Космическая трилогия - Льюис Клайв Стейплз (книга регистрации .TXT) 📗
– Что за глупости? Откуда вам знать настоящее название?
– От ее обитателей.
Эти слова Рэнсом переварил не сразу.
– Вы уже бывали на этой звезде… планете или как ее там?
– Да.
– Думаете, я поверю?! Это же, черт возьми, такое событие! Почему тогда о нем никто не слышал? Где новости в газетах?!
– Мы не совсем идиоты, чтобы трепать зря языком! – огрызнулся Уэстон.
После долгой паузы Рэнсом заговорил снова:
– Так что это за планета по нашей терминологии?
– Повторяю еще раз: я вам не скажу. Если выясните сами на месте – ради бога. До ваших научных изысканий мне не будет никакого дела. А пока вам эти знания ни к чему.
– Но, по вашим словам, планета обитаема? – уточнил Рэнсом.
Уэстон смерил его странным взглядом и кивнул.
Клубок противоречивых эмоций, владевших Рэнсомом, вдруг вылился в дикий гнев.
– Я-то здесь при чем?! – вспыхнул он. – Вы на меня напали, опоили какой-то дрянью и заперли в этой адской штуковине. Что я вам сделал?
– Сперва объясните, зачем вы как последний воришка влезли ко мне в дом! Не совали бы нос не в свои дела – вас бы здесь не было. Да, признаю, нам пришлось нарушить некоторые ваши права. Однако могу сказать в свою защиту, что великая цель оправдывает любые мелкие прегрешения. Насколько мне известно, то, что мы делаем, – совершенно беспрецедентно не только для человечества, но и, может быть, для всей Вселенной. Мы сумели покинуть крохотный островок материи, на котором появился наш вид, и теперь в руках человеческого рода бесконечное пространство и, вероятно, даже время. Должно же вам хватить ума, надо понимать, что по сравнению с этим судьба одной человека – да что там, хоть миллиона людей – ничто!
– Никогда не соглашусь. Я всегда выступал и буду выступать против опытов на людях! – парировал Рэнсом. – Однако вы так и не ответили. Зачем я вам нужен? Что я должен делать на этой, как ее там, Малакандре?
– Понятия не имею, – пожал плечами Уэстон. – Это не наша затея. Мы всего лишь выполняем приказ.
– Чей приказ?
Уэстон замолчал.
– Поймите, – проговорил он наконец, – вы снова и снова задаете вопросы, на которые я не могу ответить: или потому что сам не знаю, или потому что вы не поймете объяснений. Дорога будет куда приятнее для всех, если вы смиритесь со своей участью и не будете к нам приставать. До чего ж было бы проще, не будь вы столь узколобым эгоистом! Роль, которая вам выпала, воодушевила бы любого; последний червяк согласился бы на такую жертву, имей он хоть немного мозгов. И не поймите превратно: пожертвовать придется исключительно временем и свободой. Вашей жизни практически ничего не грозит.
– Что ж, – сдался Рэнсом, – все козыри у вас на руках, должен же я извлечь хоть немного пользы из ситуации. Как по мне, ваша философия жизни – полный бред. Все эти рассуждения о бесконечном пространстве и времени – не более чем попытка оправдать свое стремление вытворять что хочется: мол, тогда некие существа, ведущие свой род от человека, протянут на пару веков подольше!
– Вот именно – ради этого можно творить что угодно! – сурово возразил ученый. – И любой, кто уважает истинную науку, а не всякую чепуху вроде истории или литературы, со мной согласится. Советую вам запомнить мое мнение. А пока давайте пройдем в соседнюю комнату и позавтракаем. Только двигайтесь осторожно: по сравнению с Землей здесь вы практически ничего не весите.
Рэнсом встал, и его похититель открыл дверь. Помещение тут же затопило ярким золотым сиянием, затмившим тусклое свечение Земли.
– Сейчас дам вам темные очки, – сказал Уэстон, проходя в комнату, откуда лился свет.
Рэнсому показалось, будто тот шагнул в гору, а потом в один миг пропал из виду. С немалой осторожностью он последовал за ним. Возникло чувство, словно он приближается к обрыву: та, вторая комната отчего-то завалилась набок, и ее дальняя стена лежала почти на одном уровне с полом его спальни. Однако когда Рэнсом рискнул переставить ногу, пол оказался вполне ровным, стены вдруг встали как надо, и закругленный потолок очутился над головой. Оглянувшись, он увидел, что запрокинулась уже спальня: ее потолок стал стеной, а одна из стен – полом.
– Скоро привыкнете, – бросил Уэстон, заметив его взгляд. – Корабль выстроен в форме шара, и здесь, когда мы за пределами гравитационного поля Земли, нас притягивает к собственному металлическому ядру, которое находится в центре. Само собой, мы это предусмотрели и специально с таким расчетом построили судно. Ядро полое, там хранятся припасы, а его внешняя поверхность – наш нынешний пол. Вокруг расположены каюты, их стены – перегородки, на которых держится внешний шар, – по нашим меркам крыша. Поскольку «пол» всегда внизу, то участок, на котором вы стоите, кажется горизонтальным, а ближайшие стены – вертикальными. Внутренний шар довольно маленький, вы можете за него заглянуть – все равно что за горизонт, будь вы ростом с блоху – и увидеть стены и пол соседней комнаты в другой плоскости. На Земле происходит то же самое, естественно; просто мы не замечаем из-за ее габаритов.
После этих объяснений Уэстон довольно бесцеремонно предложил своему то ли гостю, то ли пленнику устроиться поудобнее. Рэнсом по его совету снял всю одежду и нацепил стальной пояс с грузами, призванный компенсировать непривычную легкость тела. Кроме того, он надел темные очки и позволил усадить себя за небольшой стол, накрытый к завтраку. Рэнсом успел изрядно оголодать и измучиться от жажды, поэтому жадно накинулся на еду: мясные консервы, булочки с маслом и кофе.
Правда, жевал он машинально, не замечая вкуса. Первая трапеза на борту космического судна не оставила совершенно никаких воспоминаний, кроме яркого света и жары. На Земле они были бы невыносимыми, но здесь, на борту, воспринимались совсем иначе. Свет при всей его ослепительности казался бледнее обычного, не такой белый, как дома, а словно бы золотистый и оставлявший на удивление резкие тени.
Что до жары, то она, совершенно сухая, давила на тело сильными руками массажиста и вызывала не сонливость, а, напротив, неожиданную бодрость. Головная боль прошла, Рэнсом как никогда ощущал прилив сил, храбрость и воодушевление. Постепенно он осмелился поднять голову к потолку. Окна были затянуты железными ставнями, оставляя лишь крохотную щель, прикрытую к тому же плотным темным материалом, и даже сквозь него невыносимый свет резал глаза.
– Я всегда думал, что в космосе темно и холодно, – смущенно заметил он.
– Забыли про солнце? – презрительно отозвался Уэстон.
Какое-то время Рэнсом ел молча. Наконец заговорил снова:
– Если уже рано утром такое творится…
И сразу осекся, увидев, как перекосило его собеседника. На миг стало жутковато: здесь ведь не бывает ни утра, ни вечера, ни ночи – лишь бесконечный полдень царит на миллионы, миллиарды кубических миль вокруг.
Рэнсом снова взглянул на Уэстона. Тот предупреждающе вскинул руку.
– Молчите. Все, что нужно, мы уже обсудили. На борту слишком мало кислорода, чтобы тратить его на пустые разговоры.
Потом он встал и, не позвав за собой Рэнсома, вышел в одну из многочисленных дверей, которые до сих пор были закрыты.
Глава V
Казалось бы, дни, проведенные на космическом корабле, должны были отложиться в памяти Рэнсома как полные ужаса и тревоги. Его отделяли от Земли астрономические расстояния, а тем двоим представителям человеческой расы, что разделяли с ним тяготы путешествия, ни в коем случае нельзя было доверять. Куда его везут, зачем? Похитители наотрез отказывались говорить о своих мотивах. Дивайн и Уэстон по очереди сидели в помещении, куда Рэнсома не пускали; видимо, там находился пульт управления кораблем. Уэстон, сменившись с дежурства, практически все время хранил молчание. Дивайн был более словоохотлив и частенько болтал с пленником, громко при этом хохоча, так что Уэстон не выдерживал и начинал колотить в перегородку, требуя не тратить попусту воздух. Однако и Дивайн всегда замолкал, стоило разговору свернуть в определенное русло. Впрочем, он всегда был готов высмеять идеалиста Уэстона. Похоже, самому ему было плевать и на будущее человеческого рода, и на контакты двух инопланетных рас.
