Любимец - Булычев Кир (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Там было пусто. И пустота эта была насыщена звоном насекомых, щебетом птах и подобными мирными, совсем не городскими звуками. Старшие говорят, что раньше на Земле было не так тихо и красиво, но спонсоры запретили вонючие двигатели и разрушили вредные заводы. Сами они не нуждаются во многих вещах, производимых людьми, и люди тоже быстро отвыкли от таких предметов, как ботинки или печки, даже от одежды, отчего теперь, как мне рассказывали, люди живут только в теплых местах нашей планеты.
– Тим, – сказала Инна, заглядывая в кусты, – я так и знала, что найду тебя здесь.
– А я специально сюда пришел, – сказал я. Я был счастлив. Но не мог объяснить мое чувство. Оно не было тем чувством, в котором меня так подозревали хозяева. Мне хотелось смотреть на Инну и если дотронуться до нее – то только кончиками пальцев.
– Тебя били? – спросила Инна.
– Вчера, – сказал я. – Из-за тебя.
– Из-за меня? – Глаза у нее были синие, ласковые.
– Они решили, что я слишком… слишком несдержанно себя веду. Что пришло время меня… – И тут язык у меня не повернулся сказать, в чем дело, хотя в этом не было тайны или чего-нибудь необычного – больше трех четвертей мужчин после двадцати лет подвергались ампутации этих органов для их собственного блага и в интересах демографии.
– Не может быть! – догадалась Инна. – Только не это!
– Почему? – вырвалось у меня. Мне хотелось услышать приятный для меня ответ.
Инна отвернулась. Вопрос ей не понравился. Видно, показался циничным.
– Прости, – сказал я. Я почувствовал себя виноватым перед этой девушкой. Я любовался ее профилем – у Инны был короткий нос, который чуть подтягивал к себе верхнюю губу и приоткрывал белые зубки. – Прости, зайчонок.
– Ты – дурак, – сказала Инна. – У тебя, наверное, никогда девушки не было.
– Откуда? – согласился я. – Меня ведь щенком взяли, из питомника. Так и живу домашним любимцем. Я другой жизни и не знаю.
– А я помню мою маму! – сказала Инна.
– Не может быть!
Это было так удивительно. Никто не должен знать родителей. Это преступление. Это аморально. Любимец принадлежит тому спонсору, который первым сделал на него заявление.
– Она сама созналась, – прошептала Инна. – Рассказать?
– Конечно, расскажи.
Инна подсела ко мне поближе, так, что наши плечи касались. Я положил ладонь ей на коленку, и она не сердилась. Почему, подумал я, она упрекнула меня тем, что у меня не было девушки? Значит, у нее кто-то уже был?
Эта мысль несла в себе горечь, какой мне никогда еще не приходилось испытывать.
– У нас в доме была еще одна любимица, старше меня, – сказала Инна. – Она меня многому научила. И она мне рассказывала о людях, которые живут на воле.
– Ты об этом не знала?
– Я только знала, что плохо жить не в доме.
В этот момент совсем близко затрещали сучья, затопали тяжелые шаги. Я даже не успел отскочить – отвратительный жабеныш, сынок спонсора Инны, навалился на меня и стал заламывать мне руки.
– Вот чем ты занимаешься! – рычал он.
Я успел увидеть, как он наподдал ножищей в бок Инне, и она отлетела в сторону. Но я был бессилен помочь ей – жабеныш уже тащил меня из кустов, выворачивая руку, и я вопил от боли.
На мой вопль выскочила госпожа Яйблочко.
Она возмущенно заверещала:
– Как ты смеешь! Это не твой любимец! Сейчас же перестань мучить Тимошку!
А жабеныш, не отпуская меня, верещал в ответ:
– А вы посмотрите, вы посмотрите, чем он в кустах занимался! Она у нас еще девочка, она еще невинная, насильник проклятый! Ты от меня живым не уйдешь.
Он наступил мне на живот, и я понял, что еще мгновение, и я погибну – видно, это почувствовала и моя Яйблочко. И несмотря на пресловутую сдержанность и рассудочность спонсоров, мысль о возможной потере любимца настолько ее разгневала, что она кинулась на жабеныша и принялась безжалостно молотить его зелеными чешуйчатыми лапами. Тот сопротивлялся, но был всего детенышем, да еще детенышем, посмевшим на чужой территории драться с хозяйкой дома, – так что я был спасен, и через несколько минут, подвывающий от боли и унижения, наш сосед удалился в свой садик и принялся оттуда ворчать:
– Где эта мерзавка, где эта тварь развратная? Я ей покажу… Мама-а-а-а, меня госпожа Яйблочко избила…
– Вот видишь, – сказала моя спонсорша, помогая мне подняться и дойти до дома, чего без ее помощи я бы совершить никак не смог. – Мы были совершенно правы: если тебе не сделать операцию, то ты и. дальше будешь попадать в неприятные истории. И не надо отворачиваться и плакать, не надо слезок, мой дорогой. Это так быстро и под наркозом. Ты проснешься счастливым, а я тебе испеку пирожок. Ты давно просил у меня пирожок с капустой.
Я молчал, борясь со слезами. Она ведь была, в сущности, доброй спонсоршей. У других людей хозяева бывают куда более жестокие и грубые. Иной бы даже и говорить ничего не стал – отвезли куда надо, сделали что надо – и ходи счастливый!
Я лежал на подстилке в своем углу, и странные, несвязные мысли медленно кружились в голове. Вдруг я подумал, что у меня, наверное, никогда не будет разноцветного электронного ошейника, как у Вика. Ведь спонсоры мной недовольны. И тут же мысль перескочила на мое собственное преступление, и я понял, что преступления не было. Я даже хотел было вскочить и пойти к хозяйке и сказать ей, что я и не пытался обидеть Инну, то есть напасть на нее, и, в конце концов, это наше дело, дело людей, как нам обращаться друг с другом! Я не собираюсь целовать спонсоршу Яйблочко! Тут я неожиданно для себя хихикнул, но, к счастью, она меня не услышала. Она уже уселась за вышивание флага для полка спонсора Яйблочко, потому что старый истрепался на бесконечных маневрах и парадах.
Я повернулся на спину, но спина болела – что-то мне этот зеленый жабеныш повредил. Пришлось лежать на боку… Я понимал, что обречен, и хотя мой опыт в любви был умозрительным и за те девятнадцать лет, что я прожил на свете, мне не приходилось быть близким с женщиной, другие любимцы показывали мне картинки и рассказывали – чего только не наслушаешься в комнате отдыха для домашних любимцев! Раньше я не знал, что теряю в случае операции, которой должен покориться, да и не задумывался об этом… Но теперь я встретил Инну и все изменилось – мысль об операции для меня ужасна… но почему? Ведь не стал мне отвратительней дантист после того, как заболел зуб? Глупо и наивно… Какое мне дело до продолжения какого-то рода? Нас, домашних любимцев, это не касается. Хотя как-то в комнате отдыха рассказывали, что у одних спонсоров жили вместе и спали, на одной подстилке домашний любимец и домашняя любимица, хоть это и строго запрещено. И когда они подросли, то стали… В результате у любимицы родился маленький ребеночек. Его хотели утопить, чтобы скрыть преступление, его кинули в речку, а он не утонул, его подобрали, а потом один умный следователь разгадал эту тайну… Впрочем, не помню, врать не буду.
Так я и заснул… потому что был избит и морально подавлен.
Я несколько раз просыпался за тот день. Сначала от шума, потому что пришли соседи – спонсорша и ее жабеныш, который нажаловался на мою хозяйку. Был большой скандал, причем обе зеленые дамы угрожали друг дружке своими мужьями, и это было курьезно. Потом соседка начала кричать, что меня надо обследовать на случай, если у меня заразная болезнь, на что моя хозяйка сказала, что это у Инны заразная болезнь… В общем, жабы развлекались, а я прятался на всякий случай за плитой, потому что не исключал, что меня побьют.
Обошлось. Соседи ушли, а хозяйка пришла на кухню, встала у плиты и, заглядывая сверху в щель, прочла мне нотацию о том, что бывают неблагодарные твари, в которых вкладываешь силы, нервы, время, а они не отвечают взаимностью. Я догадался, кто эта тварь, и огорчился. Значит, они все же повезут меня на операцию.
Вечером я получил подтверждение своим страхам – хозяева, как всегда убежденные в том, что ни один домашний любимец не выучит их паршивый язык, – спокойно обсуждали мою судьбу.
