Долина новой жизни - Ильин Федор (Тео Эли) Николаевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Куинслей не перебивал меня, но, когда я замолчал, дружески похлопал меня по плечу, слегка улыбнулся и проговорил:
— Вам надо только довериться, я всё равно не смогу вам всего рассказать, да это ничему и не поможет. Подумайте сами, что вы можете сделать в вашем положении? Вы больны… Будем называть вещи своими именами. Вы смертельно больны; последний консилиум, приговор которого вы знаете, еще не сообщил вам всей истины, а между тем положение ваше настолько ухудшилось, что катастрофа близка. Вы думаете о самоубийстве. Пожалуйста, не удивляйтесь, я это знаю. Не перебивайте меня и дайте окончить.
Мне было так тяжело слушать эти беспощадные слова, что холодный пот выступил у меня на лбу, и в глазах потемнело. Я прислонился головой к спинке своего кресла.
— Я обещаю вам спасение, — продолжал Куинслей, — никто другой вам ничего не обещает. Я даю вам двести тысяч франков за то, за что другие обещают вам, — но не дают, заметьте, — двадцать пять-тридцать тысяч франков. Что остается вам делать при таких обстоятельствах? Я уже который раз повторяю: выбора нет. Каждый на вашем месте скорее пошел бы на риск, чем на верную гибель. Для вашего успокоения я скажу, что в вашем спасении не будет чуда. Только одни научные достижения, и больше ничего. Вы попадете в руки лучших специалистов. Где эти люди, кто они — всё это покуда тайна. Вы только должны довериться!
Он сказал эти последние слова привычным тоном гипнотизера, и его рука, покоившаяся на моем плече, сжалась крепче.
— Но чего же вы требуете от меня за это? — вскричал я, снова в изнеможении падая на спинку кресла.
— Я ничего не требую, — спокойно отвечал Куинслей, — только немного доверия и послушания. Затем я предлагаю вам интересную работу в области ваших открытий и изобретений, спокойную, хорошую жизнь, при условии… — тут он несколько замялся, — при условии, что вы никогда не расстанетесь с теми людьми, с тем местом, куда уедете вместе со мной.
— Что же это за место? — опять перебил я его.
— Не всё ли вам равно? Я уже сказал, что в настоящее время не считаю возможным посвящать вас во все.
— В таком случае я буду не кем иным, как заключенным на вечные времена, — проговорил я в изнеможении; во мне разлилось какое-то безразличие; я не мог сопротивляться Куинслею.
А он еще ближе подвинулся ко мне и, не спуская глаз с моего лица, мерно отчеканивал слова:
— Еще одно условие. Надо сейчас же закончить наш разговор! Весь путь туда, куда я вас везу, будет совершен таким образом, что вы ничего не будете знать. Вы всё время будете спать — и это не принесет вам ни малейшего вреда. Относительно тюрьмы, о которой вы только что намекнули, вы получите представление только тогда, когда там окажетесь, и заверяю вас, что там вы не найдете ничего похожего на тюрьму. Прекрасная жизнь в полном благосостоянии, бесконечное счастье ученого, поставленного в наилучшие условия! Я сказал всё — больше ничего не могу прибавить. Я знаю, вы согласны.
Он протянул мне руку и крепко пожал мои холодные пальцы.
— Значит, путь не долог, — пролепетал я заплетающимся языком, — если он пройдет, пока я сплю?
— Да, не более двадцати суток, — улыбнулся Куинслей. — А теперь, дорогой друг, вам пора спать, вы много потратили сил, а ваше здоровье мне так же дорого, как и вам.
С этими словами он нажал кнопку электрического звонка. Вошел человек, тот, который сопутствовал мне в автомобиле, такой же безгласный, но в высшей степени предупредительный, помог мне встать, поддерживая меня, так как ноги мои едва волочились, и отвел меня в небольшую комнату. Куинслей проводил меня до порога своего кабинета и на прощанье еще раз пожал кончики моих пальцев, проговорив:
— Дело сделано, завтра вечером вы заснете на двадцать дней.
Комната, в которой я оказался, была небольшая, но очень уютная. Пол ее был покрыт мягким ковром, портьеры на дверях и на окнах были опущены, кровать застлана, и на ночном столике лежала небольшая книжка, какой-то легкий роман. Электрическая лампочка была прикрыта темным абажуром. Рядом с книжкой лежал лист бумаги, на котором я прочел: «Вы устали и голодны, но я нарочно не предлагаю вам ужина. Здесь лежат три таблетки — белая, желтая и розовая. Вы проглотите белую, запьете полустаканом воды и тотчас же ляжете в постель. Читайте книгу, через полчаса проглотите остальные две таблетки вместе, запейте их еще полустаканом воды. Больше ничего от вас не требуется. Спокойной ночи».
Я сделал так, как мне было предписано, и скоро почувствовал, что какая-то теплая волна начала разливаться по моему телу. Раздражение сменилось удивительным спокойствием, слабость исчезла. Всевозможные опасения сменились надеждой на будущее, и приключение, в котором я принимал участие, стало казаться интересным и увлекательным. Мне не хотелось двигаться и о чем-нибудь думать. Какие-то легкие обрывки мыслей проносились в моей голове. Я не долго мог читать и скоро погрузился в сон.
Сколько времени я спал, не знаю, только вдруг я проснулся от какого-то шума, доносившегося ко мне через стену. Я приподнял голову и прислушался. Слышались какая-то возня, глухие голоса; потом раздался пронзительный женский крик, хлопнула дверь, и всё прекратилось. Волнение мое сразу же улеглось, и я вновь был скован равнодушием и полнейшей беспечностью. Казалось, меня не трогало не только то, что происходит за стеной, но и всё то, что могло случиться со мной. Стоило ли беспокоиться, когда такое приятное чувство теплоты и довольства наполняло всё мое существо? Скоро я опять уснул.
Когда я проснулся, был уже день, и яркий дневной свет проникал в комнату через полураздвинутые шторы. Я чувствовал себя вполне отдохнувшим и бодрым. Я встал, осмотрел комнату и подошел к окну, чтобы попытаться угадать, где я нахожусь. Перед окном, очень близко, была стена, и я мог видеть лишь небо над крышей. Таким образом, мне ничего не оставалось, как позвонить прислуге.
Немедленно в комнате появился всё тот же молчаливый незнакомец и знаком попросил меня следовать за ним. Через короткий коридорчик он провел меня в ванную, а оттуда обратно в мою комнату, тщательно закрывая на ключ все двери, через которые мы проходили.
В комнате на столе я увидел на подносе стакан кофе, несколько маленьких печений и две таблетки — розовую и желтую, точно такие, какие я принимал вечером.
Тут же лежало извещение от Лионского банка о том, что на мое имя поступило двести тысяч франков.
Было еще одиннадцать часов, а Куинслей уже исполнил свое обещание. Это мне понравилось. Я быстро покончил со своим завтраком и в первый раз за многие месяцы принялся за туалет, весело напевая про себя какую-то песню.
Потом я занялся письмами и, по мере того как заканчивал их, отсылал незапечатанными Куинслею — для просмотра. Одно из первых писем было к моему домоправителю — о ликвидации моей квартиры с просьбой продать все вещи за исключением сложенного багажа, который немедленно будет взят. Объяснением своего поступка я выставил отъезд в далекое путешествие…
Так шло до вечера. В доме стояла полная тишина, только громыхание тяжелых грузовых автомобилей, доносившееся изредка со двора, указывало, что там производилась какая-то работа, наверное, подготовка к сегодняшнему отъезду.
Когда стало уже темнеть, и я зажег свет, ко мне в комнату постучали. Вошел Куинслей, одетый в серое дорожное платье. Он справился о состоянии моего здоровья. Получив ответ, что оно превосходно, сдержанно улыбнулся.
— Я так и знал, — проговорил он, — и вот видите, этим вы обязаны только лишь моим таблеткам. Доверие ваше должно еще более укрепиться после этого. Вместо обеда вы получите вот это.
С этими словами он приоткрыл крышку небольшого металлического ящика, который держал в руках.
— Вот шприц, наполненный этой красноватой жидкостью. Здесь двадцать граммов, это ваш обед. Не бойтесь, он сослужит вам лучшую службу, чем самое обильное угощение. Для вкуса вам подадут приятное блюдо, которое вы можете скушать, если вам захочется, а можете и не есть, это не важно.
