Мумия - Столяров Андрей Михайлович (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Почему вы так решили? — мгновенно спросил Рабиков.
Я рассказал об обысках, которые были у меня и у Герчика. Рабиков на секунду запнулся, опустил веки, подумал, а потом заявил, что причин для серьезной тревоги, по его мнению, нет, это просто подозрения, рутинная проверка всех вариантов, не целенаправленная разработка, а прощупывание слабых мест. Они тоже считают, что я могу обратиться именно к вам. Это, впрочем, не означает, что я действительно к вам обратился. В общем, ерунда, волноваться пока не стоит. Главное, что у Нее сейчас, по-видимому, период ремиссии: контакты затруднены, оперативная информация не проходит. Вероятно, Она вообще не воспринимает сейчас никакой информации (Рабиков так и произносил «Она» с большой буквы). Не надо дергаться, не надо поспешных решений. Ваше дело не тактическая возня с исполнителями, а серьезная стратегическая разработка верхних ярусов власти. Удар должен быть нанесен прежде, чем Она опомнится.
— Ее надо похоронить, — сказал Рабиков.
И вдруг скрипнула скамейка, на которой мы расположились. И орава воробьев, прыгавших по песочнице, брызнула во все стороны. День на мгновение точно померк.
— А доказательства? — тоном преподавателя математики спросил я. Тогда Рабиков поднял голову и впервые за нашу встречу изобразил нечто вроде улыбки — плоские бесцветные губы растянулись вдоль частокола зубов.
— Доказательства будут, — странным глухим голосом пообещал он.
И внезапно обернулся туда, где далеко отсюда возвышалась на краю красной площади уступчатая кроваво-темная пирамида и где в полной тишине, стерильности и вечном покое набирало силы Нечто, о чем мы осмеливались говорить только обиняками.
Казалось, Оно к нам прислушивается. Черные, как из копирки, зрачки Рабикова сузились, и, несмотря на солнце, на удручающую жару, я почувствовал, что, как холодный червяк, шевельнулось у меня в груди тельце озноба и что теперь этот озноб будет лизать мое сердце долгие годы.
Я невольно передернул плечами. Он наставлял меня, как соблюдать меры предосторожности, говорил о паролях, свидетельствующих, что собеседник по телефону находится не под контролем, обещал принести кинопленку и некие магнитофонные записи; вероятно, ободряя меня, сказал, что ни при каких условиях нас не засветит, живым я не дамся, можете быть спокойны, Александр Михайлович, вообще все будет в порядке, я это чувствую — и ушел.
Больше я его никогда не видел. Он не позвонил мне и не назначил новую встречу, не принес, как обещал, дополнительных материалов. Он просто исчез. Уже позже, когда кошмар того года закончился, когда комья земли на кладбище прогрохотали по доскам и когда память об осенних событиях начала необратимо выветриваться, вопреки всем запретам я попытался навести о нем какие-то справки. Но тут даже всесильный Гриша Рогожин не смог мне помочь. О Рабикове никто ничего не знал. Его как будто не существовало. Был ли он офицером Госбезопасности, в помутнении разума презревшим служебный долг, или, может быть, сотрудником ГРУ, организации, по слухам, более могущественной, чем прежний КГБ? Может быть, он провалился, пытаясь достать упоминавшиеся материалы, и тогда последние свои дни провел в камере какой-нибудь сверхсекретной тюрьмы, странный неприятный человек, умерший еще до того как он появился передо мной. А быть может, вовсе не провалился, а сменил имя, внешность, исчез в норах, невидимых миру. Я о нем никогда больше не слышал. Он как будто явился из небытия, неся в себе некую миссию, подтолкнул ряд событий, привел в движение невидимый механизм и вернулся обратно в небытие, поскольку миссия завершилась.
Однако монстр, которого он разбудил, поднял голову, вздернул скарлатиновые пленочки век, огляделся, принюхался и, просунув свою восковую личину из темноты, с равнодушием Молоха начал пожирать нас одного за другим.
