сил тесали великого пианиста, но батя прирожденный инженер, интегралы как семечки щелкает, несущую балку рассчитывает в уме, так что жизнь взяла свое, а пианино таскается за нами «как память» и как смутная надежда, что у кого-то из потомства прорежутся великие способности одного из диких волосатых предков.
